Доди был хорошеньким щенком, а Лип-Лип — котенком. Они дружили с детства. Играли одним и тем же клубком шерсти, спали вместе в уютной корзинке, покрытой байковым одеяльцем, которое им подарила хозяйка. Приятно было смотреть, как они жили в мире и согласии. Но вот как-то поссорились они из-за куриного пупочка. Лип-Лип стянул пупочек со стола на кухне и побежал стремглав в сад, чтобы полакомиться им. А Доди услыхал, как ворчит кухарка, не находя пупочка. — Что за чертовщина! Кто это стянул пупочек? Уж, конечно, эти негодники — Доди и Лип-Лип! Задам я им такую трепку, что помянут они меня… Понял Доди, что дело здесь нечисто. И побежал искать Лип-Липа. А Лип-Лип в саду пытался разжевать пупочек, который был слишком жестким для его зубок. Со стороны утенок завистливо смотрел на лакомый кусочек, над которым бился котенок. Как вдруг Доди напал на воришку: — Гав-гав-гав! — залаял он во гневе. — Как ты посмел украсть пупочек? Теперь кухарка думает, что это моя вина! — Мур-мур! — ответил котенок. — Убирайся-ка лучше подобру-поздорову, а не то я тебя расцарапаю! — Ты только посмей, я тебя укушу! И Доди бросился на Лип-Липа, чтобы отнять у него добычу. Разъярился Лип-Лип, вспрыгнул на голову щенка — и завязался отчаянный бой. Тем временем утенок, который очень любил мясо, схватил пупочек и пустился наутек. Он бросил его на землю, стал клевать, оставил, опять стал клевать, а сам краешком глаза поглядывал на бессмысленную драку рассорившихся добрых друзей. — Когда двое ссорятся, третий выгадывает, — весело закричал утенок, проглотив последний кусочек так неожиданно доставшегося ему пупочка. От отряхнулся, довольный тем, что ему удалось оставить в дураках двух друзей, которые теперь, угомонившись, сидели на солнце и облизывали свою шерстку, чтобы очистить ее от пыли. Лип-Лип в недоумении оглянулся и спросил: — А где же пупочек? Что-то его не видно. — Пойдем ка лучше домой, — сказал Доди. — Перехитрил нас утенок. Вперед тебе наука, никогда не воруй! Два товарища Стояли в конюшне при усадьбе помещика два красивых породистых коня. Купили их на конной ярмарке для упряжки, и с тех пор они подружились. Оба были рыжеватой масти, у обоих были тонкие ноги, и, когда хозяин выезжал в своей коляске на шоссе, приятно было смотреть на них. В конюшне они все время были вместе, и одному из них хотелось бы перекинуться словечком на лошадином языке со своим товарищем по упряжке, но тот был молчалив и замкнут. Однажды он спросил его: — Приятель, ты почему всегда молчишь? Разве не приятно было бы тебе потолковать со мной о том о сем? Так ведь водится между двумя душами, у которых одна участь. — О чем мне с тобой говорить? Да я раньше и не знал тебя. Я жил совсем другой жизнью, благородной и полной чудесных переживаний, не то, что теперь, когда выпала мне такая доля: тянуть коляску, в которой катаются баре. — Вот и расскажи мне о твоей прежней жизни, — попросил второй конь. — Во-первых, ты должен знать, что я конь английской породы. С детства меня растили для конных состязаний. И какое было неизъяснимое удовольствие упражняться да тренироваться. Уж как меня холили, какие надежды возлагали на меня те, кто меня окружал! Только об этом они и говорили. Участвовал я в скачках раз, другой раз, третий раз. С каждым днем мой жокей все больше на меня полагался. Наконец, наступил решительный день! Ты, верно, и не знаешь, что значит очутиться перед множеством зрителей, которые встречают тебя аплодисментами, возгласами нетерпения, в то время как ты, охваченный желанием победить, с дрожью и трепетом ждешь старта. Вот звучит сигнал отправления! Вот мы побежали! Я легко бегу, пружиня шаг, с уверенностью и соблюдая такт. Вокруг себя я ощущаю дыхание других коней, слышу, как цокают их копыта по земле, чую запах их пота. Ноги мои как бы окрылены, меня охватывает упоение, и непреодолимая сила толкает меня вперед. Мои ноги совсем будто и оторвались от земли. Я лечу над ней в безумной скачке!