— Анжела, сегодня я жду тебя в кабинете Высоцкого... — начал было Римадзе. — Ни сегодня, и не завтра. Простите, я не знаю когда. Мне некогда. Извините, но я удаляюсь. — и она ушла. Римадзе посмотрел ей в след. Он улыбнулся. Вот она в деле: незамедлительная, быстрая в движениях и удивительно спокойная одновременно. «Похоже, что таких людей как она не так уж много. Ей всё надо и всё слишком легко даётся. А что не даётся — берёт сама.» — подумал он. 13. Новый год В «актовом зале», коим являлась школьная столовая, шумно и людно, как говориться: «Яблоку негде упасть...» В эти последние декабрьские дни начинались новогодние утренники и вечера. Последние дни декабря... Они напоминают детство, когда пахнет мандаринами, снегом и хвоёй. В эти дни взрослые, словно дети, загадывают желания и верят, что они исполняться. Уставшие учителя готовились теперь к самому трудному. Сегодня около ёлки уже отпрыгали начальные классы, потом средние, и вот — пришёл черёд старшеклассников. Вроде как восьмиклассники не очень-то подходят к старшеклассникам, но... С ними хлопот не меньше, чем с девятым или десятым и поэтому решили вечера объединить. Лариса Анатольевна, нарядная в платье цвета пепельной розы из диско-ткани, что была в моде, украшенная мишурой, быстрыми уверенными шагами «летала» по коридорам. Она не знала — плакать ей или радоваться, что на сегодняшнем вечере присутствовали Римадзе, Лысков и Снежко. Вроде как эта тройка обеспечивала порядок. А с другой стороны — Анжелика... Дух противоречия силён в подростках и кто знает, не захочется ли этой особе спровоцировать конфликт. Лариса Анатольевна давно уже поняла, что провокация конфликтов — своеобразное хобби для Анжелики. Она как бы проверяла людей на стойкость. Выходила ли из себя когда-либо сама Анжелика — Лариса Анатольевна не знала. Девочка никогда не повышала голос. Она всегда была спокойна, уверенна и насмешлива. Лариса Анатольевна вошла в столовую. Она ещё раз осмотрела, всё ли в порядке, правильно ли подсоединены провода. Ещё накануне она в очередной раз просила электриков проверить всю проводку, ведь сегодня нагрузка на линии будет намного больше. Музыканты опробовали аппаратуру, которая была установлена прямо на кухне около раздаточной. Все полки, которые можно было — демонтировали. Под ногами путались ленты серпантина, кружилась метель конфети, все гремело и сверкало. — Ну, с богом, — и она распорядилась, чтобы открыли двери. Толпа мальчишек и девчёнок в маскарадных костюмах и просто нарядно одетых ввалилась в столовую. Заиграла музыка, вышел ведущий — ученик десятого класса. По старой доброй школьной традиции новогодний вечер — пререгатива выпускников. Танцы чередовались с конкурсами, конкурсы с танцами. Откуда ни возьмись «прилетели» инопланетяне с «Грустной планеты». Столовая превратилась в одно большое новогоднее шоу. И вот уже инопланетяне смеялись вместе с остальными. — Вы не видели Анжелику? — спросил Римадзе у Ларисы Анатольевны. — Была только что здесь. Она, по-моему, переодеваться побежала. Вы знаете, что армейский ансамбль «Dream» сегодня играть будет? А она вроде как поёт в этом ансамбле. Вы располагайтесь. Вон — учителя сидят. Можете с ними. Во время вечера в учительской будет маленькое чаепитие, так что мы Вас приглашаем. Ну а я побежала... за Дедом Морозом... — Я надеюсь, что Дед Морозом окажется не господин Трегир. — проворчал Снежко, после того, как директор школы ушла. — А что тебе Трегир? Вроде как школьный праздник... — ответил Лысков, рассматривая толпу. В душе он тоже опасался появления здесь свободцев, хотя хорошо было известно, что Трегир ещё не прибыл, а пока что приехал лишь его