Мок развел руки. — Какая разница? Я слышал, подручная убила его и смоталась. — Он погладил подбородок. — Мудрая женщина. Охранник в пышной пурпурной форме — из тех, кого Мок Обманщик любил именовать Дворцовой Стражей — подошел с поклоном. Порван-Парус не узнала этого человека. — Замок чист, адмирал. Мок признательно кивнул ему и задумчиво склонил лоб. — А где командор Дюрел? — Смею думать, в середине Виканских равнин. Мок кивнул. — А ты… — Эджил, сэр. — Вытащил короткую соломинку? Мужчина шевельнул плечами под кожаным доспехом. — Второй по чину. — Не следует ли бросить тебя в подземную камеру, Эджил? Губы стражника шевельнулись в неслышном, но явно ироническом комментарии. — Для этого у вас слишком мало людей. Мок кисло кивнул, невольно повторяя выражение лица подчиненного. — До боли верно… командор. Когда Эджил ушел — пиная на ходу мусор — Порван-Парус шепнула: — Не верь этому типу. — Я никому не верю, — ответствовал Мок и торопливо добавил: — Кроме тебя, конечно же. — И что будем делать? Он увлеченно исследовал все графины и кувшины вокруг. — Ждать, милая. Ждать и следить. — За чем? — Решатся ли капитаны бросить мне вызов… после всего. Спорю, не решатся. Порван-Парус до боли крепко охватила себя руками. "Отлично. Вот уж чего нам сейчас не нужно". Ее взор притянуло единственное украшение, пережившее погром: мрачный гобелен, предсказание Агайлы. Она моргнула. Тупые вандалы! Изо всего оставить невредимым… Плечи поднялись. Возможно, гобелен защитила аура этой потрясающей женщины. Сама она уж точно не хотела коснуться ткани. — Итак, они по-прежнему считают тебя адмиралом. Ей ответил громовый хохот. Парус повернулась. Мок качал головой, держа в руке кувшин. — Ты так очаровательна, любимая. — Он налил стеклянный бокал, пригубил для пробы и сморщился, тем не менее продолжая пить. — Каждый из них думает, что правил бы лучше меня… Но они не могут согласовать, кто именно должен править. И знают, что у меня есть одно преимущество. — То есть? Высокий каблук затрещал, давя мусор. Он подошел и погладил ладонью ее щеку. — Ты, милая. Все видели, кто сломил строй напанов и позволил нам уйти. Ты, милая. — Руки разошлись, в одной был кувшин, в другой бокал. — Пойду наверх, любимая, — скривился он. — Надеюсь, там никто не наблевал. Порван-Парус лишь смотрела ему вслед. "Что за дикарь!" Шаги на пороге заставили ее обернуться. Женщина стояла и осматривала пиршественный зал. Порван-Парус никогда ее не встречала. Судя по домотканой куртке, потрепанным штанам, босым ногам, это какая-то служанка пришла искать места. Она вдохнула, чтобы указать дорогу на кухню, но тут ощутила ее полное присутствие — тяжесть и сила ауры чуть не заставили ее упасть. "Боги! Да что это?" Руки Порван-Парус дернулись, чтобы поднять Садок. Женщина пошла к ней, беспечно ступая по битому стеклу. Рука Парус лишь бессильно схватилась за горло. — Кто вы? — произнесла она едва слышно. Женщина была невысокой но, в отличие от нее, тощей. Черты лица необычные — из какого-то неведомого Парус народа, большие глаза, длинный подбородок. Почти незаметные губы. — Зови меня Ночной Стужей. — Кто вам нужен? — Ты. Порван-Парус крепче схватилась за горло. Прохрипела: — Зачем? — Просто встретиться. Я ощутила твою работу. И была впечатлена. Ужасающая мощь ауры — самой сильной, что ей доводилось встречать, куда там Агайле — чуть не заставила Парус упасть в обморок; однако она отвела руку от шеи и кивнула, признавая, как польщена. — Э… спасибо вам… — И сказать, что ты зря тратишь тут время. Тут Порван-Парус нахмурилась. — Вас подослала Агайла? Совершенно безрадостная улыбка искривила край рта. — Нет. Агайла не посылала меня. Я пришла сделать тебе подарок и дать совет. Остров окружили силы, к которым ты не готова. Они уничтожат тебя. Уезжай как можно скорее. Порван-Парус ощутила, как сжимаются зубы. Ноги вдруг окрепли. — Снова и опять! Я могу позаботиться о себе и уеду, когда сама решу, и будь всё проклято! Женщина невозмутимо пожала плечами: — Хорошо. Твой выбор. Не говори, что я не предупреждала. — Она чуть склонила голову, прощаясь, и вышла. Глаза Парус вновь приковал полночный гобелен. Будь она проклята! Всюду лезет! И тут брови ее взлетели в новом интересе. Неужели Замок стал еще темнее от клубящихся теней? * * * Недуриан стоял в гавани. На его глазах потрепанный, разбитый флот втягивался в бухту, все эти рейдеры и наспех приспособленные купцы. "Невыносимый" шел среди первых, пострадавший в бою, но еще годный. "Неудержимого" и "Нетерпеливого" видно не было. Пропали и многие корабли капитанов-пиратов. Похоже, половина флотилии не ушла из ловушки. Король Тарел нанес соперникам жестокий удар. Так все и говорят на берегу: измена напанов. Вспомнив о нанимателях, Недуриан забеспокоился. Горожане могут возжаждать крови. Встав с деревянного ящика, он направился к рядам прибрежных притонов, среди которых числились "Смешок" и "У Повешенного". Напаны закрывали витрины, хотя был вечер, лучшее время для дел. У входа стояла двухколесная тележка. В ней лежало тело Неумехи, крепко обернутое брезентовым саваном. — Идем с нами, — устало бросила Угрюмая. Токарас помог ей влезть в тележку, где она села, оберегая руку. Арко взялся за гужи и потащил тележку, остальная команда пошла пешком. Это явно были похороны, и Недуриан не знал, почтили его или оскорбили, включив в процессию, сочли почти своим или считают, что его нельзя оставлять без присмотра. Арко протащил повозку на самый юг, где рыбаки вытаскивали утлые лодчонки из прибоя. Отдав одному из работников пару монет, положил спеленутое тело в шлюпку. Угрюмая махнула Недуриану. Он сел на носу, закутавшись — стоял необычный холод. Фонарь освещал все пятерых напанов. Арко и Зубоскал сели на весла. Выйдя довольно далеко от пристаней, Угрюмая и тощий Токарас подняли тело на планширь. Угрюмая произнесла несколько слов благословения или прощания, тело скользнуло в темную воду, исчезая с глаз. После долгого молчания — лишь шлепали по бортам волны и прибой обрушивался на утесы к северу от города — Арко и Прощай начали разворачивать лодку к огням далекого Малаза. Недуриан сказал Токарасу: — Итак, похороны в море… Высокий и худой мужчина сумрачно кивнул. — Да. Все мы, напаны, упокоимся в море. Традиция. — Он добавил более мягким тоном: — Не для меня. — Почему же, позволь спросить? Мужчина поморщился, озирая просторы темных вод. — Ненавижу. Море ненавижу. Слишком многое оно забрало у меня. Недуриан подумал о многих, слишком многих ушедших друзьях и кивнул: — Понимаю. Больше ничего не было сказано, пока они не вернулись в "Смешок". Недуриан, Угрюмая и Арко встали на страже. Маг сел подле узкого окна, созерцая блеск лунного света на мостовой. Арко был у двери, Угрюмая сидела за стойкой. Большой камин неровно освещал углы пивного зала. Недуриан тянул разбавленное вино. Наконец, оглядев зал, спросил: — Как насчет персонала из местных? Где они? — Притащат драные зады, едва кончатся деньги, — буркнула Угрюмая из-за поцарапанной стойки. — А ваши сородичи? — спросил он Арко. Тот сидел на высоком стуле, держа перед собой короткий боевой посох. Суровое лицо скривилось в гримасе. — Что насчет них? — Почему вы еще здесь? Слышно, что король Тарел предал наш флот. Обманщик может арестовать вас. Арко презрительно фыркнул: — Пусть попробует. — Я о том, не безопаснее ли вам уйти на материк и наняться на корабль? Взгляд здоровяка метнулся к Угрюмой, громадные кулаки сжались на посохе. — Нельзя. Мы… — Хватит, — бросила Угрюмая. Она подозрительно смотрела на Недуриана. — Ты задаешь слишком много вопросов. Он поднял руки, как бы сдаваясь. — Вы правы. Забудем. Не мое это дело. Но знайте… если вас разыскивают на материке, мне совсем не интересно. Арко молча смотрел на Угрюмую. — Мы уедем. — Угрюмая задумчиво протирала бокалы. — Когда вернется "Закрученный". — Уже запаздывает, — сказал Недуриан и тут же пожалел об этом. Арко опустил взгляд, кривясь еще сильнее. Побелевшие кулаки приподняли посох и с силой ударили об пол.