– Почему не ешь? Очень вкусно. – Не уверена, – с сомнением разглядываю содержимое тарелки. – Попробуй. И я пробую, отмечая, что он прав – язык проглотить можно. Жуём в тишине, наслаждаясь скромной трапезой. И мужчина рядом кажется не таким ужасным, и лес не таким страшным, да и ситуация в целом решаема. Вот что значит вкусный ужин: градус озадаченности снижается по мере того, как насыщается тело. – Расскажешь, что вчера пошло не так? – прерываю затянувшуюся тишину в желании узнать, как Глок получил пулю. По мне, он смахивает на отца, не совершающего ошибок. – По пизде всё пошло… – закатывает глаза, доедая содержимое тарелки и запивая водой. – Моя работа стоит много. Очень много. Могу выполнить любой запрос. Но у меня есть правила. Первое и самое важное: я не убираю женщин и детей. – Застыв на секунду, боюсь своей догадки. – Что смотришь? Даже у сволочей есть принципы. – Дай угадаю: целью оказалась женщина? – С ребёнком. Пацан двух лет. Заказчик изменил цель в последний момент, насрав на оговорённые ранее условия. Исполнять отказался, снялся с точки, предоплату не вернул по правилам договора. – А дальше? – А через три часа на меня уже была объявлена полноценная охота. – Труп в багажнике – это один из «охотников»? – Один. Но далеко не первый. – Позавчера я видела тебя в клубе, а вчера вечером нашла подстреленного на стройке. – Заказ срочный. За это значительно накинули. Решил, что проблем не будет. – Именно в тот момент, когда мы приходим к выводу, что проблем не будет, они появляются. – Точно, – отставляет тарелку и откидывается на подушку, кажется, устав. – Завтра можно сходить к речке и помыть посуду. – А искупаться там можно? – Есть душ. За домом: лейка и бочка с водой. Прости, полный минимализм. Но стесняться здесь некого – кругом лес. – Есть ты. – Пялиться не буду, – обещает Глок, но недобрый блеск в глазах предвещает повторение сегодняшней ситуации. – Выключай генератор, пора спать. С опаской смотрю на единственное свободное место рядом с ним, почти приняв решение лечь в машине, но мужчина, словно прочитав мои мысли, произносит: – Не трону. Даю слово. Внутри проносится неприятная вибрирующая трель, но я игнорирую её, иду в соседнюю комнату, натягиваю пижаму, заботливо переданную Диной, выключаю генератор и крадусь к дивану. Укладываюсь, прислушиваюсь к густому дыханию рядом, но отсутствие поползновений в мою сторону успокаивает и настраивает на отдых. Не знаю, что будет завтра и потом, когда мой спутник более не будет нуждаться в помощи, но сейчас меня накрывает приятное чувство безопасности рядом с тем, кому доверять опасно для жизни. Глава 9 Проснувшись и оценив мерное посапывание рядом, сползаю с дивана, успев отметить, что Глок спит на спине, кажется, на протяжении ночи ни разу не пошевелившись. Вынимаю из шкафа два полотенца, которые заметила ещё вчера, и выхожу из дома, чтобы сразу же вдохнуть глубокий лесной воздух, наполненный свежестью и жизнью. Не знаю, сколько времени, но ещё вчера, качаясь на краю сознания, приняла решение отправиться в скромный душ, чтобы помыть голову. Тело нуждается в воде и свежести. Ещё раз мысленно благодарю подругу, засунувшую в сумку шампунь. Оценив «ванную комнату», прихожу к выводу, что стеснение – это не про Глока. На миг представив, как обнажённый мужчина стоит под лейкой, часто сглатываю и гоню порочные картинки прочь. Вчера я успела рассмотреть его тело: подтянутое, жилистое, лишённое татуировок и всякого рода запоминающихся отметин. Лишь едва заметные паутинки в области ключицы и груди дают понимание о давних ранениях. И прикосновения его не противны, и, кажется, я даже испытала приятные ощущения, когда пальцы мужчины касались моей груди и порхали по коже, но страх довериться первому встречному перевесил яркие, отдающие сладостью покалывания, которые разливались по телу. Вода оказывается довольно прохладной. Но меня это не останавливает, потому что я желаю стать