— Я писал книгу, — сказал он негромко, возвращая меня в реальность. — О другом. Не о той жизни, что веду сейчас. Но бросил, потому что переключился на пошлые сериальчики, за которые хорошо платят. — Ты ее не доделал? — Нет. Не уверен, нужно ли. Тогда мне казалось, что моя писанина — крайне важна и обязательно кому-то пригодится. Поможет. Там много личного, как и в каждой первой книге любого писателя. — Дашь почитать? — Нет, — он улыбнулся. — Иногда мне хочется к ней вернуться, но что-то останавливает. Сестра живет в Штатах, работает в одном неплохом издательстве, она читала черновики, говорит, что попробует протолкнуть рукопись, но для этого ее нужно закончить. — Егор, ты обязан вернуться к этой книге. Ты другой, когда говоришь о ней, — на экране в темноте зомби жрали людей заживо, мы оба не отрывали взглядов от жуткой картинки. Машинально он чуть сильнее меня обнял, словно защищая от монстров по ту сторону монитора. — Таким ты мне нравишься. — Ты мне тоже нравишься. — Я чувствую. В смысле… мне кажется, у тебя эрекция. — Упс. — Сделай с этим что-нибудь, пожалуйста, мне неловко. — Мне лень шевелиться, — он показал рукой, о чем ведет речь: вверх-вниз кулаком. Во дурак. — Пусть будет. Не обращай внимания. — Тогда не прижимайся так сильно. — Сама не прижимайся, — после его слов я осознаю, что немного прогнулась, прижавшись в его паху бедрами, обтянутыми прямой юбкой. Черт. Он наклонился и поцеловал меня в лоб. — Мы же переспим, когда я разведусь? — спрашивает просто и обыденно, будто обсуждаем сюжетный поворот в кино, а не мечту, которой я живу месяцами. Повернуться бы к нему, найти губами его рот и закрыть глаза. Дать сигнал к действию. Расслабиться и довериться, чтобы ласкал, любил, чтобы взял так, как хочет. Хоть как, мне вообще-то уже без разницы. Я улыбнулась. — Если я не найду себе молодого человека к тому времени — обязательно. — Хорошо. Надеюсь, что не найдешь, — он вздыхает, а потом ложится пониже, утыкается лбом в мою спину. Через некоторое время я понимаю, что он спит. Осторожно, чтобы не потревожить, поворачиваюсь и, помедлив пару мгновений, нерешительно глажу его по лицу кончиками пальцев, очерчивая родинку под подбородком и оспинку на щеке. Не удерживаюсь и осторожно целую в висок. Он никак не реагирует. Крепко спит. Сегодня он вкусно пахнет. Шампунем, какой-то туалетной водой и самим собой. Немного, совсем чуть- чуть — сигаретами. Возможно… если он и правда разведется… ну вдруг, есть же робкая надежда… я смогу заинтересовать его сильнее, чем для крошечной интрижки. Я облизала сухие губы, рассматривая его лицо. Мне хочется спать с ним, но еще больше хочется стать его любимой женщиной. Его женщиной. Просто секса с ним мне будет мало, но я пойду на это, чтобы получить хоть что-то. Потом, через несколько месяцев, если он станет свободным. Утром я просыпаюсь от будильника на семь тридцать, потягиваюсь, понимая, что снова спала в его постели, но в этот раз мне не страшно и не противно. Все было честно, мы доверяли друг другу, в некоторые минуты даже больше, чем себе. Сажусь на кровати, потягиваюсь. Из ванной доносится звук льющейся воды — Математик снова чистит перышки. Готовится расправить крылья? За ширмой, которая разделяет комнату на два пространства, стоит стол, который Егор купил совсем недавно. На столе — включенный ноутбук, тот самый, по которому мы полночи смотрели ужастики. Я подхожу, шевелю мышью, и экран становится ярче. Ноут не успел уйти в режим ожидания, чтобы просить ввести пароль. Я вижу документ, который насчитывает более трехсот страниц, открыт на шестнадцатой главе. Чувствуя себя шпионкой, смелой Никитой, я приступаю к чтению. Глаза глотают строчки, дрожащие пальцы сцепились в замок. Мне кажется, я вступаю на запретную территорию, еще чуть-чуть — и подо мной начнут взрываться мины. Мне нужно это прочесть, я чувствую. Я делаю шаг, потому что не могу отказать себе в желании узнать своего Математика — Егора Озерского — поближе. Все о нем узнать. Часть II Веро Прошла неделя. Затем половина следующей. Итого целых десять дней спокойной жизни, включающей в себя море работы (что и плохо, и хорошо одновременно), пару поездок к маме, и абсолютно точно исключающей ночевашки с Егором в одной постели. Хватит с нас двух раз, третий мы точно