— Надо господам сообщить.. — А это кто? — Анжелика играла под дурочку. — Господин Трегир... — Не знаю, мне не представлялись... — Что делать-то с тобой... — Отпустить... А? — Я её заберу с собой, а ты пока попробуй узнать, с кем она пришла. Сам знаешь, господа про наркоту узнают — всем мало не покажется. — проговорил Боб по-английски, после чего взял Анжелику за предплечье и потащил на плече обратно на территорию штаба. Анжелика попыталась вырваться. Но руки и ноги ей не подчинялись. Боб — под два метра ростом, был похож на скандина вского моряка. Два кулака размером с голову. Короткие светлые волосы с лёгкой рыжиной. Аккуратная борода придавала ему возраст. Боб не пошёл через центральный вход. Он обошёл здание, и зашёл на невысокое крыльцо. Они оказались в небольшой комнате. — Заходи, не бойся, — втолкнул он Анж в комнату, сопровождая свои действия ломанным русским с примесью английского. — Если обслуживала офицеров, то после офицеров и мне грех не воспользоваться. Да не дерись ты, а то сейчас так врежу, позабудешь как отца с матерью зовут. — Он толкнул Анжелику. Она почувствовала, что падает, но ничего не могла поделать. Мышцы ей не подчинялись. Боб своими двумя огромными руками слегка приподнял её, поправил под головой подушку, потом аккуратно уложил на кровать: — Вот, так-то лучше будет, удобнее. Да ты не переживай, я нежный, не обижу. Да сразу и не буду, сначала разогрею, а потом уже постепенно... Потом только ко мне и будешь бегать... — Анжелика казалось, что она видит дурной сон. — Лаур, глянь, как там наша девочка. — Трегир склонился над какими-то бумагами. Дворец по-прежнему молчал. Трегир действительно не понимал, для чего принцу разговаривать по телефону с человеком, который попытался устроить государственный переворот в стране. Они уже нашли документы. Но на них несчастье — Генмерол успел уйти. Зато документы... Да, на документах была видна рука Анжелики. Ну и что? Что ему даст этот разговор? Или принц думает, что она образумится и извинится. Размышления Трегира прервал телефонный звонок: — Трегир, ты будешь смеяться, но её нет в комнате... — Как нет? — Трегиру было не до смеха. — Ты хорошо посмотрел? Окно? — Окно закрыто, как и было. Сейчас позвоню на проходную. Если там её не было, то значит, где-то в здании... Анжелика сопротивлялась из-за всех сил, которых у неё почти не было. Боб сидел около неё и гладил рукой её по голове. Потом он склонился над её губами. Анжелика закрыла рот одной рукой. Другой она размахнулась и хотела его ударить, но получился лишь слабый шлепок. — Зачем же так грубо? — Что Вам надо от меня? — Твои губы... И не надо закрывать их рукой. Они у тебя такие соблазнительные, сочные. Наверно, с офицерами нацеловалась, вот в них кровь до сих пор и бурлит. — он своей рукой убрал её руку от лица и его губы коснулись её губ. Это было неслыханным оскорблением для Анжелы. Она ещё ни разу в жизни не целовалась. И вот сейчас первый раз в жизни... Там наверху она боялась Лаура, но он её не тронул. Зато здесь какой-то солдат... Она пыталась крутить головой, кусаться. Но Боб лишь больнее надавливал на губы. Анжелика не поняла, что произошло. Она лишь услышала, как распахнулась дверь, раздался голос Трегира: — Сержант... Свободец её отпустил, сам встал на вытяжку. К Анжелике подошёл Лаур. Он поднял её с кровати. Она попыталась оправить платье, которое успело помяться. Первое, что Анж ощутила — это крепкую пощёчину. Она помотала головой, т.