чистой до пробуждения Глока. И пока с волос стекает пыльная пена, струясь по спине и ногам, одолевает странное ощущение. Словно кто-то исследует меня, прощупывая каждый сантиметр. Бросив взгляд через плечо, застываю. В нескольких метрах от меня стоит Глок, выпуская клубы сигаретного дыма. Сосредоточенный взгляд бродит по мне, вызывая опасения, что вчерашний порыв повторится, но теперь так просто отбиться не получится. Но мужчина неподвижен, и я, закончив процедуру и обернувшись полотенцем, наконец, поворачиваюсь всем телом и медленно направляюсь к нему. По мере моего приближения он всё больше напрягается. Кадык дёргается в такт моим шагам, а в глазах отчётливо виден уже знакомый мне голод, который вот-вот завладеет им и сорвёт с катушек. Но он дал слово, которое, по-видимому, нарушать не привык, поэтому, приблизившись почти вплотную и увернувшись от белёсого дыма, утыкаюсь ему в губы и шепчу: – Слюни подбери. Развернувшись, следую к домику, провожаемая хрипловатым глубоким смехом, свидетельствующим о хорошем настроении Глока. – Сучка! – прилетает в спину мягкое и почти ласковое, словно он ждал чего-то подобного с моей стороны. Глупая улыбка, завладевшая моими губами, не спадает, когда включаю генератор, ставлю телефон на зарядку, повторно радуясь предусмотрительности Дины, и даже тогда, когда пытаюсь разогреть готовые блины на сковороде. Выходит паршиво, да и чрезмерно прижариваю их с одной стороны, но лучше, чем ничего. И пока колдую над сковородой, мельком отмечаю, как мимо меня проходит Глок, сверкая голой задницей. Это нормально вообще? Застыв на пару секунд и шумно сглотнув, не хочу идти в комнату и проверять, не показалось ли мне. – Дефектная, нужна помощь, – доносится из маленькой комнатки. Метнувшись на зов, чтобы выразить всё негодование в отношении прозвища, прилипшего ко мне, торможу в дверях, наблюдая голую пятую точку мужчины. В голове крутится только одна мысль: «Не поворачивайся!» К подобному представлению я не готова. – Помоги трусы надеть. – Ещё раз меня так назовёшь и помогать себе будешь сам, понял? В отличие от тебя, я своё имя ещё помню – Аня. – Просить не привык. – Так начинай. Понимаю, это сложно на склоне лет, но ты справишься, – ядовитый выпад, за который я могу поплатиться, но рядом с этим человеком все мои демоны, практически всегда обитающие в тёмном углу и не показывающиеся миру, поднимают головы и рвутся вперёд. – Мне всего тридцать семь. – Всего? Да нет, мой друг – уже. Тик-так, тик-так… Если прислушаться, можно услышать, как утекает время. – На что намекаешь? – В твоём случае элементарно на отсутствие людей, способных помочь в сложной ситуации. Женщину бы себе, что ли, завёл, которая бы за тебя переживала, ждала, капельницы ставила и трусы надевала… Присаживаюсь позади него, подставив спереди бельё и приглашая всунуть сначала одну ногу, а затем другую. Тяну вверх и, наконец, закрываю его задницу, которая некоторое время маячила перед моим лицом. Картинка достаточно приятная, потому что упругий зад Глока сексуален. – По-твоему, это так просто? – повернувшись, проверяет повязку, не намокшую под пластырем. – «Привет, я наёмный убийца. Будешь за меня переживать?» Так это должно звучать? – награждает меня едкой улыбкой, всем видом показывая, что подобное ему не присуще в принципе. – Ну, я бы подумала, – пожимаю плечами, вовремя вспоминая про блинчики, которые спасаю в последний момент. – Знаешь ли, не самый паршивый вариант. – Ты меня удивляешь, Дефектная, – хватает блин и почти кусает, когда я бью его по рукам, отбирая свёрток из теста с творожной начинкой. – Прости, – поднимает руки в качестве извинений, но они тут же опадают, и он хватается за рану. – Повязку сменить нужно. И постарайся не так активно размахивать конечностями, иначе снова швы разойдутся. В следующий раз я стяну кожу так сильно, что дышать не сможешь, – пригрозив немаленькому мужчине, указываю на диван. – И думать