– Клад? – Денис поверх плеча блондина посмотрел на меня – я развела руками – и оглянулся на бабулю. – Какой еще клад? Она насупилась, отпрянула в комнату и со стуком закрыла окно. – Я думаю, это какое-то недоразумение. – Из кухни, поигрывая половником, вышел папуля. С половника капало густо-красное. «Соус для спагетти болоньезе», – подумала я, наконец-то определившись с ужином. А что подумали незваные гости, не знаю, но хлюпик сделался еще более нервным, а блондин как-то подобрался и хрипло спросил вооруженного кухонным железом папулю: – Это вы будете Кузнецов Казимир Борисович? – Полковник Кузнецов, – веско представился папуля. – Борис Акимович, к вашим услугам. – Еще и полковник? – тихо вякнул нервный хлюпик, потихоньку отступая в тылы. В тылах стояла я и сидел Барклай, который с появлением на сцене Дениса прошел по флангу и грамотно отсек незваным гостям путь к отступлению. Посторонившись, я пропустила хлюпика, а Барклаю сказала: – Пока сидеть. Хлюпик вздрогнул. – Товарищ полковник… – Блондин беспомощно посмотрел на папулю перевел взгляд на Дениса. – Майор… Мы сигнал получили, проверить бы… – Ах, боже мой, право, я была лучшего мнения о наших доблестных органах! – На сцене обозначилось новое действующее лицо – мамуля. Очевидно, она уже готовилась ко сну, потому что была в любимой полосатой пижаме а-ля тюремный узник и в масляно-кремовой масочке на лице. Масочка лаково блестела, приглушая яростный блеск мамулиных глаз. – Мама, отдайте им монеты! – крикнула она и тихо добавила: – Что мы, новых себе не накопаем, с армейским-то снаряжением? При упоминании еще чего-то армейского блондин заозирался, а хлюпик отчетливо икнул. Наверное, они ждали, что к нашим майору с полковником присоединятся еще какие-нибудь генерал с маршалом, но вместо высоких военных чинов из дома выступила бабуля. Она легко сошла бы за главнокомандующего. Выражение лица у нее было решительное и мрачное, как у Наполеона при Ватерлоо, но левая икра не дрожала. У нее вообще ничего не дрожало – бабуля совершенно бестрепетно сунула блондину в руки литровую стеклянную банку с заскорузлыми, в густой прозелени рублями и гривнами, весьма недобрым тоном объявив: – Да ради бога, нам не жалко, берите все! Хлюпик снова протиснулся в первый ряд, вцепился в банку, чуть ли не ткнулся очками в стекло: – Монеты! Я подошла поближе, с удовольствием наблюдая гамму чувств на физиономии очкарика. – Но… Позвольте… Это же… Как же так? Это вовсе не то, – плаксиво, как обиженный ребенок, пожаловался он блондину. – То есть да, технически это может быть кладом, очевидны следы коррозии, но монеты не старинные, а современные, и в таком состоянии они ценятся много ниже номинала… – Нет, нет уж, забирайте! – Бабуля вскинула руки, отказываясь принимать обратно банку с некондиционными рублями. – Не уходить же вам с пустыми руками, – ехидно поддакнула мамуля. А папуля воскликнул: – О! Кстати, да! – Он сбегал в кухню и вернулся со свертком. – Пирог с капустой и яйцом, еще теплый, по моему фирменному рецепту. Попробуйте, вам понравится! Выпроводив озадаченных и смущенных гостей со двора, наше дружное семейство собралось в кружок – ситуацию определенно следовало обсудить. – Давайте, девочки, вы прекратите сомнительные игры с поиском сокровищ, – сказал папуля. – Смотрите, как болезненно реагируют на это соответствующие органы. – Не перевелись стукачи и сексоты на земле русской, – плюнула ядом бабуля. – Бдят! Сколько мы там ходили с металлоискателем, два часа? А уже и просигналил кто-то, и с обыском к нам пришли! – Ну, обыска не было, – справедливости ради заметил Денис – специалист по проведению соответствующих мероприятий. – И слава богу, – пробормотала я, непроизвольно поежившись. Вот нашли бы эти проверяльщики мою пляжную сумку – не закончилась бы эта история так просто и хорошо… – Я только не понял, почему парни спрашивали Казимира Кузнецова, если монеты искали исключительно наши дамы? – вслух задумался папуля. – Может, потому, что я заказал в Интернете средства для бережной чистки и полировки монет? – предположил, войдя во двор, искомый Казимир Борисович. – Хотел, знаете ли, сделать нашим дамам сюрприз… – То есть они и в Интернете за нами следят?! – возмутилась бабуля. Она снова плюнула и ушла к себе, громко хлопнув дверью. – Реально