Римадзе, посмотрев на Лыскова, отпустил Анжелику. Она действительно вскоре вернулась, неся в руках какой-то конверт, который сразу же отдала Римадзе. Он его открыл. В конверте лежали авиационные билеты. — Что это такое? — Римадзе достал билеты. — Я вас приглашаю. Вы когда-нибудь бывали в Узбекистане? Там очень красиво. А что? Вы против? — Какой Узбекистан? Тебя предупреждали о том, чтобы не покидать город? — Спартак Палладович, мы же 31 мая возвращаемся. Всего на два дня плюс дорога: туда день и обратно. Тем более, что Вы будете около меня. Ну подумайте, когда ещё будет такая возможность. Поговорите с Высоцким, с Вашим руководством в Москве. Может, что про принцессу узнаете, она ведь из Узбекистана... Самолёт приземлился в Ташкенте, когда полуденный зной уже загнал в дома их жителей. Солнце золотило стены домов. Яркая зелень переплеталась в пышный ковёр с пестрыми цветами. Красные розы раскрыли навстречу солнцу свои лепестки. Как красив был этот восточный город. Около фонтанов, обдающих прохладой возились малыши. Мамы в пестрых шелковых узбекских платьях и таких же пестрых тюбетейках прятались в тень. Эти платья так хорошо подходили в такую жару. Как был не похож эта «звезда Востока» на тот северный городок, откуда прибыли наши герои. Римадзе снял пиджак. Хотелось снять рубашку, но правила приличия и простое благоразумие не позволяли это сделать. Римадзе понимал, что сгореть на таком солнце можно за считанное время. Он шёл по Ташкенту, не уставая восхищаться этим городом. Вчера, когда ему Анжелика дала билеты, он поступил по её совету, переговорив сначала с Москвой, потом с Высоцким. Начальство дало добро на поездку. Кто знает, может действительно, это выведет на след принцессы. Тем более, что Лысков, просмотрев документы, подписанные принцем, пришёл к выводу, что армейцы так или иначе связаны с принцессой. И именно Анжелика, а не кто иной, с ней встречалась. «Дома тоже уже всё отцвело... В этом году обязательно поеду домой». — подумал Спартак Палладович. Он давно не был в Кутаиси. В начале ссора с родителями: Спартак Палладович в Москве встретил Лену и женился, вопреки воле родителей, которые подобрали невесту там, в Грузии. Потом родители простили своего упрямого сына, но работа, работа, работа... Они шли по улице Навои. Шли медленно, молча. Казалось, что Анжелика вспоминала эту дорогу. Как будто она когда-то здесь была, но это было в какой-то прошлой жизни. Она волновалась. Наконец, они свернули в тихий дворик, в котором пышно разрослась зелень. Здесь, впрочем, как и везде, было много детей. Бабушки не спеша вели разговоры, приглядывая за копошащимися внуками. Вокруг стояли пятиэтажки. Анжелика вошла в один из подъездов. — Мы куда? — спросил Римадзе. — Туда, — почти шёпотом ответила Анжелика. Она остановилась около одной двери, из-за которой раздавались звуки музыки. Музыка прекратилась. Анжелика толкнула дверь. Дверь открылась: — Можно? — спросила Анжелика. Спартак Палладович услышал шарканье старческих ног. К ним вышел высокий худощавый белобородый старик: — Добрый день. Проходите. Римадзе удивило, что он не спрашивал, кто они такие и зачем пришли. Что он просто, как старых знакомых, пригласил их пройти в квартиру. Из комнаты им навстречу вышел маленький черноволосый мальчик: — До свидания. Здравствуйте. — Мальчик попрощался со стариком и одновременно поздоровался с пришедшими. — Сахиб Сахибович? — спросила Анжелика. — Да, — старик рукой показал гостям, чтобы они не задерживались в узкой прихожей. Сахиб Сахибович давно уже не спрашивал имён посетителей. Он профессор Ташкентской консерватории, воспитал много учеников. И они сейчас приводили к нему своих детей. Профессор налил чай гостям. Он внимательно посмотрел на молодых людей: русская совсем ещё девочка со слегка раскосыми глазами и грузин: не супруги и не родственники. — Ну, молодые люди, я Вас слушаю. — Сахиб Сахибович, Вы помните свою поездку в Термез около 10 лет тому назад? — Анжелика поставила на стол пиалу с чаем. — Забыть это? — голос старого профессора дрогнул: — Разве можно это забыть? Помню, как сейчас, эту нашу командировку. Мы разыскивали талантливых детей по всему Узбекистану, чтобы привезти их в Ташкент учиться. Тогда я нашёл эту жемчужину. Я помню, как родители привели за руку эту девочку. Она была такой маленькой, и не выглядела на свои 5 лет. Мы ещё подумали: «Ну какой из неё музыкант?» А у девочки оказался абсолютный слух. В консерватории её окрестили термезским Моцартом. Мы решили её оставить в Термезе, маленькая она была для Ташкента. Её там обучал лучший преподаватель Термеза. Он регулярно привозил