— Это вы, Авиньон? Возьмите коробку и идите за мной. — Комиссар… — Берите же ее. Я нашел. — Но… — Бросьте все остальное. Главное — коробка. — Уже восемь часов, пришли служащие. — А мне-то что? Пойдемте. Авиньон подхватил коробку. — Там все, что нам нужно, — сказал Булар. — Я думаю, комиссар, что вы… — Думайте что угодно, дружище. Пойдемте ко мне в кабинет. Он выключил свет и открыл дверь. Они вместе вышли в коридор. Авиньон с коробкой в руках шел впереди. Комиссар следовал за ним. Люди сторонились, уступая им дорогу. Булар шествовал в нижнем белье, которое туго обтягивало его пухлые телеса, с высоко поднятой головой и торжествующей миной. Он не обращал внимания на испуганные лица окружающих. Архивистка, которой он кивнул, стыдливо прикрыла глаза руками. Идущий перед ним Авиньон старался смягчить ситуацию, бросая на всех жалобные взгляды. Но Булар продолжал шагать, гордо выпятив живот. По дороге он пожал руку префекту полиции, которого сопровождали советники, затем свернул направо, в последний коридор. Остановившись перед дверью, на которой золотом сияла табличка с надписью «Булар», он пропустил вперед Авиньона, вошел сам и закрыл дверь. — Давайте сюда коробку. Комиссар вывалил содержимое на письменный стол. Затем сдернул с радиатора свои брюки. За дверью наверняка уже скопилась целая толпа любопытствующих. — Похоже, я кое-что откопал, дружище. Говоря это, он застегивал пуговицу над пупком. — Пока не знаю, куда это нас приведет, но это явно не пустяк. Булар вытащил толстую папку из-под самого низа и раскрыл ее на столе. — Говорит вам о чем-нибудь эта дата? Он уже надевал рубашку. Авиньон прочитал первую строчку: — «24 июля 1935 года». Он помолчал несколько секунд, раздумывая. — Нет, — сказал он, — ни о чем не говорит. Булар вдруг яростно пнул ногой дверь. Было слышно, как с той стороны от нее отскочили любители подслушать чужие разговоры. — Так будет спокойней, — пояснил Булар. — Ладно. Смотрите фамилию под номером 27. В реестре были записаны те, кто в этот день посещал префектуру. — «Этель Б. X.» — Совершенно верно. А теперь под номером 42. Авиньон скорчил едва заметную гримасу, прежде чем прочитать: — «Смерть крысам… Дератизация». Это… — Отец Зефиро. А теперь откройте вот эту на той же дате. Он вручил лейтенанту новую папку. Авиньон пролистал ее и начал зачитывать показания. — Читайте то, что в самом конце. Там, где о дражайшей м-ль Дармон… — «М-ль Дармон, сорока девяти лет (возраст указала сама истица), секретарь комиссара Огюста Булара, готовящаяся выйти на пенсию через два месяца, заявила, что разговаривала с молодым человеком, который проник в кабинет, спустившись с крыши, и передал ей письмо, подписанное „Ванго Романо“». — Хорошо, теперь вернитесь на предыдущую страницу, читайте первый абзац. — «Объявлена тревога. Все выходы перекрыты. Допрос особо опасного преступника в подвале. См. секретные досье для установления личности». — Вот и всё, дружище. — Что «всё»? — Этель, Ванго, Зефиро и Виктор Волк в одном месте, в один и тот же день — это вас не удивляет? Авиньон сглотнул и пожал плечами. — Такое случается. — Да, действительно. Такое случается. А теперь посмотрите это. Он протянул лейтенанту три скрепленных листка. Авиньон начал читать. Какие-то показания начала 1920-х годов на пожелтевшей от времени бумаге. Человек, который хотел сохранить инкогнито и поэтому подписывался инициалами «М. 3.», сообщал о торговце оружием Викторе Волке и давал всю необходимую информацию для его ареста в церкви Сент-Антуанского предместья Парижа. Листы дрожали в руках Авиньона. В тот день в приходе Святой Маргариты, когда все в полиции были уверены, что злодей уже не выскользнет из рук правосудия, Авиньон в первый раз предал Булара, дав Виктору уйти. С тех пор он лгал не переставая. Это он, Авиньон, тринадцать лет спустя ослабил ремни на запястьях Виктора, и тот смог головой направить луч прожектора на Зефиро. И он же через несколько дней помог Виктору бежать в специальном поезде через Испанию. И он же в течение пятнадцати лет каждую неделю давал этому преступнику отчеты обо всех действиях французской полиции. Авиньон замолчал. Булар взглянул на него. — Продолжайте. — Слушаюсь. Он безжизненным голосом зачитал все пункты обвинения, которые этот безымянный священник предъявлял Виктору. Перечень был ужасающим. — Можно не зачитывать всё? — пролепетал Авиньон. — Нет. И Авиньон продолжил. Булар ходил взад-вперед около письменного стола. Лейтенант дочитал до конца и умолк. Комиссар вопросительно поднял брови. — Дальше? — Дальше… Не могу разобрать, — промямлил Авиньон. — Дальше! — раздраженно сказал Булар. — Читайте последнюю строчку! Лейтенант снова погрузился в бумаги. Зефиро, который и был автором письма, на последней странице приписал несколько фраз: — «После того как Виктор Волк будет арестован, запрещаю поддерживать со мной связь. В особых случаях обращаться только к одному человеку: господину Хуго Эккенеру, владельцу фирмы „Цеппелин“». Булар выжидательно смотрел на своего помощника. — Вот оно, — сказал комиссар. — Недостающее звено! Дирижабль! История Ванго связана с делом Виктора. Это так же верно, как то, что меня зовут Огюст Альбер Сиприен Булар. Он выхватил из рук лейтенанта три страницы. — Их связывает «М. 3.»! — Как?.. — Ванго знает Зефиро! Авиньон чувствовал одновременно облегчение и ужас. Он было подумал, что разоблачен, но этого не случилось. Он мог бы успокоиться, но догадка Булара создавала проблему. Уже больше года назад Виктор сообщил Авиньону о близких отношениях Зефиро и Ванго. И лейтенант был уверен, что комиссар воспользуется своим открытием, а это приведет к полному пересмотру дела Виктора. Хуже того — Булар начнет поиски Зефиро. А между тем Зефиро узнал, что Авиньон — предатель. Разоблачающая его телеграмма уже была отправлена из Нью-Йорка в Париж, но Авиньон принял меры, и ее перехватили прежде, чем она попала в руки Булару. — Комиссар… Я не очень понимаю, что вы собираетесь делать.