Хесс отвернулся. — Ты служишь моему развлечению, матрос. Неужели не ясно? Картерон закрыл глаза, раздумывая. "О, в Бездну все приказы Угрюмой". — Тогда, будучи свободным мореходом, я схожу с борта. Хесс замер; развернулся кругом и подскочил к нему, глядя сверху вниз — Картерон оказался не самым высоким на корабле. — Отступник, — бросил он. Кривая улыбка почти не была видна за пышными усами. — Так, так. Хорошо. Я надеялся. Отставка принята. — Он указал вдаль. — Убирай поганую напанскую задницу с моего корабля. — С радостью. — Картерон направился к трапу. На ходу поймал взгляд Даджека. Тот хмурился, потирая шею. "Теперь к Угрюмой". Женщина, которой он присягнул в непреложной верности, бушевала. Металась по щелястому полу пивного зала, впиваясь ногтем в ладонь при каждом слове. — Ты знал, что нам нужны средства, и уволился с "Жадины"?! — Палец пронзил кожу, Картерон поморщился. — Мы вложили в "Закрученный" все, что имели! — Палец снова и снова бороздил ладонь. — Бухнули камнем в воду, — буркнул Зубоскал, сидевший на стуле у двери. Палец нацелился на него. — Заткнись ради Бездны, или будешь следующим. — Зубоскал стал глядеть наружу, посвистывая. Токарас старался не ухмыляться. — Угрюмая… — начал Картерон, стараясь звучать как можно рассудительнее. — Молчать. Я не закончила. Ты знал, что мы рассчитывали на твою долю с "Жадины". — Да, но… Дверь открылась, вбежала Прощай. — Банда слоняется около склада, что на Передней улице… — Голос затих, женщина уловила напряженную атмосферу. Угрюмая повернула голову. — И? Разберись с ними. Темные брови Прощай взлетели. — Лааадно. — Она толкнула Зубоскала; тот со стоном встал. Проверил пояс с ножами и выскочил вслед за ней. Угрюмая вернула внимание Картерону, уперлась кулаками в поджарые бока. Смотрела, сильно сощурившись. Он хорошо ее знал, но не мог понять, о чем она думает. — Ты не оставил мне выбора, — сказала женщина, кивая себе, словно пришла к некоему решению. — Придется это сделать. — Сделать что? — Вывести "Закрученный". Чосс, молча пережидавший бурю за стойкой, чуть не упал. — Ты шутишь? Он не готов. — Что можно доделать к рейду? — Тому, что через две недели? Тайному, о котором знает весь остров? Угрюмая сверкнула глазами. — Да. К нему. Чосс сел на стул, раздумывая. — Ну… Если сосредоточиться на трюме, его можно закончить — но не больше! Паруса старые, канаты прогнили и кое-где порваны, и еще… Она подняла руку, прерывая жалобный плач. — Плыть будет. Отлично. — Я не доверился бы снастям даже в умеренный ветер. — Справимся. — Она повернулась к Картерону. — Вот. Добился. Он потер шею у затылка. — Обманщик не позволит нам выйти. Угрюмая снова ходила взад и вперед. — Что он может сделать? Мы свободные налетчики, как все здесь. Корабль наш. Он нас не остановит. Картерон пошел к бару, налил кружку жидкого пива, гневно взглянув на Чосса. Тот поскреб подбородок, думая. — Команды нет, — выдавил он наконец. — Пошли призыв. — Никто не пойдет к нам, напанам. — Просто пошли. — Чосс пожал плечами. Картерон вздохнул, подпрыгнул, чтобы сесть на стойку. Пополнил кружку. — Ладно. Весть мы разошлем. Угрюмая благодарно кивнула и встала на месте. Свела ладони. — Отлично. Полагаю, мы закончили. А ты что здесь делаешь, Чосс? Иди работай. Токарас приглушенно рассмеялся. Чосс встал со стула, глядя на него. — Над чем смеешься? Идем со мной. Токарас тоже встал. — Я ведь говорил, что ненавижу море? — Каждый проклятый день. — Чосс поглядел на Картерона. — И ты. Допивай. — Эй! Я только что оттрубил целый день на "Жадине"! — Скорее все спустил в трубу. — Чосс указал на выход. — Давай. Пора заняться настоящим делом. Картерон допил пиво и утер губы. — Чудесно. Уже ненавижу новую работу. * * * По расчетам Танцора, прошел уже месяц. Он начинал думать, что терпению настает предел. Приятель погибал у него на глазах, и ничего нельзя было сделать. Маг казался высохшим, сжавшимся и сморщенным, и не по причине маскировочных чар. Видимость начинала выражать содержание. Хромая назад после очередного дня изнурительного труда в забое, Танцор гадал, что лучше сделать. Тащить его на каких-то салазках? Нести? Заставить Хохолка разделить ношу? А может, у фаларийцев есть мул или ослик. Это решило бы проблему. Да, нужно поспрашивать… Он отвел ветхую занавеску и застыл, выпучив глаза. Ложе Келланведа опустело. "Ах вы, Худом драные сукины дети!" Несмотря на утомление, он побежал к земляной насыпи, что вела вверх. Уже на полпути начал кричать: — Где он? Куда вы его забрали, проклятые? Стражники-фаларийцы смотрели с изрядным смущением. — Где Ломовик? — орал Танцор. — Зовите Ломовика! Стражники переглянулись. Один рассмеялся. — Не тебе здесь указывать, поганый дурак! — Ну ладно, — глухо прорычал Танцор. — Вот доберусь до верха, и тогда! — Стой! — раздался грубый голос сзади. Он обернулся, увидев запыхавшегося Хохолка. — Что ты делаешь? Арбалетный болт впился в землю между ними. Танцор и Хохолок осторожно подняли головы; на краю ямы стоял Ломовик, рядом две женщины-охранницы с арбалетами наготове. — Вы там, успокойтесь, — заорал Ломовик. — Ты! Что с тобой такое? — Мой друг — тот, с которым я пришел — похищенный отатаралом маг… Он пропал! — Ну значит, пришло время. Стой. Что, твой бедняга был еще жив? Танцор рубанул ладонью воздух. — Нет… То есть да. Но теперь он пропал. Исчез. Что вы с ним сделали?! Ломовик поднял руки. — Эй, мы не трогаем тухлые трупы, уж поверь. — Тогда где он? — Будь я проклят, если знаю. — Ломовик махнул на них рукой. — Проваливайте вниз. Оба. Хохолок потащил Танцора по сходу. — Мы все разузнаем, парень. Не беспокойся. Я поспрашиваю. Скопище невольников ожидало их у подножия рампы. За несколько шагов Танцор обвил шею Хохолка и глубоко вогнал палец в ямку над артерией. Прошептал на ухо: — Ты его забрал? — Нет, — пропыхтел тот. Глаза вылезли, лицо приобрело темно-багровый цвет. — Прошу… — голос прерывался. Толпа расступилась, перед ними показался Эфен. — Может быть, он еще здесь, — сказал старый ученый. Танцор отпустил Хохолка, тот упал наземь, задыхаясь и сжимая руками горло. — Покажи. Эфен повел его назад к обиталищу. Хохолок хромал следом, растирая шею. — Я еще чувствую его, — объяснял Эфен. — Через отатарал? — зарычал Хохолок еще более хриплым голосом. — Невозможно. Эфен лишь мельком оглянулся. — Вы знаете лишь обогащенный продукт. Он подавляет магию. Но здесь мы ходим над сырой породой. Она способна на иное. Может… преображать… менять тех, что осмелятся работать с Садками в присутствии пыли. Мы, Странники Духа, проводим опыты уже много веков.