2 – Она приходит в себя. Голоса доносились словно бы из далёкого далека. Я притворилась, что ничего не слышала. Я ведь и правда была очень далеко. В саду, заросшем сорняками и полевыми цветами, игриво распустившимися среди камней. Солнце согревало мне щёки. Мои ноги были босы и не слишком-то чисты. Руки – тонки, как карандашики. За спиной у меня стоял непритязательный белый домик с соломенной крышей. – Генри, принеси скорее сюда воды и тряпицу. Её страшно лихорадит. Я услышала, как дверь домика позади меня отворилась. Этот звук почему-то наполнил моё сердце искристой радостью, хоть я и не знала почему. В одном я была уверена – я непременно должна увидеть, кто вышел из дома. И я обернулась. Но в этот самый миг мне на лоб шлёпнулся холодный мокрый компресс. И всё кончилось. Глаза мои сами собой распахнулись, и утешением мне послужила ласковая улыбка, представшая взгляду. – Я уж боялась, ты никогда не очнёшься. – Надо мной склонилась женщина средних лет с тонкими светлыми волосами. – Как ты? У меня болело всё – каждая мышца, каждая косточка. – Где я? – спросила я. – На ферме Харрингтона, – раздался голос с дальнего конца комнаты. Подняв глаза, я увидела высокого человека с чёрной бородой и растрёпанными непослушными волосами. Он с мрачным видом мерил шагами бедно обставленную комнатку. – Меня зовут Маргарет, – сказала женщина. – А это мой муж Генри. – Как я здесь очутилась? – Очень хороший вопрос, – отозвался Генри. – Я отправился посмотреть, сильно ли потрепало бурей мои поля, и нашёл тебя в колодце. Ты плавала в нём, вялая и неподвижная. Я думал, ты мертва. – Как тебя зовут? – спросила Маргарет, снова приложив к моему лбу ледяной компресс. – Эсмеральда Брокколи. – Мне показалось, что, с учётом всех обстоятельств, лучше назваться этим именем. – Что с тобой случилось, Эсмеральда? – Маргарет присела у моей постели. – Как так вышло, что ты оказалась в колодце и чуть не утонула? – И что произошло в поле? – добавил её муж. – Вся пшеница вытоптана, урожай пропал. Я такого ни разу в жизни не видывал. – На самом деле это ужасно смешная история. – Я села в кровати и тут же почувствовала головокружение. Пришлось закрыть глаза и подождать, пока оно пройдёт. – Я путешествовала с одним из тех чудных цирков, где показывают всяких уродцев. Мы остановились на дороге напротив вашего дома, и вдруг бородатая женщина как бросится бежать, прямо сюда, к вам. Директор цирка, сами понимаете, был в ярости. Он отправил за ней в погоню через поле двухголового пигмея и шесть говорящих шимпанзе. Будучи девочкой добросердечной и, скажу без ложной скромности, выдающейся, я тоже вызвалась помочь. Увидела ваш колодец, решила заглянуть в него, но перегнулась слишком низко и упала. Фермер и его жена переглянулись. – Она всё ещё не оправилась от лихорадки, – сказала Маргарет мужу. Это была правда – но как так могло получиться? Я ведь наполовину мёртвая и во всех отношениях незаурядная девочка – я просто не могу заболеть! – Сколько я уже тут нахожусь? – Три дня. – Похоже, Маргарет хотела добавить что-то ещё, но вместо этого снова переглянулась с мужем. У меня нехорошо засосало под ложечкой. – В тот день, когда была буря, – сказал Генри, – какие-то люди постучались к нам и спросили, не видели ли мы девочку. Беглянку, как они сказали. – А потом Генри нашёл в колодце тебя, – мягко добавила Маргарет, – и мы поняли, кого они искали. – Они во что бы то ни стало хотели вернуть тебя, – сказал Генри, упрямо избегая моего взгляда. – Особенно женщина. Она пообещала нам целых пятьдесят фунтов, если мы найдём тебя и отдадим ей. Мисс Олвейс разыскивает меня! Я вскочила на ноги, и голова у меня закружилась пуще прежнего. – Но мы этого не сделаем, – заверила Маргарет, помогая мне встать на ноги. – Ни за какие