девочку в Ташкент, и она поражала нас своими способностями. Знаете, такие музыканты рождаются раз в 100 лет. — А что с ней потом стало? — Когда ей исполнилось 10 лет, родители вдруг решили уехать из Узбекистана. Больше я ничего про Анечку не слышал. Мы просили оставить девочку в Интернате при музыкальном училище, но они и слышать не хотели. Помню, как мама сказала, что она не хочет видеть свою дочь музыкантом. Странные родители. Сами же привели её в музыку и сами же оттуда забрали. — А Вы узнали её, если бы увидели? — На вряд ли, ведь прошло 10 лет. Но думаю, что игру узнал бы. У неё был свой почерк. Знаете, есть музыканты, которых по манере игры можно узнать. Это индивидуально, это дано нам при рождении. Я Вам сейчас её фотографию покажу. Сахиб Сахибович встал и вышел из комнаты. Анжелика села за пианино. Она открыла клавиатуру, прошлась гаммой по клавишам и заиграла фугу Сахибова. Но вдруг она как-то плавно отошла от темы и стала играть что-то своё. Римадзе, глядя на Анжелику, вдруг почувствовал, что она играет «Ташкент». Это был тот город, который они только что видели, но иногда прорывались какие-то ностальгические нотки, как будто она вспоминала что-то печальное, но в то же время светлое. Сахиб Сахибович сел на диван. В руке была зажата фотография девочки с большим бантом на голове. По морщинистым щекам профессора скатилась скупая слеза. Анжелика закончила играть. Но она не повернулась к ним. Она чувствовала, что произвела эффект. Профессор встал и подал ей скрипку. Анжелика бережно взяла инструмент. Звуки вырвались наружу. Скрипка пела и страдала, как будто какая-то боль сидела у неё на сердце. Скрипка замолчала. На Анжелике не было лица, ведь недаром говорят, что этот инструмент изобретён дьяволом. Она отнимает силы и душу. — Это Аня? — Римадзе показал на фотографию. — Это Аня... — неизвестно про кого: про девочку на фотографии или про Анжелику сказал профессор. Римадзе перевернул фотографию. На обратной стороне было написано: «Геббер Аня, 5 лет.» — Ты вернулась... — голос старого профессора дрожал: — Неужели ты вернулась? Почему ты забросила музыку? — А откуда Вам это известно? — спросил Римадзе. — Молодой человек, мне уже много лет. Уж поверьте, отличить неогранённый алмаз от бриллианта я всегда сумею. У неё безусловный талант. Но мастерства. Ей не хватает мастерства. Аня, мы наверстаем с тобой упущенное. Надо работать. Надо будет много работать — ты покоришь мир. Мы начнём прямо сейчас... Не будем откладывать на потом... Я прожил много лет и у меня осталось не так много этой жизни, но я хочу ввести тебя на сцену самых великих театров мира... — Сахиб Сахибович, спасибо Вам за всё. Я приеду, обязательно приеду и мы с Вами будем работать. А сейчас, Вы простите, но я не могу. К сожалению, у меня нет времени. — Анжелика встала и направилась к двери: — Я сейчас приду. Римадзе остался наедине с профессором. Профессор, будто погружённый в транс, рассказывал Римадзе, как они нашли маленькую Анечку. Каким она была чудесным ребёнком, серьёзным не по годам. И как он сетовал на то, что родители так грубо обошлись с таким талантом. Анжелика вернулась в квартиру. Она принесла огромный букет роз: — Ну, нам пора. Спасибо Вам за всё. — Как же так? — Сахиб Сахибович беспомощно развёл руками. — И вот ты снова улетаешь, как сказочная Жар-Птица. Последний автобус на Термез уже ушёл. Спартак Палладович и Анжелика решили попытать счастье автостопом. Машины, перевозящие груз в Афганистан, не миновали бы Термез. На их счастье им сразу попался КАМАЗ, идущий в южном направлении. В машине пахло бензином. Водитель — здоровый весельчак, что-то мурлыкал себе под нос. Вероятно, ему было скучно ехать в одиночестве, поэтому он с радостью подобрал молодую пару, путешествующую на легке. — Ну и куда Вы направляетесь? — спросил он, заводя мотор. — В Термез, — ответила Анжелика. — А чего на ночь-то глядя? До утра бы подождали. Дорога туда не близкая. Я Вас только полпути провезу. А там Вам придётся другую машину искать. Ночью прохладно будет. Да и машин не много. — Да у нас всего один день. Родина это моя. — Анжелика улыбнулась. — Вот и торопимся. Послезавтра обратно надо возвращаться. Вся родня живёт в Термезе. Когда ещё будет возможность навестить... — Ну коли так, тогда поехали. По дороге что-нибудь придумаем. Усталость стала сказываться. У Анжелики закрывались глаза. Сон пытался одолеть и Римадзе, но он мужественно с ним боролся, ведя беседу ни о чём с водителем. — Ну вот, приехали, — сказал шофёр. Анжелика не пошевелились. — Вот девчёнка-то как умаялась. Подождите, сейчас подъедем к моему соседу. Он часто