к. у неё потемнело в глазах. Но тут последовала вторая. Она пошатнулась. Её кто-то поддержал. Потом кто-то куда-то её повел. Она ничего не видела. В ушах звенело. Волосы спадали на лицо. — Ну и лахудра... — усмехнулся Трегир, после того, как её привели в ту же комнату, откуда она сбежала. Он небрежно убрал ей волосы назад, чем-то зацепил. — Тянет, волосы тянет, отпусти, я сама... — Анжелика попыталась собрать волосы на затылке, но руки не слушались. Обессилив, она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Хотелось плакать. Но показать слёзы Трегиру... Этого ей не позволяла сделать гордость. — Ты говорил, что у Вас дисциплина, где же она? Где? Отвечай! И какое ты имеешь право на пощечину? Если бы я захотела... Это моё дело... Тебя это не касается... — она говорила монотонным бесцветным голосом на исходе сил. — Анжелика, давай без истерик... Сама виновата. Тебе говорили не выходить из комнаты? — он посмотрел на неё, а потом продолжил таким же равнодушным тоном. — Я тебе сказал, чтобы ты сидела здесь. Запомни, поведение парня часто зависит от поведения девушки. От того, каким тоном она говорит «Да» и «Нет». Это будет тебе урок. А моё это дело или нет — позволь уж мне решать. Мне не нужно, чтобы говорили, что здесь насилуют малолеток. Она сидела одна в комнате. Из аппарата раздавался мягкий голос Генри. Принц, судя по речи, был благовоспитанным вежливым приятным молодым человеком. Он не читал мораль. Он просто пытался узнать, чем же ей не угодил Анастас. Он вежливо, но достаточно твёрдо предупреждал, что в следующий раз в случае повторения она будет затребована правительством Анастаса, что у них есть доказательства её причастности. Он убедительно просил не мешать господину Трегиру в осуществлении его миссии и не чинить препятствия приеду его самого. Она его не слушала. Она думала о своём. В конце — концов, он ей надоел. И она нажала кнопку аппарата. Анжела не знала, что в соседней комнате стоял такой же аппарат. — Выключила? Не беспокойтесь, Всё будет сделано. Она послушной быть умеет. Сегодня — завтра мы подпишем часть документов с ней лично, а потом я выйду на их генерала... За неё они не только генерала, они господа бога сдадут. А Вам я всё передам дня через два... Да, она действительно уникальная личность, только не знает, куда девать свою уникальность. Была бы поглупее — легче бы жилось. Всё будет удачно. Бог с нами и с Анастасом. Всего доброго Ваше величество... — Трегир разговаривал с Генри. Генри был старше Анжелики на 5 лет и ровно на столько же младше Трегира. Но он принц, поэтому Трегир называл его на Вы... Весь вечер Анжелика молчала. Трегир её не трогал. Он знал, что скоро она будет проситься домой, вот тогда и поговорим. Он не ошибся. — Господин Трегир гей де Лайнандер, отпустите меня домой. — сказала она тихо, но твёрдо. Силы вроде как возвращались. Но для побега она была ещё слишком слаба. — Анжела, мне надо, чтобы ты посмотрела кое-какие бумаги и тогда до конца мая мы тебя трогать не будем... — Какие? — Поешь, успокойся. А утром я тебе их дам. И ещё одну бумагу мне надо заверить у Вашего генерала. Ты мне устроишь встречу с ним? — Я не решаю такие вопросы... — И всё-таки... Может завтра с утречка позвоним Роману и попросим его об этом одолжении. Тогда я тебя доставлю в Ваш штаб в целости и сохранности в этом самом платишке. Знаешь, а тебе идёт женская одежда. — Отпусти меня сейчас, давай свои бумаги. Моя голова работает нормально. — Что ты, солнце моё. Отдохни. У тебя был трудный день, полный новых открытий... Интересно, а Роман хорошо целуется? — Роман? — Анжелика с недоумением посмотрела на Трегира. — А причём здесь Роман? — Насколько мне известно, у тебя с Романом роман. — Ага, и с ним тоже... — Анжелика усмехнулась. — А с кем ещё? — Не догадываешься? С тобой. Ты же у нас маячишь с подарками да цветами. Вот народ и понять не может, чего ты за мной бегаешь... — У нас с тобой? — Трегир зашёлся в весёлом хохоте. — Вот здорово. Так может, поцелуемся? — Он подошёл к Анжелике, приподнял аккуратно её подбородок, посмотрел в глаза, чуть приблизился. В её глазах вспыхнула ненависть: — Не дергайся. Я после солдат объедки не подбираю. У меня свои девочки есть. — и высокомерным брезгливым жестом Трегир убрал руку от её лица. Что было в тот момент у него в душе? Загадка. Но у него не было ненависти. Скорее — жалость к этой девочке. Он понял, что это был первый поцелуй в её жизни. Обо всём первом мечтают как о чём-то сказочном, и это очень даже плохо, когда сказка так грубо разрушается. Что было у неё в душе? Обида. Обида на Трегира, потому что она (как она считала) пострадала по его вине. Обида на себя, что не смогла защитить свои губы от грубости... А за окном стоял апрель. И весенний ветерок нёс на своих ладонях перемены. Какие они? Нам знать не суждено. 