– Я предположила! – напомнила я, потому что меня обидело зачисление не в Шерлоки, а в Ватсоны – я прекрасно поняла оговорочку Феди, этот его выразительный вяк. – Мы с тобой предположили, – вмешалась Машенька – еще один претендент на звание Шерлока. – Девочки, внимание! – Федя даже остановился, чтобы не говорить о важном на бегу. – Суть в чем? Если золото все еще в машине, то в ней же и люди! – Которые наверняка уже трупы, – сообразила я и зябко поежилась. – О! Тогда эта машина наверняка будет стоять поодаль от других, чтобы никто случайно не увидел мертвецов за стеклом, – на редкость бестрепетно рассудила Машенька. – И не почувствовал запах, – добавил Федя. – Какой запах? – Я не сразу поняла. – О-о-о… Ну да, ведь столько времени уже прошло, и жара… Мы помолчали. Потом Машенька подвела итог: – Значит, высматриваем либо одиноко стоящий белый автомобиль, либо две машины, одна из которых белого цвета. На всякий случай все подряд фотографируем, потом внимательно изучим снимки. – И она с легкостью перешла с делового тона на легкий девичий треп: – Так, Ин, ты выбрала себе парапланчик? У меня будет розовый, под цвет купальника, а у тебя? Мамочка! Я не хочу лета-а-а-а-ать! – Бу-бу-бу и бу-бу-бу! – услышала я, очнувшись. Не торопясь открыть глаза – свихнусь, если опять увижу мир с высоты птичьего полета! – я прислушалась к себе. Вроде бы меня уже не тошнило. И не трясло. Не тянуло, не дергало, не мотало, как куклу на веревочке. И ветер не лупил в лицо, выдавливая слезы из глаз и забивая дыхание. И на голову не жала тугая, как королевская корона не по размеру, налобная повязка с видеокамерой. И смартфон, упрятанный в прозрачный водонепроницаемый чехол вместо ненужного по причине наличия камеры фотоаппарата, не дразнил появлением на экране зеленых кружочков входящих звонков и голубыми прямоугольничками эсэмэсок. Я вспомнила, что прочитала только самую первую, присланную торжествующим Броничем: «Стога наши!» В тот момент я дорого дала бы за пару больших мягких стогов, готовых принять меня в свои душистые травяные объятия. Потом мой параплан поднялся выше, и желание падать куда-либо у меня напрочь прошло – наоборот, я так боялась низвергнуться с высоты, что пыталась скрутиться в компактный комочек и даже зачем-то поджимала ноги, которыми вообще-то ничего не могла зацепить. Разве что слишком близко парящую чайку отфутболить… Где-то рядом продолжали весело бубнить. Я узнала мелодичный голос Машеньки и окончательно пришла в себя и одновременно в ярость. Убью заразу! Заставила меня пережить худшие минуты, а может, часы, если вообще не годы жизни! Сколько нервов и здоровья отнял у меня этот полет? Не удивлюсь, если я выйду отсюда… кстати, где я?.. седой развалиной. Я разлепила ресницы и первым делом поднесла к глазам безобразно разлохматившуюся косу – на проверку. Ранней седины не увидела, чуть успокоилась и почти нормальным голосом позвала: – Эй, вы! Покажитесь, я буду вас бить! – О, вот и наша спящая красавица пробудилась! – фальшиво обрадовалась Машенька. – Всю дорогу проспала, как ангелочек! Еще бы – прямо с неба спустилась! Шутка вызвала смех (не мой), что-то щелкнуло, и под боком у меня образовалось пустое пространство. «Открылась автомобильная дверь, мэм», – тоном английского дворецкого возвестил мой внутренний голос. Я свесила за борт одну ногу, вторую, потом выбралась вся целиком и оказалась в кругу родных и близких. У машины, болтая и весело скалясь, стояли Маша с Федей, папуля с мамулей, Денис с Барклаем и Трошкина с Кимкой. «Всякой твари по паре, мэм», – важно изрек мой внутренний Бэрримор. Его мне тоже захотелось убить. При виде меня смешки и разговоры стихли, только мамуля не смолчала и заметила: – О! Именно так я представляла себе восставшего Дракулу! Я ощерила клыки. – А против кого он восставал? – заинтересовалась экс-отличница Трошкина, заподозрив пробел в своем