– Короче, ты с нами или нет? – Трубка снова перешла к Машеньке. – Если нет, то будем считать, что ты сегодня взяла неоплачиваемый отгул… – Буду через двадцать минут, – перебила ее я и свободной от трубки рукой помахала Денису – мол, сворачивай бивак, цигель, цигель! Ай-лю-лю! Неоплачиваемые отгулы – это не то, что я люблю. – Что за дела у тебя с этими доморощенными пинкертонами? – поинтересовался Кулебякин уже в машине. – Консультирую их кое в чем, извини, не могу рассказать – тайна следствия! – с удовольствием повторила я то, что постоянно слышу от своего милого майора. Тайна следствия – вот тебе, на, получи! Как говорят у нас на Кубани – вашим салом вам же по сусалам! «Умыв» Дениса, я пришла в чудесное настроение. Однако его изрядно подпортила необычная картина, которая открылась нам на подъезде к отчему дому. По горе редкой цепью двигались люди в одинаковой буро-зеленой форме. – Что вы там говорили про роту солдат? – внимательно посмотрел на меня Кулебякин. – Это не наша рота! У нас нет солдат! – Я заволновалась и в калитку отчего дома влетела пулей. Денис еще двигатель не заглушил, а я уже была во дворе. Семейство наше мирно ужинало. – О, а вот и Дюша! – обрадовался папуля, сразу же поднимаясь и перемещаясь к большой кастрюле на плите. – Мы вам оставили салат и голубцы! – Голубчики мои, скажите, что я пропустила? – Я обвела встревоженным взором безмятежные лица трапезничающих. – Булочки с миндальным кремом. – Вредный Зяма показал мне язык. – Они были на полдник, но мы все съели. – Да на здоровье. – Мне было не до булочек. – Я о другом – что происходит? На нас напали без объявления войны? Там, на горе, целая армия… – А, ты про солдатиков? – подняла голову бабуля. – Не беспокойся, они мирные. – Там что, какие-то учения? – Во двор, через плечо оглядываясь на «солдатиков», вошел Денис. – Ах, это Борина затея, – вздохнула мамуля и томно взглянула на папулю, который немедленно положил ей добавки. – Спасибо, дорогой… Но не за эти неожиданные маневры, которые отвлекают меня от работы. Сапоги топают и пылят… Труба трубит, откинут полог, и где-то слышен сабель звон… – Садитесь, дети. – Папа поставил на стол полные тарелки для нас с Денисом и поцеловал в макушку мамулю. – Не преувеличивай, Бася, у нас тут не битва под Аустерлицем, ничего эпического. И не маневры. – Он посмотрел на Дениса, который уже снял с повестки дня все вопросы, набросившись на голубцы, и удовлетворенно кивнул. – Я просто подумал: надо выяснить, почему взорвался тот газовый баллон. В конце концов, мы тоже пользуемся баллонным газом. Сейчас ребятушки прочешут зону ЧП, соберут все осколки, и тогда специалисты смогут составить картину… – То есть ты вызвал войска, чтобы обыскать территорию? – Я сначала восхитилась, а потом испугалась: а вдруг «ребятушки» не только осколки найдут, но и клад наш, припрятанный-перепрятанный?! Я покосилась на лопату в углу, подпихнула локтем Зяму: – Вы как, не успели еще это самое? – Не успели, – помотал головой братец, тоже поглядев на лопату. Фух, отлегло… Значит, клад по-прежнему у меня под кроватью. – Внук, если вы боитесь потревожить малыша, можете заняться этим самым в моей комнате, там достаточно широкая кровать, – великодушно предложила бабуля, вогнав нежную Трошкину в краску. – В вашем возрасте очень вредно отказывать себе в этом самом, здоровье может пострадать. – Тут она посмотрела на Дениса, вогнав в краску и его тоже. Я хихикнула. Давай, бабуля, жги! Агитируй за отмену целибата! – Кхгм… А это там армия какой страны? – кивнув на забор, за которым топали и пылили армейские ботинки, спросил Кулебякин – явно для того, чтобы сменить опасную для него тему. – Ну не НАТО, конечно, – ответил ему папуля, без дополнительной просьбы подкладывая в тарелку будущего зятя сметанки. – В НАТО у тебя нет знакомых? – зачем-то уточнила я. – Ну как – нет, есть какие-то, но им бы я звонить не стал. – Папуля положил сметанки и мне. – Ешьте, дети, потом разговаривать будете. Когда я ем, я глух и нем. Ужинали мы с Денисом в скоростном режиме, а потом наши бравые вояки – майор Кулебякин и полковник Кузнецов – пошли на звон сабель, в смысле, на топот армейской обуви, чтобы узнать результаты спецоперации. Мне это оказалось очень кстати: не пришлось придумывать предлог, под которым я могла бы умчаться к своим друзьям-детективам. Брать Кулебякина с собой, разумеется, было нельзя: он быстро сложил бы два и два, он вообще умный. – Явилась, не