Когда Крячко покончил с утренними процедурами и завтраком, приятели снова решили обсудить во дворе итоги дня минувшего и планы на день предстоящий. Заступивший на дежурство «ковбой», похохатывая, поведал о вчерашних событиях в городе. Как оказалось, сгорела еще одна машина – зама прокурора. Тот вчера собственноручно наряду с Питбулем и прочими выбивал из задержанных нужные показания. Когда загорелась его новенькая «бэха» за два миллиона, он только что не рвал волосы на голове и не бился ею о стены. Отреагировав на эти новости в нейтральном ключе (уж не специально ли «закидывает удочку» гостиничный «ковбой»?), опера вышли во двор, где смогли говорить, не опасаясь посторонних ушей. Если вчерашний день выдался для них вполне удачным, давшим им неплохой задел на перспективу, то перспективы на сегодня смотрелись весьма и весьма бледно. Не просматривалось, по сути, никаких вариантов в продвижении к их главной цели. – Ну, чего уж пытаться прыгнуть выше головы? – прохаживаясь взад-вперед, философски изрек Станислав. – Хрен с ним! Что получится, то и получится. Мы с тобой на нелегальном положении, поэтому наши возможности сужены до мизера. Если разобраться, то мы вчера одним днем отработали за два. А сегодня у нас вынужденный штиль… Что поделаешь? Кстати! У тебя, кажется, на утро намечена встреча с новым знакомым Николая? – Вот с минуты на минуту жду звонка… – ответил Лев. Они сели на лавочку, обсуждая перспективы появления Шаминского в Мокрове и как им быть, если он вдруг не приедет. Перебив тираду Стаса, рассуждавшего о возможности задержания зама Шаминского Пехова, зазвонил сотовый Гурова. – Лев Иванович, доброе утро! – Голос Двинцова был бодр и свеж, как только что сорванный с грядки молодой хрустящий огурчик. – Ну что, мы с Максом выезжаем? – Да, подъезжайте! Мы вас ждем… Максим оказался рослым крепышом с сильными, мускулистыми руками. Лишь взглянув на него, Лев сразу понял: этому доверять можно. Показав свое удостоверение, он поинтересовался, умеет ли тот хранить секреты. Новиков заверил, что излишней болтливостью не страдает, и поведал о своей работе в здешнем РОВД. Досадливо вздыхая, он сравнил райотдел с воровской «малиной», где все решается «по понятиям» главным «паханом» Шаминским и его замами. – Зона, где я чалился три года, – прямо институт благородных девиц в сравнении с нашей шарашкой, – саркастично усмехнулся Максим. На вопрос Льва о том, по каким причинам Новиков попал в заключение, тот рассказал, что «погорел» из-за оплеухи сынку председателя областного избиркома. Как-то шел по Журавску и увидел наезд «крузака» на пожилую женщину. Та переходила улицу по пешеходному переходу, а мажор летел, словно полоумный, на своей иноземной жестянке. Так-то он затормозил, но бампером все же достаточно сильно ударил женщину, и она, вскрикнув, упала, после чего подняться уже не смогла. Вместо того чтобы ей хоть как-то помочь, чиновный отпрыск, выскочив из кабины, пнул ее ногой и заорал, чтобы «старая кляча» немедленно убиралась с дороги. Максима, ставшего свидетелем этой сцены, поведение зарвавшегося хлыща возмутило до предела, и он, подбежав к подонку, с размаху дал ему по физиономии. Тот, заверещав, повалился навзничь, а Новиков помог женщине подняться на ноги и дойти до тротуара. В тот момент он даже предположить не мог, чем все это для него закончится. Но через пару дней к нему на съемную квартиру – он в это время работал охранником в большом супермаркете – нагрянул наряд полиции. Не предъявив никаких обвинений, Максима заковали в наручники и отправили в обезьянник. И лишь там он узнал, кому именно «вставил ума». Понимая, что ему собираются «отмотать» нехилый срок, он потребовал найти ту женщину, которую сбил «крузак». Но над ним только посмеялись – кому это, на хрен, нужно? Следователь с самого начала