знании истории. – Против кого вставал, того и кусал, – ответила мамуля и слегка попятилась. – Друзья, мне кажется, Дюшу сейчас лучше не трогать. – Милая, ты порядке? – не внял хорошему совету Денис. – В боевом порядке! – Папа, опытный кадр, дернул моего неразумного милого за плечо и умиротворяюще заговорил, зажурчал, утекая сам и уводя остальных: – А пойдемте пить чай, у меня готов пирог с малиной и ревенем… И я осталась одна. Без противника, союзников, зрителей. Без надежды найти поддержку и понимание, снискать сочувствие и получить утешение. Хотя, конечно, малиновый пирог… Я захлопнула дверцу джипа и заторопилась во двор. Без поддержки и понимания я как-нибудь обойдусь, а вот без чая с пирогом – нет, они мне жизненно необходимы! За чаем в лучших светских традициях беседовали о погоде и природе. Мой внутренний Бэрримор, убедившись, что скандала в благородном семействе не случилось, успокоенно удалился. Я тоже выразила желание откланяться, как только кончился пирог. Мне хотелось прилечь. – Приходи потом к нам, – подмигнула мне Машенька. – Посмотрим фото и видео. – Сегодня без меня, – отговорилась я. – Так будет лучше. Я не добавила, что лучше будет не только для меня, но и для Машеньки с Федей, которые не закончат жизнь раньше времени и в муках. Я определенно чувствовала, что просмотр видеозаписей с той камеры гоупро, которая венчала в полете мою во всех смыслах буйную голову, заставит восстать и Дракулу, и Джека-потрошителя, и студента Раскольникова с боевым топором, так что в смертельной опасности рядом со мной окажутся все от мала до велика, не исключая старушек. А баба Катя, пустившая на постой пару гнусных личностей, в чем виновата? Я ушла к себе. В комнате было тихо – Денис отправился гулять с Барклаем. Я прилегла отдохнуть, но вспомнила про клад под кроватью и полезла его проверять. Пляжной сумки с сокровищем на месте не было. Встревоженная, я встала и побрела к соседям – Зяме и Алке. Они в одежде и обуви лежали на своем двуспальном диване, и вид у них был такой обессиленный и обескровленный, словно все эти разговоры про вампиров имели под собой реальные основания, и в кроватке, красиво занавешенной от комаров тюлем, дрых не просто младенец, а новое воплощение легендарного владыки Трансильвании! Опасливо покосившись на детскую кроватку – складки тюля шевелились, надеюсь, от сквозняка, – я потрясла Зяму за плечо, и он слабо застонал, открывая глаза. Трошкина, похожая на марионетку с обрезанными веревочками, даже не шелохнулась. – Где деньги, Зин? – в мамулином стиле – цитатой – конспиративно поинтересовалась я. – В кошельке? – предположил братец, явно не понимая, чего я от него хочу. – В кошелке! – напомнила я. – Моя пляжная сумка из-под кровати исчезла! – А-а-а, ты об этом. – По тону чувствовалось, что «это» Зяму сейчас совершенно не волнует. – Мы с Алкой ее перепрятали. Дай поспать, а? – Куда вы ее перепрятали? – Туда… Не конкретизируя, Зяма плотно смежил веки и снова замер, как неживой. Чур меня, не буду обзаводиться младенцем, пока не заработаю на круглосуточную няню… Часа через два – я уже благополучно отчалила в объятия Морфея – пробудившийся Зяма вспомнил, что не дал мне внятного ответа на сакраментальный вопрос про деньги, и явился исправить это упущение. В ночной тиши, нарушаемой только легким майорским храпом, он подкрался к нашему ложу, мстительно потряс меня за плечо и нашептал, сонной, мне в ухо: – Идем, покажу, где они. – Кто? – Спросонья я тупила. Братцу это явно импонировало: – Кони в пальто. – Какие еще кони? – Привередливые. – Ты издеваешься? – сердитым шепотом предположила я. Зяма энергично кивнул. Глаза его смеялись, но морда была серьезная-пресерьезная. Чисто конь в пальто! Ва-ажный. Я встала, привычно доукомплектовала минималистичный спальный наряд просторной футболкой Дениса, сунула ноги в шлепанцы и вышла вниз за братцем во двор.