– Что?! Товарищ Глок, вы случаем не больны? – показательно прикладываюсь ладонью к его лбу, а затем тщательно ощупываю лицо, чтобы убедиться во вменяемости Льва. – Мне всегда казалось, что, работая в одного, отвечаешь только сам за себя. Твой косяк исключительно твой, и ответ за него только на тебе. Но, когда кто-то прикрывает твою подгорающую задницу, появляется больше шансов выбраться. – Тебе понравилось работать с Гришей? – Неожиданно, но да. Быстро, чётко, понятно. Большего и не надо. Ярый поделился условиями жизни рядом с Парето, которые я не имел возможности оценить ранее. Меня устраивает. И ты будешь не одна. – Не могу знать, о чём говорили мужчины последние дни, но, вероятно, на моего мужа разговоры с Гришей оказали значительное влияние. – Я и дома не одна. – Здесь мама, Таисия и все дети в куче. Займись делами отца, или найди своё, которое увлечёт. Мне так будет спокойнее. – А ты переживаешь? – очерчиваю шрам на лице мужа, в который раз сопоставляя с отцовским. – Всегда. Совершенно непривычное для меня чувство возникло, когда ты рожала Машу. В тот момент меня прострелило осознаем, что теперь я отвечаю не только за себя. У меня появилась семья, в которой главный я. Это накладывает определённые обязательства. Смирился с ними не сразу. Но знаешь… – Лев прикрывает глаза, осекаясь, и, как правило, таким он бывает, когда готовится произнести нечто важное, в первую очередь для него, – несколько дней в компании с Ярым прояснили многие моменты. Я наконец-то понял, что лишь последние три года живу по-настоящему. Всё, что было до стёрлось, растворилось, не оставив и следа. Никакого. Я даже не могу вспомнить что-то из того, что случилось до тебя… Из его уст признание звучит именно так. Всегда. Когда-то я была уверена, что человек просто обязан произнести «люблю», и повторять минимум несколько раз в неделю. А потом поняла: никто и никогда не будет любить нас так, как мы хотим. Будут любить так, как умеют. Любовь у каждого своя: как бесконечная вереница мыслей, фантазии или сны, которыми невозможно поделиться. У Льва она такая. Со временем я отбросила желание вытащить из него заветные слова и научилась чувствовать. Ему не нужно говорить, свою любовь он выражает по-другому. – И какие выводы? – Нам нужно ещё два ребёнка. – Ч-что? – сглатываю, не понимая, как с темы переезда мы перескочили на детей, ещё и сразу двух. – У Ярого трое, причём только один мальчик. У нас девочка, и есть шанс обзавестись сразу двумя пацанами. – Лев переворачивает меня на спину, нависая внушительным телом. – Не забывай, что у Таси другой отец. Возможно, у меня вообще нет предрасположенности к двойне. – Есть. Ярый сказал, что у двоюродной сестры Островского были две пары близнецов. А ещё сказал, что Тася что-то там высчитывала. Как-то это называется… – Благоприятные дни для зачатия? – Они самые. Ты же у меня умная, сделай так же. И у нас всё получится. – А мы что, с кем-то соревнуемся? – Конечно! – шипит муж, избавляясь от брюк, которые до сих пор на нём. – Мы с Ярым поспорили, что через год у меня будет два сына, и титул «паршивый зять» снова вернётся к нему. – Лев Павлович, тебе сорок лет! – закатываю глаза, выражая максимальное негодование. – А Грише так и вовсе под пятьдесят. А ведёте себя как мальчишки. – Я не понял, Аннушка, ты против? – угрожающе прищуривается, гуляя ладонью по моему телу и останавливаясь между ног, чтобы пытать меня лаской. – Я могу подумать? – Напоминаю, что ты добровольно уступила мне половинку своего стула. Я забил место и планирую занимать его до конца своих дней, поэтому, – заводит мои руки над головой, приближаясь к губам, – приступим. От автора История Парето – «Принцип Парето» История Таисии – «Принцип исключения» История Овода – «Овод»