быстро работают, – не без уважения пробормотал майор Кулебякин. – Что ж, если все уже в сборе, предлагаю поужинать, – вернул семейную жизнь в мирное русло папуля. – Вя-а-а! – послышалось из комнаты Зямы и Алки: проснулся Акимка. – Стой! – Я остановила дернувшегося братца и незаметно вытянула из его шевелюры листочки и веточки. – А то Алка будет думать, что ты с кем-то валялся в кустах. – Она ревнивая, да, – самодовольно ухмыльнулся Зяма и тут же снова посерьезнел. – Дюха, наш клад надо перепрятать, сечешь? Я секла, потому спросила коротко: – Где, когда? – Когда все уснут, выходи с сумкой во двор. Встретимся под яблоней. После ужина Денис и Зяма сходили к колодцу по воду, и моего милого эта финальная точка долгого трудового дня гвоздем прибила к кровати. Майор Кулебякин уснул, едва припав к подушке. Прочие обитатели отчего дома тоже не задержались с отходом ко сну, и вскоре в нашем летнем приюте установилась мирная тишина. Ближе к полуночи в лесу провокационно завоют шакалы, поднимут дружный лай собаки – выскажут все, что они думают о шакальей нарочитой независимости и наплевательском отношении к покою собачьих хозяев. Птичьим клином пронесутся во тьме волшебные заклинания: «Цыц, вы!», «А ну молчать!» и «Чтоб вы сдохли!». Обиженные собаки умолкнут, злорадствующие шакалы растворятся в темной зелени соснового леса, и снова станет тихо. Позже, убедившись, что сцена свободна, исполнят что-нибудь драматическое, в духе шекспировских страстей, коты: пошипят, поорут, покатаются в траве, оставляя на жестких стеблях клочья шерсти, с конским топотом проскачут по крышам сараев – и тоже канут в ночь, как соринки в чернильницу. А где-то после двух часов ночи и уже до рассвета установится такая хрустальная тишина, в которой звоном отзывается каждый стук и даже шорох, выбивающийся из фонового шуршания листьев и трав… В общем, нам с Зямой надо было управиться с перепрятыванием сокровищ за пару часов после полуночи. Я часок-другой подремала и, как всегда, проснулась под традиционный собачий концерт. Присоединять свое «Да чтоб вас приподняло и шлепнуло!» к пожеланиям других разбуженных не стала, дождалась, пока все стихнет, и осторожно выбралась из кровати. Я спохватилась, что не приготовила с вечера одежду для ночного выхода, но открывать шкаф не стала – он жутко скрипучий, и просто надела поверх пижамных шортиков с маечкой просторную футболку Дениса: сойдет за короткое платье. Натуральный хлопок, оверсайз – все по моде! И с высокими кедами прекрасно сочетается. Одевшись-обувшись, я потихоньку вытянула из-под кровати сумку с монетами, обняла ее, чтобы внутри не звякало, и вышла во двор. Зяма, экипированный как ниндзя – тренировочные штаны-тайсы, поверх них спортивные трусы, беговая компрессионная футболка с длинным рукавом, все черного цвета, – самозабвенно дрых в гамаке, прикрыв лицо бейсболкой, естественно, тоже черной. Я его не сразу заметила и даже дважды обошла вокруг яблони, зачем-то шевеля ногами высокую траву, как будто крупногабаритный братец мог в ней заваляться. Потом Зяма удачно всхрапнул, и я его обнаружила. Покачав сетку, я прошептала: – Пора, я пришла! – Ой! – Зяма дернулся и вывалился из гамака. Он потер ушибленное место и сердито посмотрел на меня снизу вверх: – Ты сдурела? Встала тут, как смерть с косой! Косу я действительно заранее заплела. – И вся в белом! – недовольно ворча, братец поднялся и первым делом раскритиковал мой наряд: – Тебя же в этом видно за версту! – Сойду за привидение, – отмахнулась я и попыталась сунуть в руки критику увесистую сумку. – Нет, я понесу инструмент. – Зяма пошарил в траве, вытянул лопату с коротким черенком – папуля величает ее саперной – и надел бейсболку. – Ну, двинулись! Мы почти бесшумно, разве что разочек брякнув замком на калитке, вышли со двора. – Куда? – спросила я, оглядев густую забортную тьму. Электрификация всей страны за сотню лет на нашу гору не распространилась. Фонарей вдоль улиц не имелось, да и сами улицы здесь, ближе к вершине, чисто символические. – Туда! – Зяма решительно двинулся вверх. То и дело спотыкаясь и путаясь в цепкой траве (я с ужасом думала о том, во что превратятся мои белые кеды), мы дошли до участка, где раньше видели копательную машинку, и братец сказал: – Я думаю, лучшего места нам не найти.