адъютант. — Мне-то, мне ничего — Снежко сложил руки на груди. — Только, скажи мне на милость, чего на школьном вечере армейцы делают. — Песни петь будут... — вместо приветствия произнесла Анжелика. — Ну и чего Вы тут стоите как три тополя на Плющихе. Между прочим я Вас не приглашала. Да и сомневаюсь, что Лариса Анатольевна высылала пригласительные. — Между прочим, здравствуйте, или Вам не известно, что такое вежливость? — Парировал Римадзе. — Между прочим я головой кивнула. А что Вы смотрели в другую сторону, так это не моя проблема. Хотя, ладно, здравие желаю. Ну, так чего Вы стенку подпираете. Раз уж пришли, так проходите, не стесняйтесь. Я объявляю перемирие на сегодняшний вечер. — Смотри-ка мы какие добрые. — усмехнулся Лысков. — Ага, надо же сил поднабраться. Не беспокойтесь, свободцев не будет, это школа, они сюда не имеют право прийти. Вот территория — это да. Но я не думаю, что им так сильно захочется накануне Нового года встречаться с нами. — Здравствуй, Анжела, — к ним подошла учительница русского и литературы — Валентина Павловна — рослая женщина с крупными чертами лица. Она сюда приехала из Белоруссии, где была заслуженным учителем Республики. Ученики с уважением относились к ней и очень не хотели, чтобы она уходила на пенсию, о чём время от времени поговаривала Валентина Павловна: — ну, и что это за сочинения. Бедный русский язык, да разве ж можно так над ним издеваться. Нет, или я стала стара, или вы не хотите учиться, а посему — ухожу на пенсию. — В свободные минуты она читала детям стихи на белорусском языке. К Анжелике Валентина Павловна относилась двояко. С одной стороны ей нравилась эта девчёнка, которая действительно хорошо знала школьную программу, умела мыслить, пусть несколько резковато, но ведь это простительно для её возраста; девчёнка, которая знала, о чём говорила. С другой стороны — она не поощрала Анжелины прогулы, зная её проблемы с грамматикой, но несмотря на это, она часто «закрывала» глаза на то, что все диктанты у Анжелики проверяла Оксана. Со временем Анжелика выработала почерк, о котором можно было сказать: «Красивый, каллиграфический, но абсолютно нечитаемый». И если диктанты Анжелика действительно «выписывала», то для себя она писала мелким бисерным почерком, который на расстоянии сливался в одну строчку, поэтому конспекты проверить было абсолютно не возможно. — Добрый вечер, Валентина Павловна. А я вот, гостей в зал приглашаю, а то скромничают около стенки... — Да, да, конечно, проходите. Разбавите нас женский коллектив. — Валентина Павловна задела Лыскова за руку и показала в ту же сторону, что и некогда Лариса Анатольевна. — Ну, мне пора... — Анжелика развернулась и под искрящуюся музыку «влетела» в зал. Завитые волосы мягкими локонами ниспадали на спину, и терялись в нежной сетке, которая предохраняла их от спутывания. Чёрный «глухой» плащ из диско-ткани был необычайно широк и длинен. Из-под плаща виднелись блестящие сапоги без каблука на мягкой гибкой подошве. Это были специальные сапоги «фьеры», которые чаще всего использовали армейские каскадёры. Анжелика проникла в центр круга, который образовали её одноклассники. — А сейчас песня, посвящённая карнавалу и нашему празднику... — голос музыкального ведущего, а им был Ирмантас Битинас, терялся среди радостного крика толпы. — Елка горит весёлыми огнями, везде музыка, смех и фейверки, и вот одна искорка соскочила с ёлки. Исполняет Ансамбль «Dream». Внезапно погас свет... Все замерли... Римадзе, Лысков и Снежко напряглись: «Что это может быть?..» Но ещё мгновение и через темноту под быструю мелодию пробежали лучи света, и опять наступила темнота. Три резких аккорда