— Нет, подожди! Она потянулась за открыткой. — Подожди, — повторил Ванго. Нарисованная от руки стрелка указывала на крышу Эмпайр Стейт Билдинг. Над стрелкой была пометка: «1937». Но его взгляд привлекла одна-единственная деталь. — Что с тобой, Ванго? Посмотри на меня. Он по-прежнему сжимал в руке открытку с зубчатыми краями. — Ты дрожишь, Ванго. Когда он наконец повернулся, Кротиха едва его узнала. 28 Список Большой коричневый конверт, который путешествовал за пазухой у Кротихи, содержал результаты двухдневного расследования, предпринятого инспектором Батистом Муше. Они оказались настолько интересными, что Муше решил поговорить с Сезаром, шефом их подпольной группы, прежде чем представить отчет комиссару Авиньону. Вернувшись на набережную Орфевр после конспиративной встречи на вокзале, Муше принялся за работу. Сослуживцы, в очередной раз посмеиваясь, спросили, как он провел отпуск. Вот уже шесть месяцев Муше никак не удавалось уехать. Чтобы не вызвать подозрений, нужно было вести себя безупречно. Он сосредоточился на распоряжениях комиссара Авиньона. Ему было приказано составить список приглашенных на новогодний ужин Макса Грюнда. Муше расстроился: это поручение ясно свидетельствовало, что полиция предпочитала расшаркиваться перед оккупантами, а не расследовать преступления. Итак, в это утро Муше должен был представить шефу список приглашенных, словно он был секретарем какой-нибудь маркизы. Для начала он позвонил в ресторан. «Счастливая звезда» не так давно взошла на небосклоне парижских заведений: некогда маленькое бистро в квартале Тампль меньше чем за пять лет стало весьма популярным рестораном. В «Счастливой звезде» не заискивали перед немцами, но это не помешало ее процветанию. Не успел Муше изложить свой вопрос, как его тут же послали к черту. — Даже не заикайтесь об этом ужине! — проорал в трубку хозяин. — Это шантаж! И он швырнул трубку с такой силой, что у инспектора зазвенело в ушах. Однако Муше решил действовать настойчивее, когда прочел на пригласительном билете, что ужин будет сопровождаться музыкой. Имя певицы было известно всем и каждому. Он позвонил на коммутатор. — Соедините меня с кабаре «Рыжая луна» на Монмартре. Через секунду его звонок разбудил трубача, дремавшего в зале кабаре в ожидании следующего выступления. Тот посоветовал ему позвонить в отель на улице Риволи. И, зевнув, прибавил: — Она должна быть там. Если вы хотите ее заинтересовать, советую говорить с немецким акцентом. Трубач прыснул со смеху и, должно быть, не совладал с телефонной трубкой. Сначала в ней послышался сухой треск, а затем храп. Невозмутимый Муше сразу позвонил в отель. Его перевели в номер 22. Трубку долго не брали. Наконец женский голос сказал: — Алло! — Мадемуазель Бьенвеню? — Посадите собачку в ванную, я сейчас приду. — Простите, что? — переспросил Муше. — И добавьте пены. — Мадемуазель… — Извините, я говорила с горничной. — Это инспектор Муше. Он был приятно удивлен любезностью Нины Бьенвеню. Несмотря на суматоху, тявканье Арчибальда, покрикивания горничной на щенка и шум воды в ванной, она быстро продиктовала Муше двенадцать фамилий. Нина объяснила, что всегда просит список гостей, чтобы подобрать для них песни. — Например, господин Грюнд обожает «Что стало с моею любовью былой»[38]. Вы слышали эту песню, инспектор? Она стала мелодично напевать ее в трубку, и ей тут же начал вторить Арчибальд, завыв, что было сил. Следом за ним взвыла горничная: наверное, пес укусил ее за палец. А Нина Бьенвеню все пела и пела. Муше все внимательно записал и поблагодарил ее. Он положил список перед собой. Авиньон требовал от него точной информации. Он должен найти сведения о каждом госте. Первые пять имен не представляли для него никакой тайны. Это были крупные немецкие чины, среди которых числились Макс Грюнд и шеф военной полиции. Следующие четверо были французами. Муше их прекрасно знал. В Париже они были лучшими друзьями оккупантов и каждую неделю отчитывались перед правительством в Виши[39]. Группа «Паради» следила за ними уже два года. Под номером десять значился Огюстен Авиньон. Муше задумался: что общего у его шефа с этими подонками? Конечно, Авиньон пользовался каждым удобным случаем, чтобы продвинуться по службе; он называл партизан террористами, но