… Как вдруг узда до крови въедается в мои губы. Жокей останавливает меня железной рукой. Я слышу рев, возгласы «Ура!» — и из моих глаз скатываются в пыль вместе с потом крупные слезы. Меня провозглашают победителем… Я взмок, словно переплыл реку. Какая-то тяжесть сдавливает мне грудь, а жокей прогуливает меня перед публикой, которая с ликованием аплодирует мне!… Какие это минуты, дорогой мой!… Как же мне не тосковать и не быть молчаливым! Мой успех оказался в то же время и концом этой чудесной поры моей жизни, ибо на моей ноге появился изъян, и меня продали, и вот теперь я живу лишь воспоминаниями! — Ты прав, дорогой товарищ, горюя о своей судьбе. Но послушай и мой рассказ. Моим хозяином был офицер, и я участвовал в войне. В моих жилах течет арабская кровь. Мы получили приказ к атаке. Протрубил сигнал. Все мы выстроились в линейку, и наши хозяева натянули поводья. И вот мы пустились вперед!… Я мчался черной тучей по раскаленной от зноя земле, я слился с ветром и стоном, стоявшим вокруг, с густым дымом и удушливой пылью. Временами один из коней падал, но я мчался дальше, топча и его, и всадника. По полю носились обезумевшие кони и яростно ржали. Как вдруг я почувствовал, что крепкая рука моего всадника ослабела, он опустился на мою шею и охватил ее руками. Из его раны забила кровь и ее капли стекали по моей гриве. Увидев, что мой хозяин ранен, я тоже заметался по полю, но потом вырвался из этой сумятицы и направился к каретам Красного креста, оставшимся позади. Когда санитары увидели меня, примчавшегося галопом с офицером на спине, они поспешили освободить меня от моей ноши и перенесли раненого в палатку. Мне оказали почести и заботу, как человеку. Врач сказал, что если бы награждали лошадей, то я удостоился бы награды. Итак, друг мой, ты видишь, что и у меня есть о чем вспомнить. Ты гордишься своей былой славой, я — тем, что спас жизнь человеку. Разве не близки наши души? После войны мой хозяин, который был бедным чиновником, продал меня. Оба мы плакали при расставании… Теперь вот мы с тобой вместе и можем утешать друг-друга. Хитрый осел У одного крестьянина не было никакого другого имущества, кроме осла. С помощью осла он зарабатывал себе на пропитание. Крестьянин брался за любую работу. То он возил в город снедь, то разные товары, принадлежавшие другим людям, которые за это давали ему понемногу денег. Иногда он ездил верхом на своем осле на ярмарку, и там тоже находилась для него работа. Жил он с ослом дружно, любил его, заботился о нем, но обоим приходилось нелегко. Нередко крестьянин жаловался и говорил своему другу — ослу, что если бы было у него больше денег, хорошо зажилось бы им обоим. — Уж каким зерном отборным кормил бы я тебя, дорогой Кирюшка (так звали осла)! Но ничего не поделаешь, нет у меня ни кукурузной муки, ни овса, и приходится тебе жевать колючки. Однажды собрался крестьянин на ярмарку и стал беседовать с ослом. — Ну, Кирюшка, увидишь диво на ярмарке! Такой вот осел, как ты, а умница, невиданные чудеса выделывает. Слушая своего хозяина, Кирюшка навострил уши и в ответ поднял хвост и стал кричать во всю глотку. Пустились они в путь, на ярмарку. Пошли они до отведенного для ярмарки места и стали бродить среди людей, пяля глаза и разинув рот. Всякий народ толкался там, лился поток людей. Женщины были одеты в нарядные яркие платья, расшитые мишурой и блестками. Мужчины были в белых рубахах, подпоясанных красными поясами, а на ногах они носили толстые сапоги или постолы, на голове меховые шапки или круглые шапочки. Они останавливались около турка, торговавшего нугой и рахат-лукумом, около лавок, где продавались сбруя и обутки, около продавца кос, пил и всяких ножей. Иной раз заходили они в трактир, расположенный под тенистым навесом, где на большой решетке жарились куски мяса и колбаски, а в стаканы лилось рекой вино. На рундуках продавали ситец и сукно, сыры и бусы, ленты и всякую мелочь. На других прилавках были разложены игрушки для