о том, чтобы кого-то трахнуть, – намекаю на вчерашнее непонимание и мой почти побег. Глок укладывается уже на привычное место, ожидая, пока я сниму повязку, с удивлением отмечая, что рана начала стягиваться. И если он сохранит спокойный режим хотя бы ещё на сутки, через пару дней сможет двигаться без ограничений. Прошло чуть больше суток с момента нашей встречи, а мне кажется, будто я всегда начинала утро с обработки ран. – А теперь завтрак. Протягиваю ему тарелку, на которой четыре не очень привлекательных подгоревших блинчика. Придирчиво крутит еду, но сдаётся и откусывает, начиная активно жевать. – Я предупреждала, что в готовке не сильна. Увы, данные способности не переняла от мамы. – А мама у нас кто? – задаёт вопрос с набитым ртом, обмакивая блин в сметану. – Кондитер со множеством наград и регалий. Управляет сетью кондитерских, проводит мастер-классы, участвует в телешоу. А её рецепт сладкой лазаньи уже не один раз намеревались купить за бешеные деньги. Но папа считает, что это его блюдо и вот уже двадцать лет начинает день с данного десерта. Старшая сестра особыми кулинарными навыками не отличается, я тоже, может, младшая со временем проявит себя, – пожимаю плечами, понимая, что Сонька пока тёмная лошадка, но папа уже сейчас говорит, что она переплюнет нас всех. – И сколько вас в семье? – Четверо. Ещё есть брат. – Плодовитый у тебя папаша. – Это заслуга мамы. Она всегда хотела большую семью, и чтобы у каждого из нас было родное плечо, на которое можно опереться. А у тебя есть братья или сёстры? – Нет. – Улыбка, секунду назад растягивающая губы мужчины, исчезает, чтобы явить тоскливый взгляд, наполненный сожалением. – Никого нет. Я один. – Грустно быть одному: никто о тебе не думает, не переживает, не ждёт… – Я привык. Особых сожалений не испытываю, – распарывает взглядом, показывая, что тема закрыта и подробностей его биографии я не заслужила, как и информации об имени. – Спасибо за завтрак. Есть можно. Поднимается, чтобы выудить из шкафа небольшой портфель и выйти из комнаты. Не знаю, куда он отправился, но слышу, как открывается входная дверь. Возможно, решил проверить сумку с оружием или же само транспортное средство. Движения Глока скованные, но передвигаться он может, что свидетельствует о нормализации состояния. Собираю несколько тарелок и кружки, чтобы отправиться к речке, когда слышу голос мужчины, и сразу понимаю, что он разговаривает по телефону. Значит, связь всё-таки есть? – …договорились, завтра в «Вайне». В девять. Четвёртый ВИП. Отдаю то, что забрал у девки, и охоту можно считать оконченной. Заканчивает разговор, отключается, а затем набирает номер, но, судя по тому, что через минуту засовывает телефон в карман, абонент общаться не пожелал. Поднимается по ступеням, встретившись со мной нечитаемым взглядом, и исчезает в доме, никак не прокомментировав посуду в моих руках. Видимо, завтра мы уедем, потому что ВИП может быть только в каком-то заведении, а вокруг нас лишь лес на несколько километров. Направляюсь к речке, оценив прекрасный вид водной глади. Неширокая и неглубокая, выглядит вполне мирно, поэтому я, скинув обувь, захожу по щиколотку, чтобы вздрогнуть от ощутимой прохлады. Сделав то, за чем пришла, усаживаюсь на берегу, подставляя лицо солнцу и, закрыв глаза, впитываю звуки природы. Так хорошо мне не было даже в Бад-Ишле, куда наша семья ездит раз в год, чтобы побывать в бальнеологическом центре по желанию мамы. Не знаю, сколько сижу у воды, изучая дно сквозь прозрачную воду, но в какой-то момент поднимаюсь и иду в домик. Глок не выходил, вероятно, решил отдохнуть. Вспоминаю, что нужно поставить ещё одну капельницу, рекомендованную Германом. Вхожу и вижу мужчину, который устроился на диване, разглядывая экран ноутбука. Не знаю, где он был, но предусмотрительный Глок готов ко всему даже в глухой чаще леса. Неслышно обхожу его, встав позади и рассматривая таблицы со множеством цифр.