Он встал и направился к двери. – Эй! – окликнул его Спенс. – Так не пойдет! Вы должны назвать мне имена. – Скоро я вам их назову. Но прежде я должен дождаться кое-чего, а именно – письма из-за моря. – Не говорите как гадалка… Но детектив уже успел ускользнуть. Перейдя площадь, он позвонил в дверь дома доктора Клоуда. Миссис Клоуд открыла ему и, как всегда при виде Пуаро, ахнула. Он не стал терять времени даром: – Мадам, я должен с вами поговорить. – Ну конечно… Входите… Боюсь, я не успела убрать, но… – Я хочу спросить вас кое о чем. Как давно ваш муж пристрастился к морфию? Тетя Кэти сразу же разразилась слезами: – О боже… Я так надеялась, что никто не узнает… Это началось во время войны. Лайонел так переутомлялся, а потом эта ужасная невралгия… Он старается уменьшить дозу, но из-за этого бывает страшно раздражительным… – Это одна из причин, по которым он так нуждается в деньгах? – Да, очевидно… Мсье Пуаро, он обещал пройти курс лечения… – Успокойтесь, мадам, и ответьте еще на один вопрос. В тот вечер, когда вы звонили Линн Марчмонт, вы ходили к телефонной будке возле почты, не так ли? Вы никого не встретили на площади? – Нет, мсье Пуаро, ни души. – Но, насколько я понял, вам пришлось попросить двухпенсовую монету, так как у вас были только полупенни? – Да, я попросила у женщины, которая вышла из будки. Она дала мне два пенса за мои полупенни. – Как эта женщина выглядела? – Ну, как актриса, если вы понимаете, о чем я. Оранжевый шарф на голове. Забавно, но я почти уверена, что где-то видела ее раньше. Ее лицо показалось мне очень знакомым. Наверно, это была одна из отошедших в потусторонний мир. Но где и когда мы встречались, я не могу вспомнить. – Благодарю вас, миссис Клоуд, – сказал Эркюль Пуаро. Глава 15 Линн вышла из дому и посмотрела на небо. Солнце клонилось к закату, но небо не было красным, а сияло как-то неестественно. Вечер был тихим и душным. «Очевидно, скоро будет гроза, – подумала Линн». Время пришло. Больше нельзя откладывать. Она должна пойти в «Плакучие ивы» и сама рассказать Роули. Письмом тут не обойтись, хотя это было бы куда легче. Линн убеждала себя, что приняла решение, но при этом что-то ее удерживало. Она огляделась вокруг и подумала: «Ведь это прощание с привычным миром – со всем, что было прежде…» Линн не питала иллюзий. Жизнь с Дэвидом подобна игре – авантюре, которая может завершиться удачей или крахом. Он сам предупредил ее по телефону в тот вечер, когда произошло убийство… А несколько часов назад он сказал ей: «Я собирался уйти из твоей жизни. Конечно, я был дураком – только подумать, что я мог тебя покинуть… Мы поедем в Лондон и поженимся по специальной лицензии – я не намерен дать тебе шанс передумать. Ты пустила здесь корни – они тебя удерживают, но мне придется вырвать тебя с корнями… – Помолчав, Дэвид добавил: – Роули мы сообщим об этом, когда ты уже станешь миссис Дэвид Хантер. Так будет лучше для бедняги». С этим Линн не была согласна, хотя она не сказала этого Дэвиду. Нет, она должна сама обо всем рассказать Роули. Гроза только начиналась, когда Линн постучала в дверь «Плакучих ив». Роули открыл ей и удивленно спросил: – Почему ты не позвонила и не сказала, что придешь? Я мог бы тебя встретить. – Я хочу поговорить с тобой, Роули. Он шагнул в сторону, пропуская ее, и последовал за ней на большую кухню. На столе стояли остатки ужина. – Собираюсь поставить новую плиту, чтобы тебе было легче готовить, – сообщил Роули. – И новую раковину – стальную… – Не строй планы, – перебила его Линн. – Ты имеешь в виду то, что бедняжку еще не похоронили? Конечно, это выглядит бессердечно. Но Розалин никогда не казалась мне особенно счастливой. Очевидно, она так и не оправилась после воздушного налета. Как бы то ни было, Розалин умерла, да и какое мне до нее дело – вернее, нам с тобой? Линн собралась с силами: – Нет, Роули. Больше нет никакого «нам с тобой». Это я и пришла тебе сказать. Он уставился на нее. Ненавидя себя, Линн решительно проговорила: – Я выхожу замуж за Дэвида Хантера. Она сама не знала, чего ожидала – протестов или вспышки гнева, – но, безусловно, не такой реакции. С минуту Роули молча смотрел на нее, потом подошел к печке, поковырял в ней кочергой и наконец повернулся с рассеянным видом: – Давай все проясним. Ты выходишь замуж за Дэвида Хантера. Почему? – Потому что я его люблю. – Ты любишь меня. – Нет. Я любила тебя, когда уезжала отсюда. Но это было четыре года назад, и я… я изменилась. Мы оба изменились. – Ты не права, – спокойно возразил он. – Я не изменился. – Ну, возможно, изменился не так сильно… – Я не изменился вовсе. У меня было для этого не так уж много возможностей. Я ведь просто вкалывал здесь целыми днями, а не прыгал с парашютом, не взбирался в темноте на утесы, не хватал людей за горло и не закалывал их под покровом ночи… – Роули… – Я не был на войне и никогда не сражался. Я не знаю, что такое война! Вместо этого я жил на ферме припеваючи, в полной безопасности. Счастливчик Роули! Но ты бы стыдилась такого мужа! – Нет, Роули! Дело совсем не в этом… – Именно в этом! Он подошел ближе. Кровь прилила к его шее, на лбу обозначились вены. А этот взгляд – Линн однажды видела такой у быка, мимо которого проходила в поле. Бык топал ногой и тряс головой, постепенно наливаясь слепой яростью… – Помолчи, Линн. Послушай разок меня для разнообразия. Я упустил то, что должен был иметь. Упустил возможность сражаться за мою страну. Вместо меня на фронт пошел мой лучший друг и погиб. Я видел мою девушку, одетую в военную форму и отправляющуюся далеко за море. Я был просто мужчиной, которого она оставила дома. Моя жизнь превратилась в ад – неужели ты этого не понимаешь, Линн? А потом ты вернулась – и все стало еще хуже. С того вечера у тети Кэти, когда я увидел, как ты смотришь на Дэвида Хантера. Но он тебя не получит, слышишь? Если ты не будешь моей, то не достанешься никому! Кто я, по-твоему? – Роули… Линн поднялась и стала медленно отступать к двери. Она была испугана. Перед ней стоял не человек, а дикий зверь. – Я убил двоих, – продолжал Роули Клоуд. – Думаешь, я не смогу убить третьего? – Роули… Его руки сомкнулись на ее горле. – Я больше не выдержу, Линн… Комната завертелась вокруг нее, дышать становилось труднее, все погружалось во мрак… Внезапно послышался кашель – чопорный и слегка искусственный. Руки Роули безвольно опустились. Линн рухнула на пол бесформенной грудой. В дверях, виновато покашливая, стоял Эркюль Пуаро. – Надеюсь, я не помешал? – осведомился он. – Я стучал, но никто не ответил. Полагаю, вы были заняты? Атмосфера была наэлектризованной до предела. Роули уставился на Пуаро. Казалось, он сейчас бросится на него, но вместо этого отвернулся и произнес бесцветным, невыразительным голосом: