– Это ответ «нет»? – полюбопытствовала я. – Кстати, должен признать, что ту осу я сбил исключительно из сострадания к олуху, который по странному стечению обстоятельств попал под твое негативное влияние! Я с шумом выдохнула, но не могла не спросить: – То есть тем, что ты еще не сбил ульи, вынуждая ос атаковать, я обязана исключительно присутствию Оливера? – Ага, – не стал оправдываться Динар, – но мое человеколюбие уже на грани, все же видеть вас, Катриона, опухшей и искусанной – это ни с чем не сравнимое удовольствие. И он вновь вскинул арбалет… Мне бы его безжалостность и умение стрелять на переговорах с кочевыми племенами! Так, нужно что-то делать… А что? Я поспешно оглядывала местность на предмет выстраивания курса стремительного бега с препятствиями, когда на меня упала маленькая веточка… Вскинув голову, увидела ставший родным оскал и едва не запрыгала от счастья. Все, Динар, вот теперь мы и поговорим: – Да пошел ты, урод рыжий, по прямой дорожке в преисподнюю! – Это было чудесно! Мне неожиданно так хорошо стало, так радостно на душе, и вообще… А еще приятно было смотреть на его взбешенную… рожу! Но не очень приятно стало, когда Динар вновь вскинул арбалет и крикнул: – Оливер, немедленно выходите из кустов, в этом случае вы не пострадаете! И вот тут меня сильно удивил этот застенчивый юноша: – Простите, мой лорд, я не могу оставить леди в беде… – Да она не леди, – взъярился Динар, – она стерва! – Оскорблять леди… недостойно воспитанного человека… – выдал Оливер, и после этих слов я посмотрела на стражника с большим интересом. Странно, он весьма привлекателен… а реагирую я, как и прежде, в смысле – никак, вероятно сказывается влияние Готмира. – Ладно, голубки, – медноволосый усмехнулся, – наслаждайтесь! Вжик – и арбалетный болт сбивает один из ульев… Желтоватая амфора падает, раскалывается на куски и… Это как же их так много в таком маленьком улье помещается? – Утыррка, руку! – прорычал мой любимый папочка. – Его тоже, – я кивнула на перепуганного и осами, и орками паренька. – Утыррка находить друга, – с умилением произнес шенге. Но я уже не могла ответить, потому что протянутую руку нежно обхватили мохнатые пальцы, и я взлетела вверх, прямо в объятия папочки. – Шенге! – И я прижалась к орку. – Шенге, Утыррка очень сильно скучать… Даже не думать, что так бывает. – Шенге тоже скучать, – папашка уже перепрыгивал с дерева на дерево, пока я маленькой обезьянкой висела на нем, – шенге уже два дня быть тут. Кажется, я счастлива… Мой родной папа никогда не брал меня на руки, и вообще… эх, хвалил только за хорошо проделанную работу. Где-то там слышались крики, похоже, осы все же напали на далларийцев, мы-то убежали. – Утыррка нести вещи? – удивленно спросил шенге, едва с дерева мы спрыгнули на дорогу. – Утыррка хочет мстить, – я улыбнулась, глядя на перепуганного Оливера, который, едва его поставили на землю, упал и пытался отползти от орков. Шенге наклонился, обнюхивая меня, и на огромной морде появилось устрашающее выражение: – Злой человек душить Утыррку? – Да, – я всхлипнула и прижалась к папашке, – и обижать… заставлять работать на кухне… мыть пол! – Ррр! – Шенге посмотрел в сторону города. – Утыррка оставаться здесь, шенге учить злого человека вежливости! Я представила Динара и шенге… у далларийца народу было много, а шенге я очень полюбила и как-то… – Шенге, не нужно учить, мстить веселее! – И я протянула котомку с вещами. – Вещи злого человека, – принюхавшись, догадался Рхарге. – Шенге очень зол, – внезапно заявил папашка, – шенге хочет бить долго! – Утыррка хочет мстить, – я просяще посмотрела на папочку, – Утыррке будет весело. Шенге нахмурился, но кивнул. И мы пошли домой, по дороге раздавая зверям подарочки. Один сапог получил мутировавший барсук. Рхарге, свесившись с дерева, долго дразнил зверя, заставляя его возненавидеть запах владельца сапог, после чего у разъяренного животного сапог отняли, и мы весело