31. Утро Утром её ждала новая неприятность. Вернее, она сначала это даже и не поняла. Её разбудил солнечный луч, который нагло проскочил сквозь прорези штор и умостился прямо у на глазу. Анжелика потянулась. Улыбнулась. Она любила утро. Она любила утро, как ни что другое. Каждое утро таило в себе новое, неизведанное. Анжелика вскочила с кровати и... Внезапно она вспомнила, что вчера осталась в штабе у свободцев. «Укол... Поцелуй... — она нахмурилась, — пощечина... Что ещё? Разговор с принцем... Ужин... Я не помню, как провалилась в сон. Наверно, Трегир что-то подсыпал в чай» Она огляделась. На ней была надета ночная рубашка из тонкого батиста с ажурной вышивкой. «Значит ночью кто-то переодел. Но кто? Лаур? Трегир? Какой позор...» — она почувствовала, как краска заливает лицо. Её взгляд упал на стул, стоящий напротив. На стуле в полиэтиленовых упаковках лежали джинсы, нижнее бельё цвета шампанского. На стуле висела простая белая рубашка. Под стулом стояли кроссовки. Её платья нигде не было. «Интересно, а чьё это всё? Ладно, придётся позаимствовать.» Она взяла одежду, прошла в ванную. В ванной на вешалке находилось огромное пушистое полотенце. Зубная щётка тоже была в упаковке. Анж быстро привела себя в порядок, мельком глянув в зеркало. Оделась. Вышла из ванной. Подошла к двери в комнату. Она приоткрыла дверь, но выйти не успела, как услышала женские голоса. Вероятно, это были уборщицы. — Так что, в гостиной тоже убирать? — Нет. Начальство сказало, чтобы мы туда не заходили. Там спит какой-то важный гость. — Опять, поди, девчёнок притащили. Что здесь, мёдом намазано? — А сама-то на себя посмотри, — парировала вторая. — Чего сюда пошла прибирать, а не в другое учреждение. — Так ведь платят... — То-то же и оно, что платят... Вот и им платят... — Так ведь и работать приходится. Где видано, чтобы уборку в шесть утра делали... «Шесть утра... Прекрасно. Надо попытаться выбраться». Анжелика подождала, пока женщины уйдут. Потом тихонечко на цыпочках вышла в комнату. Приоткрыла дверь в «предбанник». «Странное строение: приёмная, комната, спальня и всё смежно...» Но в предбаннике её ждало разочарование. Там на диване спал Лаур. Анжелика сделала пару шагов, как услышала его голос: — Давай без фокусов. Она посмотрела на Лаура. Его глаза оставались закрыты. «Наверно, во сне...» Она сделала ещё один шаг. — Ты русский позабыла? — Лаур сел на диване, потянулся, наконец открыл глаза, — сама бессоницей страдаешь и другим спать не даёшь. Чего встала? — А ты чего здесь спишь, как пёс сторожевой? Или у тебя теперь конура здесь? — А тебе всё неймётся. Иди в свою комнату. Трегир раньше девяти не появится. Так что отдыхай пока. — Мне в школу надо. — Сегодня суббота. — Ну и что, у нас факультативы. — Анжелика, давай оставим этот беспредметный спор. Мне помочь тебе найти дверь или сама дойдёшь, тоже мне, красавица, — Лаур усмехнулся. Утро, начавшееся несколько неудачно, постепенно перерастало в неудачный день. Анжелика просматривала документы, которые ей дал для подписи Трегир. Один документ был «печальнее» другого. Она отложила в сторону бумаги. — Во-первых, ничего я подписывать не буду... — Твоё право. Значит остаёшься на ПМЖ. — Трегир повернул голову в сторону Анжелики. В этот раз они сидели в его рабочем кабинете. Ему так было спокойнее.