стал искать в действиях Новикова злой умысел, нацеленный на то, чтобы «без малейшего на то повода» причинить «тяжкий вред здоровью родственника руководителя областного уровня». Кроме того, «в нагрузку» к уже инкриминированному «избиению» Новикову стали втюхивать два мелких грабежа. Его попытки отбиться от этих «довесков» были подавлены обещанием повесить на него крупный грабеж с нанесением тяжких телесных, повлекших смерть потерпевшего. На суде «потерпевший» врал нагло и беспардонно. По его словам, он остановился перед пешеходным переходом, чтобы пропустить пожилую женщину. В этот момент к его машине подбежал обвиняемый и стал угрожать расправой. «Потерпевший» вышел из машины, чтобы выяснить, в чем дело, но получил удар кулаком в лицо, из-за чего упал, получив сотрясение мозга. Требование адвоката Новикова предъявить записи камер видеонаблюдения, каковые могли иметься на ближайших зданиях, было выполнено – нашлась такая камера. Однако обнаружилось, что у электроники загадочным образом в тот день произошел сбой, и съемка прервалась в тот самый момент, когда «крузак» был на подъезде к пешеходному переходу. Зато объектив камеры в полной мере зафиксировал лицо Максима, что и позволило полиции найти его в считаные дни. Суд по совокупности вынес приговор: три года ИТК строгого режима. Впрочем, адвокату удалось добиться пересмотра дела, и режим сменили на общий. Вернувшись из заключения, Новиков первым делом решил найти того хлюста и в тихом месте, без свидетелей отделать его «под хохлому». Но оказалось, с мажором уже свела счеты сама судьба: год назад он влетел в серьезное ДТП и теперь с переломом позвоночника мог перемещаться только на инвалидной коляске. Поскольку после отсидки с трудоустройством возникли немалые проблемы, Максим уже собирался уехать в другой регион, но однажды случайно встретил на автовокзале Мокрова своего знакомого «однозончанина», который «откинулся» на полгода раньше него. К крайнему удивлению Новикова, тот был в полицейской форме, что по зэковским понятиям воспринималось как «западло». Но «однозончанин» пояснил, что по нынешним понятиям ничего зазорного в этом нет. – Давай к нам! – предложил он Максиму. – У нас тут своя система, свои законы. Мы только форму носим, а на деле жизнеха – блатнючая, в натуре, зашибись: «бабло», водяра, бабы – все наше. И Новиков устроился в полицию, которая изнутри на полицию была совсем не похожа. Райотдел и в самом деле больше напоминал одновременно и воровскую «малину», и бандитский притон. При внешнем соблюдении всех положенных формальностей внутренне это была хитрая шарашка, обслуживающая интересы местного олигархата и криминалитета. Обращения местных граждан по тем или иным вопросам, как правило, игнорировались. А жаловаться куда-то выше было делом бесполезным. Все жалобы возвращались сюда же, в Мокров. Как Максим смог догадаться, с первых же шагов за ним велось пристальное наблюдение. К решению немалого числа вопросов его не подпускали и близко. Это означало, что он имеет минимальную степень посвящения в реалии райотдела. Но по прошествии времени кто-то решил задействовать его «по крупняку». Не так давно тот же «однозончанин» сообщил ему, что им обоим предстоит поучаствовать в некоем мероприятии. – Короче, Макс, одного слишком уж понтового фраерка надо будет угомонить, – вполголоса пояснил он. – Ты как, в случае чего не струсишь? Сразу же поняв, о чем идет речь, Новиков испытал некоторый ступор: ему, по сути дела, открытым текстом было предложено поучаствовать в заказном убийстве. Он сказал, что чувствует себя неважно, и «кореш» тут же «отыграл» назад, с натянутым смехом пояснив, что это была шутка. С этого момента Максим потерял всякий покой. Экзамен на право быть членом этой банды оборотней он провалил, и теперь под большим вопросом, как его жизнь сложится дальше. – А тот кореш, что позвал тебя на «дело», он сейчас где? – поинтересовался Гуров. – На кладбище… – с долей сарказма пояснил Новиков. – Когда я услышал про ДТП, где сразу четверо погибли, а пятый, гражданский, оказался в реанимации, то сразу же понял, что меня «подписывали» на убийство Андрея Самойлова. Слава богу, удалось отвертеться от такого «счастья». Если бы поехал, то выбор был бы один: или самому стать убийцей, или быть убитым вместе с тем, кого заказали. – Максим, а ты не в курсе, кто он такой, этот патлатый, с противной такой, шакальей мордой? – пренебрежительно поморщившись, поинтересовался Станислав. – А-а-а… – понимающе кивнул Новиков. – Леник Гаражов по кличке Пупс. Главная «шестерка» Шаминского по всяким «нестандартным» делам. Ну там проконтролировать поступление откатов, привезти к нему на дачу девочек из борделя, подслушать, что трендят подчиненные… Киллеров контролирует, чтобы не надумали имитировать выполнение заказа, а делали все, как приказано, – буква в букву. Как я теперь понимаю, он со Слонищевым был откомандирован в Москву, чтобы убрать Людмилу Самойлову… Но назад почему-то приехал один. У Шаминского, говорят, была истерика. – Этот Слонищев ему так дорог? – хмыкнул Станислав. – Не столько дорог, сколько боится, что, если тот попадется в руки честных оперов и развяжет язык, пожизненное ему обеспечено. Если только вообще доживет до суда. – Ему это может обеспечить Паук? – Ну а кто же еще? Он тут всевластный хозяин. И Шаминский, и Хлямпиков у него на побегушках. Хотя, я слышал, даже они реально не знают, кто он такой. Ну, в смысле, может, и видели, но контачат с ним только по телефону. – Хреново! – На лице Гурова отразилось крайнее недоумение. – Если это так, то-о… Постой! А эта информация реально достоверна? – Скорее всего да… – Новиков, наморщив лоб, изобразил руками какой-то неопределенный жест. – Видите ли, как-то раз я проходил мимо кабинета Шаминского и через приоткрытую дверь случайно услышал его перебранку с подполковником Пеховым… Смысл услышанного Максимом был в том, что Шаминскому что-то срочно требовалось согласовать с боссом – как они именуют Паука, но тот почему-то не выходил на связь, из-за чего Шаминский кипятился и орал на весь кабинет: «Ну и как его нам найти? Что за херня? Как до него дозвониться?!» Зам, тоже выражая недоумение и недовольство, посоветовал: «Созвонись с Пашкой, может, он в курсах?» Как можно было догадаться, речь шла о Хлямпикове. Шаминский, зло фыркая и матерясь, выпалил: «Да он тоже ни черта ничего не знает! Уже созванивался!» – Дело дрянь! – заключил Лев с нотками досады в голосе. – Очень скверно! Значит, я так понял, этот Паук в некотором смысле – человек-невидимка? Он как бы есть, и… его как бы нет вообще. – Получается так… – согласился Новиков. – О нем у нас если и упоминают, то только шепотком. Рассказывают вообще хрен знает что. Например, про его парализующий взгляд. – Ну про это мы уже слышали… Только вот насколько эту байку можно считать правдоподобной? – вставил Крячко. – Скажу честно, – ответил Максим, – с ним не сталкивался и на себе этого не испытывал. А вот капитан Ляканов… Ну один из тех четверых, что погибли в ДТП с Самойловым, лично мне рассказывал, что однажды сталкивался с Пауком почти вплотную. И тот на него только глянул, он сразу же будто окаменел. Отходил потом минут десять. – А вот об этом – максимально подробно! – попросил Лев. Новиков, напряженно наморщив лоб, пояснил, что, в общем-то, каких-то характерных деталей он не знает. Разговор с капитаном Лякановым состоялся месяца два назад в дежурке. Тот был дежурным по РОВД, а Максим – его помощником. Как-то так, от скуки, и завязался разговор, в ходе которого и был упомянут Паук. – По рации сообщили, что на пересечении улиц Советской и Марксистской – это почти в центре – столкнулись «копейка» с «Фольксвагеном». «Фолькс» выскочил со второстепенной и влепился в водительскую дверь «копейки», из-за чего у водилы оказалась сломана левая рука. Вот… Ляканов, как это услышал, сразу же ржать начал. Мол, этот перекресток у наших гаишников уже давно считается местным «бермудским треугольником». Ну и рассказал, что сам он там однажды чуть не протаранил какой-то навороченный «Порше». По словам Ляканова, в тот день был он трезвым и, проезжая на своем «Рено» по Советской, скорость превысил всего раза в полтора. Едва приблизился к Марксистской, как на перекресток вылетел тот самый «Порше» с тонированными стеклами. Столкновение с ним казалось неизбежным. И тут, почти одновременно с «Порше», с другой стороны на перекресток вылетела «четверка». Ляканов лишь в последнюю секунду успел вывернуть руль и погасить скорость, врезавшись в «жигуленок». Столкнувшиеся машины юзом развернулись, и перекресток оказался заблокированным. Донельзя злой на «фраера дешевого», который спровоцировал ДТП, Ляканов выскочил из машины и ринулся к «Порше», намереваясь сказать его хозяину все, что о нем думает. И в тот самый момент, когда он начал свой спич, стекло задней дверцы неожиданно опустилось на ширину ладони, и на него через эту щель взглянул какой-то странный тип. У Ляканова мгновенно одеревенел язык, перестали слушаться руки и ноги. Он с трудом отпрянул назад и мог лишь наблюдать, как «сарай на колесах», едва развернувшись на образовавшемся пятачке, быстро покатил прочь. – Ну а с чего он взял, что именно тот тип и был Пауком? – недоверчиво хмыкнул Стас. – На следующий день его к себе вызвал Шаминский и «вставил ума» по полной. Даже предупредил: если что-то подобное повторится, он его собственноручно пристрелит. Вот тогда Ляканов и сообразил, с кем его там свела судьба. В принципе это все, добавить больше уже нечего… – Максим виновато вздохнул. – Ну не так уж этого и мало… – задумчиво покачал головой Гуров. – Теперь мы знаем, что ездит Паук на «Порше», что он в Мокрове появляется, а это означает, что он может постоянно обитать в пределах этого региона. Вопрос – где конкретно? Понятное дело, искать его в какой-нибудь деревне Петуховке было бы глупо. А вот в каком-то элитном поселке для местной «аристократии» – вполне реально. Нужно прозондировать все окрестные «долины нищих», «воруй-города», «санта-барбары» и прочие территории обитания толстосумов. Тебе они знакомы? – вопросительно взглянул он на Максима. – По нашему «кусту» – знаю все наизусть! – уверенно подтвердил тот. – Ща перечислю! Значит, между Мокровом и Журавском есть такой коттеджный поселок Ярское. Там в основном селятся богатые коммерсанты и криминальные авторитеты. У самого Журавска – Розищи, крутейший коттеджный поселок, где обитают все областные шишки, в том числе и ментовские, есть немало банкиров. Кстати, там же и загородный дом Хлямпикова. А еще в степи, на Чугуновке – это приток Журавы, – имеется территория, которую местные охотники называют Семибугорьем. Лет пять назад ее захапала какая-то крупная коммерческая структура, обнесла бетонной стеной и начала там коттеджное строительство. – А кто именно заправляет делами в Семибугорье – ты не в курсе? – уточнил Крячко. – Нет! Не удивлюсь, если этого и наши местные шишки не знают. Там вообще непонятно, кто главный заказчик. Наше районное общество охотников попробовало было сунуться, чтобы выяснить – это же их угодья, но сразу нарвалось на автоматчиков в камуфляже. Те популярно объяснили, что про эту территорию им лучше забыть для их же собственного блага. Это все, что я знаю. Как к ним подступиться – тоже не в курсе. – Ничего, это уже интересно! – Лев удовлетворенно хмыкнул. – Вот тут-то, я чувствую, собака и зарыта! Любой ценой нам нужно найти информацию о Семибугорье. Коля, а