убежали. Оливер – единственный, кому не было весело, но… привыкнет. Второй сапог стал временным пристанищем трех ядовитых детенышей той самой злющей змеюки – Рхарге, с молчаливого одобрения моего шенге, торопливо запихал их туда, затем, сжав голенище, методично бил палкой по сапогу, доводя змеек до бешенства. Вообще я заметила, что у нас с младшим вождем одинаково черный юмор. Третий орк в нашей компании веселых мстителей, Орх, влез в обнаруженную неподалеку пещерку и нырнул туда, захватив одну из рубашек Динара. Мы за ним не пошли и убежали раньше, чем хохочущий на бегу Орх из пещерки выбрался. От рубашки остались одни лохмотья, и их пришлось бросить. Второй рубашкой плотно обвязали улей диких пчел, после чего шенге долго стучал по улью, до тех пор пока жужжание запертых там пчел не перешло в ультразвук. На этой жужжащей ноте уворованные вещи закончились, наволочка была брошена в реку, и мы весело зашагали домой. Папашка держал меня за руку, и от этого радовались мы оба, он – потому что чувствовал, будто ведет маленького ребенка, а я… ну приятно же побыть маленьким и любимыми ребенком в двадцать лет. – Шенге, а это кто? – я указала на яркую бабочку, пролетающую мимо. – Машасси, – напряженно проследив за красоткой, ответил орк, – опасно. Трогать нельзя. – А это? – В поле моего зрения появились желто-синие яркие цветы. – Ибри, трогать нельзя… яд. – Ух, – что-то мое радужное настроение начало пропадать. – Утыррка ножки болеть? – тут же встревожился шенге. – Утыррка думать, – печально ответила я, – Утыррка не знать, что делать дальше. Шенге подхватил меня и посадил на плечо, некоторое время молчал, потом осторожно спросил: – А что хотеть сама Утыррка? И я задумалась. Вопрос, столь простой на первый взгляд, на деле был задан мне впервые. И я начала размышлять вслух: – Утыррка наследница Оитлона, должна думать о государстве… Динар захватит власть в Готмире, и тогда прекратятся поставки руды в королевство, это лишит нас прибыли… будет плохо. Утыррка должна захватить власть сама, должна убить Динара Грахсовена. – Должна, должна… – повторил мой папашка. – А что хотеть сама Утыррка? – Утыррка… хотеть жить, хотеть веселиться, хотеть быть с шенге, – я обняла мохнатую голову, – но… у меня есть долг… – Шенге понимать, шенге помогать, но… Утыррка больше не ходить в злой город! * * * Динар Грахсовен с наслаждением пристрелил последнюю осу и оглянулся на свое покалеченное воинство. Лица большинства стражников заплыли, некоторые стояли с опухшими руками и ногами, и все были в очень недобром расположении духа. – Пожалуй, я начну лечение прямо сейчас, – со вздохом произнес маг. Свое собственное лицо он уже излечил, и сейчас опухоль, закрывавшая его левый глаз, медленно, но верно исчезала. – Да, займитесь этим немедленно, – произнес Динар. На нем не было ни единого укуса, а с кинжала стекал желтый зловонный яд, но все же он был достаточно умелым воином, чтобы не подпустить к себе ни единой летающей твари… да и воспоминания о муравьях придавали небывалого энтузиазма в борьбе с осами. Устало вернувшись в верхний город, Динар долго лежал в остывающей ванне, лениво следя за леди Райхо, услужливо наполняющей его кубок… И ярость поднималась волнами при мысли, что королевская стерва вновь обвела его вокруг пальца! – Сегодня вы ночуете в моей постели! – растягивая слова, произнес бывший правитель Далларии и с раздражением проследил, как, не скрывая радости, кивает леди Райхо. Презрительно проговорил: – Женщины… вы сначала холодны, затем неизбежно таете, а после начинаете липнуть! – Мой лорд недоволен? – испуганно спросила леди Райхо. – Зачем вы истязаете себя? – Его тон требовал ответа. – Я?.. – Леди смущенно опустила глаза. – Вы, – подтвердил Динар, не желая более игнорировать известный ему факт. – Я люблю вас… – прошептала леди Райхо. – И за это ненавидите себя? – удивленно спросил даллариец. – Да… – Не проще ли ненавидеть меня? – он усмехнулся.