запылилась! – приветствовала меня Машенька. Она уперла руки в бока и сокрушенно покачивала головой. – Ты бы еще скалку взяла, – хмыкнула я. – А скалка нам зачем? – озадачился Федя, нагруженный так, что упомянутую скалку мог бы взять только в зубы, как верный пес. Я совсем развеселилась. – Скалка нам не нужна, – согласилась я, забирая у товарища один из кофров. – Просто Маша накинулась на меня, как жена на загулявшего мужа. Я бы на твоем месте подумала еще, надо ли вам жениться. – Совести у тебя нет, Инка! – надулась Машенька. – Сама, значит, вот-вот вступишь в законный брак, а другим это, по-твоему, не надо? – Если со скалкой, то лучше не надо, – поежился Федя. – Да я скалку в руках отродясь не держала! – возмутилась наша красавица-белоручка. – Законный брак все изменит, – пообещала я. – Да? Тогда я знаю, что подарить тебе на свадьбу. Скалку! – Маша, противная такая, показала мне язык и пошла, приплясывая, по тропинке в гору. Я с кофром и Федя с пластмассовым чемоданом потащились за ней, пыхтя. Мы становились у руин какого-то давнего недостроя, не обнесенного забором. Выбрали ровную площадку на бетонной плите перекрытия, достали квадрокоптер, приспособили к нему видеокамеру гоупро, вывели на планшет картинку с нее и подготовили аппарат к взлету. – Пойдем низко, чтобы не попасть на радары, – важно сказал Федя. – По правилам, мы должны были получить разрешение на полет, но это такой геморрой, что не хочется связываться. Поэтому я поднимаю аппарат на двадцать метров, высоких деревьев тут нет, и вообще это оптимальная для нас высота: нормально разглядим, что снизу. – Веди над дорогой, то есть над улицей, зигзагом, чтобы можно было смотреть направо-налево, – посоветовала я и надела специально прихваченные из дома очки. Как уже говорилось, я несколько близорука, но весьма азартна. Мне хотелось первой высмотреть припрятанный где-то транспорт с грузом золота. Вечерело. Мы стояли высоко над городом – почти на самом хребте Тепе-Оба, что дословно означает «вершина горы», а по смыслу – «конец гор». Именно здесь, над Феодосией, главная гряда Крымских гор обрывается в море крутым глиняным уступом. Триста метров над уровнем моря, выше только дикие джунгли заброшенных садовых участков и ровная темная щетка соснового леса. Я мельком подумала, что это символично: в час, когда завершается день, мы стоим там, где заканчиваются горы. Конец дня, конец гор… Спускаться будем уже в потемках, зато вдоволь налюбуемся на светлячков. Они тут дивно крупные и ярко-зеленые… – Поторапливайтесь, скоро стемнеет, и тогда мы уже ничего не увидим, кроме светляков. – Машенька как будто прочитала мои мысли. – Готовы? Поехали! Лопасти завертелись и размазались в мутное пятно, коптер загудел, подпрыгнул, снова сел, опять кривобоко подскочил и рывками двинулся ввысь. – Ровнее держи! – прикрикнула Машенька. – Не с Байконура стартуешь! И не с мыса Канаверал… – Хьюстон, займитесь своим делом, – сквозь зубы посоветовал Федя. – Не дергай! – ответила ему на это Маша-Хьюстон. – Ага, вот так уже лучше… И не ныряй… Инка, ты смотришь? – Глаз не свожу, – соврала я, потому что до этого смотрела только на коптер. – Инда очи разболелись, глядючи… Все-таки наследственность – великая вещь. Меня, как и мамулю, то и дело пробивает на цитаты. Коптер деловито жужжал и улетал все дальше, добросовестно передавая изображение с камеры на планшет. Мы с Машенькой сдвинули головы, сосредоточенно глядя на экран. – Садоводческое товарищество «Ветеран», – комментировала я, поскольку когда-то на меня возложили обязанности гида, позабыв от этих функций освободить. – Участки по десять соток, есть электричество и вода, правда, только холодная и строго по графику. – Почем? – Машенька тоже совмещала сыскное дело с риелторским. – От пятисот тысяч – в зависимости от того, что за постройки на участке. – Да разве это постройки, все бульдозера ждет-не дождется… Федя, Федя, подай-ка влево! Вот это что – большое, белое? – Цистерна для воды… Федя, вправо давай! Там тоже белое! – Навес… А это? Машенька ткнула пальцем в экран, потом смекнула, что Федя лучше реагирует на голосовые команды, и опять подправила курс: – Влево и назад, мы пропустили что-то светлое… А, это просто домик. – Федь, давай чуть ниже, а? Плохо видно уже, – попросила я. Очи (инда!) и впрямь начинали болеть. Федя немного опустил аппарат – это стало понятно по тому, что картинка на экране укрупнилась. Сам-то коптер стрекотал уже довольно далеко от нас.