в Термез мотается. Может Вам повезёт, тогда по утру и поедете... — Машина остановилась у небольшого дома, утопающего в зелени деревьев. Откуда-то вкусно пахло пловом и чаем. — Эй, Айгуль, где Рахим. Римадзе вспомнил, что они сегодня нормально и не ели: только в самолёте. Но это было почти что ночью. Выехали они ещё вчера с вечера. С момента, как Анжелика ему вручила билеты до того времени, как надо было вылетать — времени прошло не много. Затемно выехали, чтобы успеть к самолёту. В Москве всё делали практически бегом. Хорошо, что не пришлось менять аэропорты. Пока Римадзе всё это анализировал, водитель о чём-то разговаривал с худосочным чёрноволосым и черноглазым мужчиной 40-ка лет. — Значит так, — сказал водитель, садясь в машину, — Он завтра в 6 утра выезжает в Термез. Если Вас устроит, то можете переночевать здесь. — Устроит, — сонным голосом сказала Анжелика. — Спасибо Вам за всё. Вы не подскажете, где у Вас тут гостиница. — Спартак Паладович полез за деньгами, чтобы расплатиться с водителем. Водитель весело засмеялся и крикнул через окно: — Рахим, та не знаешь, у нас гостиницу уже построили? — а потом повернулся к Анжелике и Римадзе, — у нас же не город, а так ПГС. Какая тут гостиница. Я Вас к себе заберу. У меня переночуете. Я здесь, по соседству живу. — Да неудобно как-то. — возразил было Римадзе. — Что значит неудобно. Вы-то, как мужчина, можете и на улице поспать. А она, совсем девчёнка. — Вовка, — к машине подошёл Рахим. — Мы с Айгуль переговорили. Чего ты людей куда-то поведёшь. Пусть у меня остаются. Всё равно по утру вместе ехать. — Рахим открыл дверь машины и показал Римадзе спуститься: — Давайте, гости, заходите в дом. У нас как раз плов готов. Вовка, ставь свою колымагу во двор и тоже со своими приходи. Плова много, на всех хватит. — Спасибо. — Анжелика спустилась вслед за Римадзе. Римадзе хотел возразить, но Анжелика тихо проговорила: «Мы в Узбекистане. Если откажемся — обидим. Здесь же гость — святой человек.» Римадзе подошёл к водителю: — Сколько мы вам должны за проезд? — Да Вы что, с ума сошли? А если завтра Вы меня подвезёте, думаете, я Вам платить буду? Знаете, какой принцип у нас, водителей: «В дороге помогай всякому, кто в помощи нуждается. Будет день и тебе помогут». Накрытый стол под открытым небом. По небу разбежались звёзды. Месяц вышел их собирать. Рядом со столом казан с важно дышащим пловом, что «пальчики оближешь и язык проглотишь». На большой скамье собралось много народу. Анжелика и Римадзе не чувствуют себя чужими. Вдруг какая-то узбечка завела песню. Анжелика, не выдержав, подхватила мелодию и закружилась в танце. — Узбечка, что ли? — спросила по узбекски Айгуль — стройная, как серна, с длинными чёрными косами, молодая женщина. — Узбечка. — смеясь так же по-узбекски ответила Анжелика. Они шли по мощёным улицам древнего города. Термез — некогда один из городов шелкового пути — сейчас был современным и молодым. Он брал молодость своих жителей и мудрость стариков. Кирк– Киз и Дворец правителей, Хаким ат Термизи и монастырь Кара — Тепе гармонично вписывались в современную архитектуру. Наконец они подошли к какому-то частному дому, раскрашенному в весёлые голубые и жёлтые цвета. В саду, покачивая ветками, стояли яблони и персик, под окнами цвели розы. — Это дома бабушки Зубейды. Давайте, зайдём. Сейчас здесь живёт мамина сестра тётя Малика со своей семьёй. Я сама скажу кто Вы и почему со мной. Вам им ничего не надо объяснять. Анжелика толкнула калитку. Римадзе вспомнил, что дома в Кутаиси, как и здесь в Узбекистане, никто ни от кого не закрывался. Здесь каждый жил на виду, как на ладони. Их встретили две девочки близняшки. На чёрных кучерявых волосах болтались ярко-красные бантики. Девочки что-то закричали по-узбекски. На шум детей из дома вышла женщина, вытирая руки о фартук. Она до удивления была похожа на Махабат Тимировну. — Добрый день. Вам кого, молодые люди? — Тётя Малика. — Анжелика улыбнулась. — Анечка, девочка. Проходите. А где же остальные? Алсу, Чулпан, бегите к тёте Зухре, скажите, что Анечка приехала. — Тётя Малика, Вы не суетитесь. Мы на один день. — Анжелика прошла в сад и села на скамейку, указывая Римадзе сесть рядом. — Вот, познакомьтесь. Это друг нашей семьи. Говорит, ни разу в Узбекистане не был, хочу посмотреть. Вот и решили показать. — Так что же на один день? — Малика недоверчиво посмотрела на Римадзе. Может она что знала от Махабат, может просто интуитивно насторожилась. — Так я меня же экзамены с первого. — Знаю, знаю, родители сказали, что школу ты экстерном заканчиваешь. А потом... — в глазах Малики блеснула слезинка.