— Он назвал свое имя? — Ни свое, ни ваше. Ванго покосился на двоих мужчин, беседующих в дальнем конце зала. Видимо, его маневру не суждено осуществиться. — Скажите ему, что он меня с кем-то перепутал. С этими словами Ванго встал с дивана. — Мне кажется, у него срочное дело, — сказал гренадер. — Но кто же он? — Да вот! И Ванго увидел Зефиро: бледный как смерть, пряча лицо, тот занял место рядом с ним. — Сядь, — шепнул он. Ванго повиновался. Натянутый как струна, Зефиро сидел неподвижно. Наполеоновский солдат исчез. — Нужно уходить, — сказал падре. Он произнес это, почти не разжимая губ. К пианисту подошел человек с аккордеоном, и они заиграли вместе французский канкан в замедленном, убаюкивающем темпе. — Я понял, — продолжал Зефиро. — Я наконец-то все понял. Ванго же ничего не понимал. — Когда ты ушел, я поднялся на башню, чтобы осмотреть в бинокль комнату Виктора. Там мыл окна какой-то человек. И тут у меня возникло подозрение. Я вышел на улицу, позвонил в отель… — Вы с ума сошли! — …и попросил соединить меня с номером мадам Виктории. К телефону долго никто не подходил. — А потом он ответил? — Нет, — сказал Зефиро, почти беззвучно. — Он и не мог ответить. — Почему? По лицу Зефиро стекали капли пота. — Потому что сейчас он сидит впереди нас. Ванго вскинул голову. И взглянул на затылок «адвоката». Этот таинственный человек, который уходил, когда Виктор ложился спать, человек, который ненадолго возникал ранним утром, якобы будил Виктора и снова исчезал… Этот человек и был Виктором. — Да, нужно уходить, — сказал Ванго. — Я хорошо его знаю, — произнес Зефиро мертвым голосом. — Наши лица навсегда запечатлелись у него в памяти. Я тот, кто предал его пятнадцать лет назад, когда был его исповедником. Я тот, кто пытался выдать его Булару. Он меня не забыл. Он узнает нас даже в многотысячной толпе. Если он сейчас обернется, мы погибли… — Так зачем же вы вошли? Нужно было остаться на улице. — Потому что, пока я ждал у дверей, подъехали четыре машины с его людьми. Им наверняка выдали наши фотографии. Они сторожат у входа. Ванго задрожал всем телом. — А от кого вы узнали, что я здесь? — От моего верного помощника, малыша Тома Джексона. Он следил за тобой. И тут торжественно — словно он ждал, когда прозвучит его имя, чтобы выйти на публику, — из-за портьеры входной двери появился Том Джексон собственной персоной. Его вел за руку озадаченный гренадер. — Мистер, вы оставили своего мальчика на улице, он упал, он плачет, он расшибся до крови, он требует вас. Уж и не знаю, что мне делать! Зефиро вытаращил глаза. Том бросился к нему на колени. Ванго не спускал глаз со спины Виктора. Солдат щелкнул каблуками и удалился. — Обнимите меня покрепче, — шепнул Том, — прижмитесь ко мне лицом и выходите. — Господи боже… — выдохнул падре. Он никогда в жизни не брал на руки детей. Впрочем, и Тома никто никогда не носил на руках. И сама эта мысль — спрятать лицо, обнимая другого, — привела обоих в смятение. Они смотрели друг на друга почти с испугом. Но тут в зал вошли двое охранников Виктора. — Делайте, как он сказал, — прошептал Ванго. — Втроем нам выходить нельзя. Я как-нибудь выпутаюсь. Падре встал, прижал к себе Тома и двинулся к двери. «Адвокат» не обернулся; он говорил, а Ирландец слушал. Когда Том и Зефиро скрылись из виду, Ванго оглядел зал. У двери в кухню, в глубине помещения, висела картина с изображением нормандского пляжа, усеянного ракушками. Через эту дверь можно было бы выйти. Но Ванго не доверял всем этим служебным и запасным выходам: их всегда охраняли не хуже, чем парадные. Куда больше его заинтересовал дверной проем справа от кухни: между обрамлявшими его портьерами виднелись ступеньки, ведущие наверх, в полутьму. Лестница! Во всех побегах Ванго неизменно спасала высота. Он выпрямился очень осторожно, словно боялся кого-то разбудить, и на цыпочках пошел к выходу. — Ваш стакан воды, молодой человек! Ванго обернулся. — Вы не хотите заплатить за стакан воды? Официантка, подбоченившись, глядела на него в упор; бретонский чепчик покачивался у нее на макушке. Люди Виктора стояли у бара как раз за ее спиной. Ванго порылся в карманах, вынул мелочь. — Мне кажется, вы собирались ужинать, — проворчала она. — Я передумал. — Тогда вам туда, в другую сторону. — Я только хотел… — Там у нас кабинет хозяина, клиентам туда нельзя. — А хозяин… Девушка указала пальцем куда-то назад. Ванго машинально обернулся и сперва увидел Ирландца: тот так низко склонился над тарелкой спагетти, что разглядеть можно было только его бычий лоб. Значит, вот кто хозяин заведения! Скользнув по этому лбу, взгляд Ванго встретился с глазами другого мужчины, который сидел напротив Ирландца и отражался в зеркале за его спиной. Это был Виктор Волк. И он пристально смотрел на Ванго. Виктор даже снисходительно улыбнулся ему, точно старому знакомому, встреченному в весьма сомнительном месте. Потом одним движением выхватил из-за пояса украшенный серебром пистолет, попросил извинения у хозяина, развернулся на сто восемьдесят градусов и прицелился в Ванго. Зефиро и Том услышали выстрел, когда уже отошли далеко от ресторана. — Это в него? — спросил Том, остановившись под фонарем. Зефиро стоял поодаль, в тени. Он не хотел, чтобы Том видел его растерянное лицо. — Это в него? — переспросил Том, уже готовый мчаться назад. Повисло тяжелое молчание. Зефиро несколько раз яростно пнул стену. И схватился за голову. Если это случится, он никогда себе не простит. Том подошел к нему: — Падре…