завалим, к гадалке не ходи. С какой вообще стати двум взрослым людям в не экстренной ситуации делить одно одеяло на двоих? Верно — ни единой отговорки «за» не существует. Подобное времяпровождение означало бы лишь то, что мы осознанно нарываемся, открыто провоцируем друг друга. И от грехопадения отделяет взгляд, вздох, неловкое или ловкое движение. а дальше уж оба в курсе, что делать. А потом он вернется к жене, как ни в чем не бывало, а я останусь один на один с не ведающей жалости ревностью, которая будет пить мою кровушку, выжмет до капельки, не дожидаясь остановки дыхания. Медленная мучительная смерть — достойная кара за запретную любовь, так ведь? Есть, конечно, слабая надежда, что в сексе Математик никакой, тогда после процесса я бы ласково улыбнулась, потрепала ему челку и с радостью бы присвоила парню четвертое место из четырех в моем внушительном списке любовников, навсегда записав во френдзону. Но пока риски слишком велики, опасно пробовать. В то утро, когда я успела прочитать две главы его запретной книги, он долго ругался по телефону с другом, по совместительству — дилером. Егор закрыл дверь на кухню, чтобы не пугать меня, но я слышала каждое слово, втягивала голову в плечи, то таращила, то закатывала глаза в отдельные моменты. Наскоро освежилась в ванной и даже налила себе кофе из турки, пока он выяснял отношения. Не ожидала, что мой душка-филолог умеет устрашающе орать, выражаясь отборным матом. Судя по всему, впарили ему что-то не то, на что он рассчитывал, и глюки Озерский поймал нешуточные, а потом еще и отходняк доконал бедняжку. Надеюсь, послужит уроком. Взрослый мальчик, пора бы понять, что наркотики — это фу, гадость. В комнату он влетел все еще на взводе, резко распахнул дверь и выпучил на меня, мирно сидящую за его ноутом, глаза. Ой. — Что делаешь? — спросил и стиснул зубы, обозначив желваки на скулах. — Да так, книжку твою читаю. Полуавтобиографическую. — И как? — он скрестил руки на груди и облокотился плечом на дверной косяк. — У тебя необычный стиль, к нему сложно привыкнуть, но вот позади тридцать страниц, и мне кажется, я потихоньку прихожу в восторг. Была бы благодарна, если бы ты налил мне еще кофе, не хочу отрываться. Если честно, безумно интересно. Кофе мне нести никто не разбежался. Несколько шагов — и Озерский рядом, схватил меня за плечи и потянул вверх, а затем неожиданно подхватил под бедра и, захлопнув ноут, плюхнул прямо на его крышку. — Ох! — только и успела я выдохнуть, как он оказался в нескольких сантиметрах от меня. Мои руки сами потянулись к его лицу, пальцы пробежались по лицу, зарылись в волосы. — Тише, Егор, не злись. — Я не на тебя же, — он свел брови вместе, но все еще выглядел взбешенным. — Просто не злись. Ты сказал, что дилер — твой друг. Друзья не продают друг другу бодяжную наркоту, дойди до этого своим ясным, пока еще не оцепеневшим от химического яда умом, пусть с моей подачи. Черт! Вообще не продают наркоту, но к этому этапу мы перейдем в следующий раз, не все сразу, — я все гладила и гладила его по голове, стягивала влажные после душа волосы, лохматила их, упиваясь тем, что он позволяет. Когда Математик вот так гладко выбрит и трезв, будто и не он вовсе. Незнакомый мне Егор, перед которым теряюсь. А еще мне нужно было чем-то занять руки, отвлечься, пока он в зоне моего комфорта. — Спасибо, что побыла со мной вчера и ночью, — проговорил серьезно. Можно было жестоко высмеять его реплику, но я почему-то подумала, что не стоит. — Спасибо, что заступился за меня перед Августом. — Услуга за услугу? — Типа того. — А вот и нет, ты разрешила приехать до того, как я сломал психопату нос, — проговорил с широкой улыбкой. И я снова растаяла. Он наклонился и коснулся своим носом моего, прикрыл глаза, и мне ничего не оставалось, как проделать то же самое. Темно. В целом доме, Вселенной только он и я. И наши дыхания в тишине комнаты. Мои пальцы, наконец, оставили в покое его волосы и переместились на плечи, которые я стиснула, готовая в любой момент оттолкнуть. Выпрямить руки. Его ноги находились между моих. Его горячий ноут с важной для него книгой — под моей задницей. Меня ужасно много в его жизни, и исчезать из нее я была не намерена, по крайней мере, не сегодня. Его губы коснулись моих в сухом коротком поцелуе. — Я