деньги на свете. Мы не поверили слезам и обещаниям этой женщины. Правда же, Генри? Но Генри не ответил. Вместо этого он показал пальцем на мою шею: – Это твоё ожерелье на вид стоит целую прорву денег. Я машинально прижала руку к груди и успокоилась, нащупав под ночной рубашкой алмаз Тик-так. – Это подарок бородатой женщины, – сказала я. – Красиво, но ничего не стоит. Фермер кивнул: – Эти люди, которые тебя разыскивают, они плохие? Я решила, что лучше всего сказать чистую правду: – Да, дорогой, очень плохие. – Тогда мне жаль, Эсмеральда. Маргарет заполошно бросилась к мужу: – Чего тебе жаль? Громкий стук в дверь был ей ответом. Маргарет ахнула: – Генри, что ты наделал?! В дверь заколотили настойчивее. – Всё-таки пятьдесят фунтов, Маргарет, а у нас половина урожая погибла. – Он понуро покачал головой. – Мне жаль – но что я мог поделать? – Ты мог бы держать язык за зубами, жадный ты балбес! – заявила я с изрядной суровостью. В дверь уже не просто колотили, а ломились, и было ясно, что долго она не продержится. – Пойду скажу им, что ошибся, – пробормотал Генри. – Побудь тут, Эсмеральда, – сказала Маргарет. – Никто тебе ничего плохого не сделает. Мы отправим их восвояси. Бедняжка была столь же недалёкой, сколь и добросердечной. Фермер с женой поспешно вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Стащив ночную сорочку, я натянула своё платье (оно лежало, аккуратно сложенное, на стуле). Только я успела переодеться, как за дверью поднялся страшный шум. – С дороги, не то пожалеете! – Я узнала голос толстухи-громилы, работавшей на мисс Олвейс. – Где она?! – Её здесь нет! – храбро заявила Маргарет. Я уже наполовину выбралась из окна, когда Маргарет закричала. Потом послышался треск упавшей мебели. Дверь крохотной спальни распахнулась. Я перекинула ноги через подоконник и спрыгнула вниз. Я приземлилась на клумбу, и мои ноги отозвались пронзительной болью. Домик стоял на опушке леса, и чтобы сбежать, пришлось бы пересечь пшеничное поле. Но я понимала, что у меня не хватит сил уйти от погони. – Вон она! – заорала толстуха. – Далеко ей не уйти! – отозвался мужской голос. Я обернулась – из-за угла дома выскочил давешний возница. Я со всех ног бросилась через двор. Пот заливал мне лицо. И тут я заметила фургон моих преследователей. На козлах никого не было, пара лошадей мирно щипала траву. – Оставьте её в покое! – крикнула Маргарет. – Быстрее, Фландерс! – рявкнула толстуха. – Не дай ей уйти! Я запрыгнула на козлы. Схватила поводья и отчаянно хлестнула ими лошадей. Фургон тронулся, но тут вдруг объявился возница. Он вцепился в подножку и попытался забраться на козлы. Тогда я схватила кнут и со всей силы хлестнула разбойника по руке. Он завизжал будто ошпаренный кот, разжал пальцы и свалился на землю. Лошади уже неслись галопом. Я вытерла пот со лба и направила повозку на дорогу. При этом я то и дело оглядывалась назад, боясь, что где-то поблизости затаилась мисс Олвейс. Но она так и не показалась. Фургон покатил по просёлочной дороге, и я попыталась успокоиться. Здраво поразмыслить и всё такое. Мне во что бы то ни стало нужно было добраться до Лондона. Чтобы вытащить Анастасию из сумасшедшего дома. Чтобы отправиться в Проспу и вернуть Ребекку домой. Следующий час тянулся мучительно долго. В голове у меня по-прежнему царил кавардак. Дорога бежала и бежала вперёд, и казалось, она никогда не кончится. Боль пронизывала тело до самых костей. Сколько ещё ехать до Лондона? Несколько часов? Дней? Недель? Я не знала. Сама не понимая, что делаю, я направила фургон на обочину и остановила его в тени ивы. Поводья выскользнули у меня из рук. Веки смежились. Я отчаянно нуждалась в отдыхе. В короткой целительной передышке. – Эй, с тобой всё в порядке? Я вздрогнула и проснулась: