Глава 27 – Тебе точно достаточно небольшой сумки? – в который раз уточняет Тася, провожающая меня на самолёт. – Самое необходимое на один день. Даже полдня. К тому же там чемодан с моими вещами, летними, конечно, но джинсы имеются. – И куда ты их натянешь? – Сестра поглаживает мой животик, намекая, что о джинсах можно забыть, да и об одежде привычного размера тоже. – Напоминаю, я вернусь вечером. Можете не встречать. Возьму такси и доберусь к Вике. – Позвони, когда соберёшься обратно. – Билет куплен, время известно, ты его знаешь, – пожимаю плечами, не понимая, чего добивается Тася, всю дорогу задающая странные вопросы. – До вечера. Иду на посадку, несколько раз оборачиваясь и наблюдая, как сестра тут же достаёт телефон и через минуту с кем-то беседует, посматривая мне вслед. Меня одолевают странные, раздражающие звоночки, словно вокруг что-то происходит. Неизвестность всегда пугает, а сейчас, в период беременности, мои обострённые чувства заставляют нервничать по поводу и без. Дина: Женя тебя встретит. Короткое сообщение, и я понимаю, что придётся встретиться с тем, кто именно по моей вине оказался на больничной койке с множественными переломами. Подруга неоднократно заверяла, что её мужчина обвинениями в мой адрес не сыплет и вполне адекватно принял возникшие трудности. Он же понимал, на кого работает, и такого рода ситуация могла произойти и без меня. Но, несмотря на заверения, я всё ещё нахожусь в положении виноватой, которая даже не сказала простого «спасибо» тому, кто пошёл у неё на поводу и попал в нехорошую ситуацию. Но, видимо, сегодня такая возможность представится. Полёт проходит быстро, и, выйдя из зоны прилёта, ищу глазами знакомое лицо. Минут десять скитаюсь по залу, набираю Дину, которая оказывается недоступна, а затем направляюсь к выходу, чтобы взять такси. Но чувствую, как кто-то тянет сумку и, схватившись крепче, готовлюсь дать отпор, когда передо мной вырастает Женя. – Привет, Аннушка! Прости, задержался в пробке на подъезде к аэропорту. – Привет! – Парень доброжелателен и открыт, что позволяет расслабиться. – Я и на такси могла. Не обязательно было приезжать. – Обязательно, – идёт на стоянку, а я с трудом поспеваю. – Ого, ты машину купил? Передо мной новенькая элитная машина, которая стоит слишком много, чтобы быть доступной Жене. К тому же Дина рассказывала, что они присмотрели дом. – Нет. Рабочая. – Рабочая? То есть сегодня твоя смена? – Сердце разгоняется до скорости света, как только парень упоминает об Игнатове. – Да. Но я отпросился на час, чтобы встретить тебя. Павел Валерьянович не был против. К тому же мамочке требуется комфорт, – улыбается, заботливо подсаживая меня в высокий автомобиль. – Удобно? Рядом подушка, подложи под спину. Не могу объяснить, по какой причине, но внимание к моему положению немного напрягает, и вновь одолевает знакомое чувство приближающейся опасности. Или я накручиваю себя и Женя просто внимательный человек, готовый создать комфорт беременной женщине? Не решаюсь задавать дополнительные вопросы, чтобы не показать, что заинтересована в семействе Игнатовых, а точнее, в одном из них – Льве. Вряд ли он наладил отношения с отцом. – Мы дом выбрали. – Женя отвлекает меня от телефона. – Небольшой, но очень уютный. Дине понравилось, она одобрила. Свадьба в апреле. Ты прилетишь? – Нет, Жень. – Парень смущается, но я спешу объяснить: – У меня срок в апреле, так что могу прилететь на свадьбу, а попасть в роддом. – А-а-а… Да?! – отчего-то встряхивается, собравшись. – Уже так скоро… Не успеют, наверное, доделать… – задумчиво потирает подбородок. – Что доделать? – А? Не, я про наш дом… Думал, к свадьбе всё будет готово, но, скорее всего, переезд будет возможен только летом. Отмахивается только что придуманной фразой и замолкает, а я уведомляю Тасю, что долетела без проблем и уже еду к Дине. И пока сестра отвечает, выспрашивая, кто меня встретил, упускаю момент, когда Женя покидает город, направляясь в ином направлении. – Жень, ты куда?.. – напрягаюсь, начиная нервничать. – Жень? – Но парень не обращает на меня внимания. – Женя! – трясу за плечо, оказавшись между сиденьями. – Ань, не нервничай. Мы едем, куда приказано. Тебе ничего не угрожает. Всё хорошо, – растягивает слова, словно успокаивает ребёнка. – Вот смотри, уже приехали. И правда, в этот момент глухие ворота отъезжают, являя обширную территорию. Я сразу узнаю дом Игнатова, только густая зелень отсутствует, а земля припорошена снегом. – Зачем мы сюда приехали? Меня трясёт, и я автоматически обхватываю живот, заранее приготовившись к опасности. И хотя здесь меня никто не обижал, наоборот, были созданы все условия для моего благополучия, нервничаю. Женя покидает водительское место, и через минуту дверь с моей стороны открывается, являя улыбающегося Игнатова. – Здравствуй, Аннушка! – помогает ступить на землю, поддерживая за талию. – И вам добрый день, Павел Валерьянович. Зачем я здесь? – Прошу побыть моей гостьей. – Вы могли попросить напрямую, а не так, – с укоризной смотрю на Женю, который и словом не обмолвился о планах. – Как «так»? Если бы я позвонил и попросил: «Анна Константиновна, прошу заглянуть ко мне на чашечку чая», ты бы согласилась? – Скорее всего, нет, – отвечаю честно, чем совершенно не смущаю Игнатова. – Ну вот, сама и ответ дала. А тут Евгений невзначай обмолвился, что ты в город прилетаешь, к тому же ненадолго. Вот я и решил в гости пригласить, – кладёт мою ладонь поверх своего локтя и направляется к дому. – Оказалось, что за последние двадцать лет ты стала единственным светлым моментом в этом доме. Да и кое-кто спрашивал о тебе. – Эля? – Она. После твоего отъезда несколько дней металась, искала, нервничала… Прошу, побудь с ней немного. Пару часов, не более. И тебе не в тягость, и ей спокойно. Договорились? Его взгляд, открытый, жалостливый, не даёт возможности отказать и взбрыкнуть в недовольстве. Предполагаю, что хозяин дома заботится о жене. На языке крутится вопрос о Льве. Снедаемая желанием расспросить Игнатова о сыне, почти собираюсь с духом, чтобы открыть рот, но в этот момент мы оказываемся у знакомой двери. Откладываю расспросы. У меня останется время, чтобы выудить из мужчины хоть каплю сведений о моём киллере. – Ты знаешь, куда идти, – подталкивает в спину, оставаясь на месте. – Да. Была здесь всего раз, а всё кажется таким знакомым. Открыв дверь, протискиваюсь внутрь, но задерживаюсь после слов Игнатова. – Аннушка, будь терпеливой. И всё получится. Лишь киваю, не понимая, какие проблемы могут возникнуть с покладистой Элей, принявшей меня за родную с первой минуты. Подхожу к знакомым дверям, без опаски отворяю и взглядом утыкаюсь в… Лев… Лев?! Комната совсем другая: окна избавлены от тёмных штор, а большую часть пространства занимают тренажёры. На одном из них и восседает Лев, при виде меня застывший с бутылкой воды в руке в неоконченном жесте. Его пальцы дрожат, выплясывая на пластике. Он совсем не похож на себя: подстрижен почти под ноль, бледный, осунувшийся и… ошеломлённый. Картинка перед глазами плывёт, и я, схватившись за стену, едва держусь на ногах. Адской каруселью проносятся все предположения, которые перебрала за эти месяцы. Фантазия границ не имеет. Именно она привела меня к самым неутешительным выводам. Но Лев здесь, в доме отца, жив и здоров. – Ты жив… – вырывается независимо от моего желания, потому что для меня слово, данное им, являлось твердыней, которую он