детей, конфеты, продавец наливал лимонад, и все вокруг было пестро, ярко и возбуждающе пахло. Над рынком висела туча пыли, стоял оглушительный шум, и от всего этого кружилась голова, как от хмеля. На краю ярмарки продавался скот: волы, лошади, свиньи, а поодаль скоморохи поставили свой балаган. Там стоял и умный осел. На помосте, выкрашенном в зеленый цвет, развевался флаг, а скоморох, одетый в зеленый наряд с красными и черными лоскутьями, с раскрашенным, как у черта, лицом, громко выкрикивал: — Заходите, люди добрые! Здесь вы увидите чудеса в решете. Вот ученый осел. Он умеет считать, читать и проделывать всякие фокусы! Вокруг стояли зеваки и подталкивали друг друга локтями. Мало-помалу толпа любопытных росла. Подошел и крестьянин со своим ослом. Захотелось им посмотреть на ученую скотину. Ученый осел появился перед ними. Его вел клоун. На передних ногах осла красовались белые штаны, на спине у него была красная мантия, вокруг шеи зеленый галстук, а на голове, между ушами, шутовской колпак с бубенцами. Люди хохотали, глядя на него. Осел опустился на колени и поклонился направо и налево, потом встал и пошел за клоуном, а тем временем стал тыкать мордой в его карманы и вытаскивать из них баранки, букетики цветов и платочки. Потом какой-то человек принес картонки с цифрами, положил их на землю и стал спрашивать осла, какая цифра на каждой. Осел точно показывал все копытом. Потом его хозяин приказал ему написать свое имя на песке, и осел вычертил на песке большие буквы. Зрители с изумлением прочли: «Удалец». Крестьянин с ослом стоял пораженный и все думал о том, как ладно было бы, если бы и его скотина выучилась творить такие чудеса. Пока он так думал, его осел не терял времени. Около зеленого помоста, на котором прогуливался скоморох, стояло ведро с краской. Осел крестьянина опустил кончик хвоста в ведро, а потом, расталкивая людей, пустился в гущу толпы, начал кричать во всю глотку, поднял свой хвост и, усердно размахивая им, обрызгал краской всех вокруг. Народ стал браниться и разбегаться, а хитрый осел приблизился тем временем к столику, на котором стояла шкатулка с деньгами. Он схватил шкатулку и пустился прочь. Хозяин балагана бросился за ним. Но осел, увидев, что скоморох догоняет его, хлестнул его хвостом и заляпал ему зеленой краской все лицо. Бедняга остановился, краска ослепила его, он споткнулся и упал, а зеваки обрадовались новому зрелищу и стали потешаться над ним. Осел побежал с деньгами домой, и, когда его хозяин вернулся с ярмарки, он уже отдыхал в конюшне, на земле, а около него лежала шкатулка с деньгами. Посмеялся крестьянин над проделкой Кирюшки, который оказался хитрее ученого осла, но чужие деньги решил вернуть. Отправился он назад, на ярмарку, отнести шкатулку хозяину балагана, но, когда пришел туда, оказалось, что скоморохов там уже не было. На эти деньги крестьянин открыл заезжий двор и назвал его «Двор умного осла». Дела у него пошли хорошо, и вскоре он разбогател. Однажды перед заезжим двором остановилась повозка с балаганом, в которую были запряжены три лошади и осел. Из балагана вышли скоморохи и зашли в трактир поесть. Говорили они о том, что дела у них идут плохо, что Удалец состарился и ничего уже не умеет делать и что с тех пор, как проклятый осел украл у них шкатулку с деньгами, разорились они. Услышав их речи, подумал крестьянин, что сама судьба привела их к нему, чтобы смог он вернуть им их деньги. Он зашел в горницу взять шкатулку, похищенную его ослом, положил в нее столько же денег, сколько было в ней вначале, и отдал ее скоморохам. Удивились они и стали благодарить. Но крестьянин сказал им, что это — его долг. Давно уж хотел он его вернуть, но не привелось ему с ними встретиться. Устроили они пир и подружились. А хитрый Кирюшка, в котором хозяин его души не чаял, дожил до глубокой старости и, конечно, в своих ослиных воспоминаниях с большим удовольствием поведывал всем о том, как он перехитрил своего ученого противника.