у тебя там случайно знакомых нет? Ну, например, из числа тех, кто там трудоустроен? – обернулся он к Двинцову. – Нет, Лев Иванович, там нет, – огорченно развел тот руками. – Вот в Ярском и Розищах – водятся. – Ну и это вариант! – обрадовался Стас. – Думаю, узнать от них хоть что-то существенное шанс в любом случае есть. Контакты-то с ними у тебя надежные? – Да дело в том, что контакты-то хреновые. В Ярском у одного «туза» горничной работает моя бывшая невеста. Но к ней идти, сами понимаете, не комильфо… Тем более что у меня сейчас закрутилось с Ларисой. Так что этот вариант отпадает наглухо. А в Розищах… Ну там ситуация получше. Там охранником работает мой троюродный брат. Правда, мы с ним, по сути, почти не общались, виделись всего раза два, но попробовать можно. Например, съездить сегодня к нему, типа того: не поможет ли устроиться в их шарашку? – Дельная мысль! – одобрил Гуров. – Сегодня же и займись. – А тебе, Максим, как говорили раньше, особое «комсомольское поручение»! – испытующе взглянул на Новикова Станислав. – Сможешь в течение дня выяснить, вернулся ли из Журавска Шаминский и останется ли он здесь ночевать сегодня? Новиков на это оптимистично улыбнулся и пообещал: – Постараюсь! Хотите с ним встретиться? – Нет, мы предполагаем негласно его задержать, чтобы допросить и отправить в Москву, – пояснил Лев. – Хотели эту операцию провести минувшей ночью, но его в Мокрове не было, и пришлось отложить. Конечно, есть серьезные сомнения, стоит ли прежде времени баламутить здешний гадючник? Вдруг спугнем Паука? Но иного выхода у нас нет. Так что ждем твоего звонка. – Да, и еще! – что-то припомнив, спохватился Крячко. – Нам о Шаминском нужна полная информации. Скажем, где живет, во сколько выезжает из дому, на чем, есть ли с ним какое-то сопровождение, и так далее. Есть ли у него дача, как часто и когда он там бывает… Понимаешь, да? – вопросительно взглянул он на Максима. – Понимаю… – лаконично кивнул он в ответ. – Это все могу рассказать вам прямо сейчас. Я как-то подменял его постоянного водителя, Знобцова Романа, так что мне многое известно. Значит, Шаминский проживает в двух кварталах от РОВД, на улице Фрунзе, дом десять. У него двухэтажный коттедж, очень приметный ярко-зеленый забор из металлопрофиля. Он ездит на работу на черной служебной «бэхе», а последний месяц его постоянно сопровождает еще и «бобик» с двумя-тремя автоматчиками в салоне. – Ого! Как он печется о собственной безопасности! – иронично хохотнул Стас. – Разве на него кто-то уже пытался нападать? – По-моему, он здесь в положении «неуловимого Джо», которого никто не ловит… – поморщился Максим. – Правда, он с некоторых пор отчего-то стал очень нервным и подозрительным. Говорят, у него в кабинете под столом постоянно лежит пистолет, снятый с предохранителя. Он сейчас и на дачу в Сахаровку стал ездить намного реже. То, бывало, раза по три на неделе с телками туда мотался, а сейчас – пару раз в месяц… Глава 7 Возвращаясь в гостиницу, опера обсуждали возможные варианты своих дальнейших действий. Стас, кипя жаждой деятельности, был готов хоть сейчас идти задерживать Шаминского или даже Хлямпикова. Он был твердо уверен в том, что тутошний начальник РОВД ну никак не может не знать Паука лично. Однако Гуров не менее твердо был уверен, что в таком непростом деле нужно подготовиться как можно тщательнее, поскольку и небрежность, и неоправданная спешка могут привести к провалу. Когда приятели были уже в гостиничном дворе, в кармане Гурова зазвонил телефон, издавая мотивчик про строгого капрала. – Петру-у-ха! – с долей снисходительности определил Станислав. Орлов был сдержан и суховат. Он поинтересовался их текущими делами и планами на сегодня. Известие о том, что Шаминского минувшей ночью опера брать не стали, его как будто даже обрадовало.