все-таки был человеком не того сорта, что предыдущие девять. Муше даже иногда оправдывал Авиньона перед друзьями, говоря, что тот поступает, как большинство французов: старается выйти из положения с наименьшими потерями. Но теперь в полиции подобная тактика становилась невозможной. Надо было выбирать. Шесть месяцев назад тысячи полицейских организовали чудовищную по масштабу облаву. Для Муше арест тринадцати тысяч евреев за полтора дня — с утра четверга до полудня пятницы — был равносилен землетрясению. Только приказ Сезара вынудил двойного агента все-таки остаться в префектуре. Муше смотрел на две последние строчки списка. Барон Валлуар и его друг, какой-то иностранный банкир, имени которого Нина Бьенвеню не знала. Сначала Муше занялся Валлуаром. В полицейских документах о нем не было ни единого упоминания. Он наугад заглянул в адресную книгу 1938 года и обнаружил в ней Виржиля Амеде де Валлуара, проживающего на улице Анжу. Из любопытства он проверил адресную книгу следующего года. Фамилии «Валлуар» там не было. Воспользовавшись обеденным часом, он съездил на улицу Анжу. Нужный ему дом стоял в очень красивом мощеном дворике. Консьержка рассказала, что здание давно принадлежит барону Валлуару, но он в нем не живет и она его никогда не видела. Барон сдает его в аренду владельцу сыроварни под торговое представительство. После обеда Муше вернулся на набережную Орфевр и снова заглянул в архивный отдел. Теперь он не просто выполнял задание Авиньона. Он был уверен, что это сборище нацистских офицеров и их пособников заинтересует Сезара. Порывшись в ящике на букву V, он не нашел ничего, связанного с фамилией «Валлуар», кроме отчета из трех строчек о краже козы в одноименной коммуне в департаменте Савойя. Он уже собрался бросить это занятие, когда заметил человека в сером халате, искавшего что-то в коробках. Это был Андре Реми, пожилой инспектор, которого перевели на службу в архив, потому что он почти полностью оглох в 1940 году во время «Странной войны»[40]. — Что в этих ящиках? — прокричал Муше. — Вы кого ищете? — спросил Реми, обернувшись. Муше написал пальцем на ладони: «Валлуар». — Валлуар? Не знаю такого. Но посмотрите в ящиках Булара, пока их не выкинули. — В ящиках Булара? — Да нет же, я сказал «в ящиках Булара». И Реми показал на сооруженную им башню. — Это единственная ценная часть архива — бумаги комиссара Булара. Их должны выбросить по приказу Авиньона. Вы знали Булара, мой мальчик? — Нет и очень об этом сожалею. Я приехал из Марселя только в начале года. У Реми на глаза навернулись слезы. — Значит, вы не хуже меня знаете, что это был за человек. — К сожалению, нет… — Прошу вас. Я так рад! И старик горячо пожал ему руку. Муше увидел надпись «Валлуар» на толстом блокноте с пружиной. Рядом стоял номер. Он указывал на папку. А папка была в запечатанном ящике, который он и унес к себе в кабинет. В этом деревянном ящике, должно быть, некогда хранилось отменное красное вино. Теперь он был набит бумагами. Муше снял крышку и на первом же документе увидел три слова: Созвездие Виктора Волка Прямо под ними, среди сорока семи псевдонимов Виктора, он обнаружил то, что искал: «Барон Виржиль де Валлуар». Авиньон сдал досье Виктора Волка в архив в феврале 1942 года — в тот самый день, когда стал комиссаром. Но Муше и безо всяких бумаг прекрасно знал имя этого торговца оружием. Упрямый Булар довел расследование до конца. Даже во время войны он шел за Виктором по пятам: из города в город, с одного континента на другой. В ящике нашлась фотография одного из домов Виктора в Италии, почтовая открытка из Нью-Йорка, на которой место его пребывания в 1937 году было отмечено стрелкой. Также Муше обнаружил списки его партнеров и друзей в каждой стране… Что касается иностранного банкира, приглашенного вместе с Виктором на ужин 31 декабря, у Муше имелась гипотеза о том, кто это мог быть. Он вложил в конверт фотографии и самые важные документы. А потом зашифровал секретным кодом полученный от певицы список гостей. В саду аббатства Ла-Бланш Кротиха разглядывала небоскреб на почтовой открытке. Палец Ванго указывал на сверкающую, только построенную башню, украшенную четырьмя позолоченными флагштоками. Она возвышалась над остальными небоскребами — даже над Эмпайр Стейт Билдинг.