так просто разрушил. – А я… Я думала… – Сдох? – Бровь выгибается в удивлении, а рот перекошен презрительной полуулыбкой. – Тебя бы это устроило? – наконец, делает несколько жадных глотков, отбрасывая пустую бутылку на пол. – Нет, – выкрикиваю, а затем замечаю, как его взгляд ползёт вниз, останавливаясь на животе. – Я ждала… – Да ладно! Ждала? Так ждала, что через полтора месяца выскочила замуж за Корнишона? Ненадолго же хватило твоего ожидания, – зло прыскает, отворачиваясь к окну. – Мог бы позвонить, написать дать знать, что планируешь меня забрать! – Я дал слово, – рычит. – И не исполнил его, не так ли? – злюсь. На него, на себя, на то, что пренебрёг мною, закинув в конец списка первостепенных дел. – Прошло пять месяцев, и, насколько я могу судить, – обвожу рукой комнату, – у вас, Лев Павлович, всё замечательно. Видимо, для меня в этом дворце места не нашлось. Или и в твоей жизни тоже? – закипаю, понимая, что ворох переживаний и мыслей, давивших на меня всё это время, необходимо выплеснуть. – Дай угадаю… – перехожу на шёпот. – Ты бросил в меня обещанием, только бы избавиться. Так? – Да, именно так, – впивается взглядом, кажется, с трудом шевеля побелевшими губами, – довольна? Приходить не собирался. – Не собирался… – вторю в унисон, едва сдерживая слёзы, которые независимо от моего желания, обжигают кожу. – Мог бы сказать сразу, чтобы я… я… – Чтобы ты сразу выскочила замуж, да? А я смотрю, у Корнишона в штанах всё отлично, – кивает на мой живот, – обрюхатил он тебя быстро. Ну как, хорош в постели? Сравнивала со мной? Кстати, сказала, где девственность оставила или тебе новую организовали, чтобы женишок не понял, что на члене ты уже успела поскакать? – Какой же ты… – с трудом подбираю слово, запрятанное в разрозненных мыслях. – Козёл! – А ты не знала? – Неестественный смех заполняет комнату, но слезть с тренажёра и подойти Лев не стремится. – Так я весь на виду! – расставляет руки в стороны. – Вот он я, какой есть! Лучше не стану. До конца своих дней останусь мразью! Так зачем я тебе? Вали к своему идеальному… кто он там? Немец, венгр, американец? Давай-давай, чего стоим, кого ждём? Выход за твоей спиной и налево. Вперёд! – Не могу заставить себя пошевелиться, понимая, что зависла, не ожидая подобной встречи. И пока с трудом осмысливаю слова Льва, он переходит на крик: – Пошла вон! Бегу, смахивая слёзы и желая исчезнуть из этого города как можно быстрее. Меня разносит в ошмётки, а дочка, словно почувствовав моё расшатанное состояние, активизируется. Бегу к машине, одновременно поглаживая живот и нашёптывая нежности, но ничего не помогает. Мне кажется, я вот-вот рухну в обморок прямо на мелкий гравий, шелестящий под ногами. Позади слышатся тяжёлые шаги, но я стремлю залезть в машину, чтобы спрятаться и отдышаться. – Аннушка, – доносится голос Игнатова, – Аннушка, стой! – Зачем вы меня привезли? – развернувшись, выкрикиваю ему в лицо. – Зачем? Чтобы я увидела, как прекрасно он живёт без меня? Чтобы показать, что мне нет места рядом с вашим сыном? Зачем, чёрт возьми? Я больше не сдерживаюсь, рыдая взахлёб и спуская злость на отца Льва. – Я хотел, чтобы вы встретились. – Встретились? С какой целью? Да ему плевать на меня! На всех плевать! Грёбаное бесчувственное бревно! Не нужна я ему, и вы не нужны, да никто не нужен! Он один. И этот выбор сделал самостоятельно. Да он даже не подошёл ко мне! – указываю в сторону дома, хотя всё ещё не теряю надежды, что вот-вот вдали покажется фигура Льва. – И сейчас, уверена, даже с места не сдвинулся. Потому что ему плевать…. – Он не может ходить, – со стоном выдавливает Павел Валерьянович, ошеломляя меня. – Ч-что? Не может? Я видела его только что, он сидел на тренажёре.