тебя хочу, — прошептал он медленно. — Сейчас. Сильно. — А я тебя, — не осталась в долгу. Произнесла с придыханием, с дрожью. Откуда только взялось столько разврата в интонациях? Он напряг руки, напрягся сам, а я впервые в жизни испытала, что это такое — обладать властью над мужчиной. Крепко держать его за яйца просто тем, что все еще в трусиках. Откуда-то я точно знала, что вот сейчас, ради моего короткого «да», он готов на все. Хорошо, на многое. Ждет условий. Перечисляй любые — машину, путешествие, тряпки… говори ему, он кивнет. Исполнит. Лишь бы дали то, что хочется. Слепо обожать взрослого мужчину — знакомый опыт, партнерские отношения — тоже были, а вот так, чтобы самой устанавливать правила игры, на которые он согласен, лишь бы играть — ново. На секунду я устыдилась того, как сильно мне понравилось чувствовать власть над ним. Ощущения пьянили. Взгляните на меня — я самая красивая, сексуальная, я его победила, а он вовсе не против. Так сильно нуждается, что взгляд темнеет, дыхание рвется. — Нет, не просто потрахаться, а именно тебя, — он ткнул пальцем мне в грудь. На этот раз я коротко чмокнула его в губы и чуть отстранилась, намекая, что продолжения не будет. Сердце в груди колотилось, как обезумевшее, а внизу живота и между бедер мучительно заныло. Жарко. Желание такой силы, что самостоятельно с ним не справиться. Ты тоже об этом думаешь, Егор? Захотелось стиснуть ноги, но куда там, Озерский не был настроен сдавать позиции. Я не лгала ему. И пусть вела себя как подлая стерва, сука, но мне не нужны были его деньги или подарки. Вообще пофиг на них. Мне нужен был его прекрасный член и он сам, но холостой. Мое единственное крошечное условие, которое он выполнить не в состоянии. — Терпи, — выдохнула ему в губы, прогнувшись в спине, выгодно демонстрируя то, что могло бы принадлежать ему. Если тело способно источать сексуальную энергетику, импульсы, сигналы, если все это — не пошлый бред, то поверьте, от меня сейчас исходили цунами. Провокация. Открытая. Он велся. Я ужасна, достойная осуждения и порицания, в тот момент я делала все, чтобы довести чужого мужчину до точки кипения, вплотную подбиралась к переключателю «стоп», по которому играючи водила кончиком пальца, отлично понимая — крошечный щелчок, и Математик потеряет контроль. Егор и без того заведен утренним конфликтом по телефону, а тут еще я — не против, но установила границы, так близко, а не укусишь. И мне это понравилось. Он не мой, но в данный момент был готов на все ради меня. Не имея доступа к большему, я ухватилась за доступное и прощупывала границы дозволенного. — Терплю, видишь же? — проговорил он, вновь меня целуя, вновь коротко. Чмок-чмок. Мы на краю, но держимся оба. Друг за друга, блин, держимся. Я не понимала, как, единожды почувствовав на себе эти руки, можно отдаться другим, как, увидев любовь в плутовских голубых глазах, можно предать доверие их владельца. По телу пробежала дрожь от новой волны возбуждения и от презрения к его жене. И на долю секунды мне понравилось наставлять ей рога, и я снова поцеловала ее мужа. С удовольствием. Чмок-чмок. Он облизал губы. И мое сердце разорвалось, чтобы тут же восстановиться и ускориться. Не стану лгать ни себе, ни вам — в то долгое утро любви в его взгляде не было ничуть, зрачки расширились от банальной похоти. Он все еще любил ее, а меня тупо хотел. Пусть сильно, пусть его пальцы уже смяли юбку на моих бедрах и касались кожи. Напряженные, настойчивые. На руках и шее проявились вены. Пусть он был готов сорваться и вкусно, горячо оттрахать меня. Пусть даже он относился ко мне хорошо — уважал, ценил, что вне всяких сомнений. Но любил он ее. Не меня. Чмок-чмок. Отчаянно. Сухо, быстро, но крепко. — Ты не будешь исключением, — проговорил он раздраженно. — Ты о чем? — я перестала его обнимать, уперла руки в стол позади себя и облокотилась на них. Его взгляд блуждал по моей белой блузке, которая грозилась вот-вот расстегнуться от натяжения, по моей шее. Губам. — Если хочешь прочитать мою рукопись, придется за это со мной спать. Подобные бонусы есть только у моей сестры. — Что будет, когда книга выйдет в печать? Ты уверен, что твой ценник устроит книжные магазины? Он хохотнул, а потом обнял меня, и я охотно сделала то же самое руками и ногами.