сопровождаемые тремя яркими вспышками света. Постепенно нарастала музыка, и освещался зал. И зазвучала песня. Анжелика скинула плащ. Она была одета в блестящий костюм золотого цвета. Под звуки голоса Розиты Иочелли — второй солистки ансамбля «Dream» Анжелика запрыгала. Это сложно было назвать танцем. Скорее — это походила на пляску дикарей с элементами акробатики. Но это так здорово!!! Толпа прыгала вокруг Анжелики, и вот она уже собрала цепочку ребят, которые извивались, двигаясь за ней. И в этот миг не влюбиться было невозможно в эту непоседу... — И после этого они хотят, чтобы мы её призвали к порядку — усмехнулся Снежко, — да к ней машину Динамо надо привязать. Представляете, сколько энергии она может выработать... — Виктор, ты чего на неё так взъелся? — смеясь, спросил Римадзе. Он, как самый молодой, и сам был бы не прочь попрыгать. Но работа как-то не позволяла. — Да, предновогодний день, а я ещё подарки своим не купил. Сиди тут около неё, охраняй... — ворчал Снежко. — Да, ладно, тебе. — отмахнулся Лысков, — мы вообще Новый год не с семьями встречать будем, а в горьком одиночестве. — Да, забыл тебе передать. Нас Высоцкий к себе приглашает. Так что не так уж и печально всё будет... — ёрзал на месте Римадзе. Но песня закончилась, и Анжелика куда-то скрылась из зала. — Я начну стишки для Вас, Я начну, а Вы — кончайте, Хорошо дружно отвечайте, — ведущий решил долго не мудрствовать, а взять хорошо знакомое с детства стихотворение. И он был прав. — На дворе снежок идёт, скоро праздник... — Новый год!!! Ура!!! — кричали старшеклассники, как дети. — Мягко светятся иголки, Этот свет идёт от... — Ёлки!!! Закончился и этот конкурс. Следующим был конкурс стишков. Пока что побеждал десятый А, который рассказал больше всех стихотворений, отрывков из произведений про ёлку и про Новый год. — А сейчас, — снова раздался мягкий прибалтийский акцент Ирмантаса — песня о прошедшем году, о том, как грустно с ним расстоваться, где осталось столько хорошего. И том, что ждёт нас в новом году, где всё пока в неизвестности. Поёт ансамбль «Dream». — Вас можно пригласить на танец. — Римадзе вздрогнул. Он так и не понял, откуда перед ним оказалась Анжелика. На ней было платье стального цвета. Волосы обвивала мишура. Она протянула ему руку. Их осветил мягкий свет, раздалась нежная спокойная и несколько печальная мелодия. — Я приглашаю Вас на танец. — снова сказала Анжелика и взяла в одну руку микрофон. — Да иди же ты, — подтолкнул Лысков растерявшегося Римадзе, а его самого уже пригласила какая-то старшеклассница, последовав примеру Анжелики. Римадзе встал. Ему было как-то неловко танцевать со своей подопечной. Но с другой стороны — что же в этом плохого. С первых же движений стало ясно, что вести будет Анжелика. Она танцевала и пела тихим прозрачным голосом. Пары медленно заполняли пространство и двигались, покачиваясь в такт музыке. Рука Анжелики лежала почти на локте Римадзе, ведь она при своём маленьком росте (всего 158 см), едва доходила ему до груди. Он поддерживал хрупкую девичью фигуру, чувствуя тепло её тела и упругость мышц сквозь тонкую ткань платья. Но песня закончилась, как заканчивается всё когда-то. — Благодарю! — галантно произнёс Римадзе, и, на минуту задумавшись, не отпуская её руки, оглянулся вокруг. — Вы что-то потеряли? — спросила Анжелика. — Понимаешь ли, после танца полагается девушку проводить до места, но вот куда проводить тебя? — Ах, это, — засмеялась Анжелика. Меня провожать никуда не надо. Мы с Розитой сегодня весь вечер в эфире. Так что, веселитесь. Ради Новогоднего праздника учителя разрешили ребятам закончить вечер в одиннадцать. Им самим не хотелось расходиться. Десятиклассники умело веселили, а армейцы — развлекали песнями. Под конец можно было заказать любимую мелодию и ребята её играли. Но вот из школы все вывалили во двор. Анжелика, Оксана, Ирмантас, известная на всю школу бессменный лидер — Света Малюк, мальчишки и девчёнки носяться по двору, запуская друг в друга снежки. Снег искрится при свете фонарей. Искрятся и глаза ребят. Незаметно, в игру во влечена и наша троица — Римадзе, Лысков и Снежко. Снежко уже забыл, что ему пришлось «охранять» порядок. Вечер пришёлся ему по душе. Да и какой мужчина устоит, когда вокруг тебя столько девочек, девушек и женщин и все приглашают потанцевать. Правда, как истинный джентльмен, он пригласил на танец Валентину Павловну, попробовав выведать у неё про Анжелику. — Любезный, Вы меня на допрос пригласили или на танец, — засмеялась Валентина Павловна. Она часто ловила себя на том, что профессиональные привычки были сильнее нас. Так она сама, читая что-нибудь, занималась поиском ошибок. Тёплый зимний снег, медленно вальсируя, ложился на землю, и закрывал следы уходящего года. Вот и всё. 30 декабря. Каким будет этот новый 198.. год? Что принесёт он с собой? Будет ли он счастливым для наших героев? Но в данный момент их это не волновало. Перед ними стоял один вопрос: «Как бы не промахнуться...» Январь. 14. Привет, Генмерол! Начало года. Закончились новогодние праздники. В школе продолжались каникулы. Приехал Трегир, но пока его появление ничем не ознаменовалось. Анжелика закончила первое полугодие, как всегда почти на отлично. Её подводил только русский, по которому у неё никогда не было пятёрки. — Ну-с, и что у нас нового? — спросил Высоцкий. Он наконец-то смог отоспаться. Декабрь был тяжёлым месяцем. — Да вроде как ничего. — Римадзе. Ему не терпелось уехать. Его жена должна была родить в конце января. Конечно, она была не одна, но Римадзе чувствовал себя предателем по отношению к ней и ещё нерождённой дочке. — Как подруга поживает? — Первого и второго она вроде как вместе с ансамблем на школьных утренниках выступала. Готовят какой-то концерт для старшеклассников. Похоже, что им надоело гонять Трегира по миру, и они решили отдохнуть. — Прекрасно, прекрасно... — Высоцкий потёр руки. — Давай-ка её сегодня пригласим. Так, сейчас только 10. Свяжись с ней на часиков, так... на четыре, я думаю. У них вроде в это время заканчиваются все празднества, на переодевание времени тоже хватит. Машину возьмёте. -Ладно. Сейчас узнаю, где она будет в четыре. — Римадзе поднял телефонную трубку и набрал номер: — Добрый день, с прошедшими Вас, а как бы услышать Майдинского или Геббер?... Роман, добрый день, это Римадзе. Анжелика сейчас в штабе?... А где она?.. Ах да, у неё же утренник, — произнёс Римадзе таким тоном, как будто это для него было новостью, — Передай ей, пожалуйста, что я её буду ждать в кабинете Высоцкого в четыре часа. Пропуск будет заказан. До свидания. — он положил трубку и довольно улыбнулся, — Ну, дело сделано. Должна быть. — И ты думаешь, она прибежит? — усмехнулся Снежко. — Ну я же через генерала передал. Должна же быть у них хоть какая-то дисциплина. — Ага, должна. Будем надеяться, что Трегир её не перехватит. Я пожалуй на это время Трегиру встречу назначу. — теперь уже звонил Лысков. Он не приглашал Трегира себе в кабинет, а договаривался о встрече на их территории: — Вроде что тоже всё в порядке. Секретарь сказала, что господин Трегир с Вами свяжется как освободиться, — Лысков спародировал голос секретарши. Не успел он договорить, как раздался телефонный звонок. Высоцкий поднял трубку, и тут же передал её Лыскову: — Это Вас, из штаба свободцев.