Недавно я не поехала с ним и его мамой выбирать шторы. Оказалось, что с ними ездила Ксюша. Мамина подруга прислала маме, а та — мне, скрин с Инстаграма Ксюши, хэштэг бывших_свекровей_не_бывает, хэштег лучшие_друзья_после_развода. И куча счастливых смайлов. Он мне не сказал об этом. Обратная сторона моих чувств — ревность. Что-то невообразимое со мной творится. Вот он — ко мне приходит каждый вечер, мои вещи по его квартире разложены, моя зубная щетка рядом с его — в стакане на раковине. И даже черепаха у нас одна на двоих — но мне и этого мало! Поначалу я долго ходила под впечатлением от его книги, прокручивала в голове отдельные моменты, поражаясь, как можно поступать таким образом и как… такое возможно придумать. А потом вдруг обида накатила такой силы, с ног валящей, что справиться с ней самостоятельно не получилось. Умом понимаю, что меня он любит, а в душе, где-то глубоко, сомневаюсь — вдруг ее любил больше? О ней ведь писал, о суке этой бессердечной… впрочем, во многих поступках я недалеко ушла. Но другая, клянусь, с ним бы просто не справилась. Чем больше думаю об этом, тем сильнее зависть изнутри гложет. Ксюша ему написала, что готова дать развод, проблем с ее стороны не будет, и пожелала удачи. «А она тебе понадобится, потому что сам знаешь — ее ты все равно никогда не полюбишь так, как меня». Будто для меня сочиняла послание, а не для него! Как чувствовала, что прочитаю. Озвучила главное опасение. Сообщение пришло ранним утром, Егор еще спал, а я собиралась на работу. Не смогла справиться с искушением и прочла, от Ксюши ведь… И вроде бы чушь она ему прислала, а сделать ничего не могу. Снова рыдала в ванной. А потом давай вспоминать, как он друзьям лгал про меня, что родственница, родителей своих только вот недавно в известность поставил, и непонятно еще, как они ко мне отнесутся. Заброшенный санаторий никогда ему не прощу. А ужинать после одной неприятной встречи теперь ездим в рестораны за городом, где точно нет риска пересечься со знакомыми. Съемная квартира и еда на дом… Ему, мать его, постоянно звонят родственники и друзья, и все просто в шоке от развода! Не ожидали! Они ведь были такой чудесной парой! Мне нужно от него больше. Едва сдерживаю себя, чтобы не начать себя вести, как истеричка. Каждый день хочу слышать от него признания в любви и видеть ее доказательства, как будто одного его развода мало… Детские страхи и позже приобретенные комплексы обрушились на меня тяжелой лавиной, не получается из-под них выбраться. В итоге мне постоянно кажется, что он любит меня недостаточно сильно. Перманентно на него обижена. Сесть рассудить — так по сути и не за что, но схожу с ума, мучаюсь.. И за маму обидно, как вспомню, как она жалела меня после той унизительной ссоры, когда он указал мне на мое место. И за дядю, который всегда считал, что я достойна лучшего — во многом именно благодаря ему и я сумела сохранить гордость и уверенность в себе. Егор тоже ведет себя настороженно. Наверное, реагирует на мои вечно надутые губы. Он словно не понимает, что меня тревожит, а я не в состоянии объяснить. Как начинаю мысли в слова складывать, такая чушь получается, стыдно озвучивать умному человеку. Разве можно так сильно любить, причем взаимно, что самой же отравлять отношения ядом? Остается верить, что нас рассудит время. Недавно с Сашей и Лесей ходили в бассейн, затем приехал Санни, но прошел мимо меня, не поздоровавшись. Посмотрел и отвернулся. Леся его пихнула локтем, он хмыкнул. Леся горячо извинилась и заверила, что поговорит с ним дома — там идет от отца обработка, оказалось, что найти вменяемого сценариста не так-то просто, а Егор успел сделать себе имя — но легче от этого не стало. Решила не жаловаться Егору, не обострять еще сильнее. Я безумно ревную его к прошлому, к бывшей жене, к его книге. Хочу, чтобы Егор любил меня больше, чем ее. Чтобы он был только моим Математиком. Вот и сейчас сидит перед ноутом, переписывается с кем-то в телефоне, улыбается. Больше месяца прошло, а я все еще веду себя как малолетка. Обижаюсь по малейшему поводу, накручиваю себя. Иду домой вечером и думаю — вдруг сегодня он не придет ночевать? А однажды, когда он позвонил и поставил перед фактом, что останется у родителей, я тут же начала хлюпать носом. Приехал. Что взять с дуры? Его тоже понять можно — долго добивался меня, не знает, чего ожидать теперь. И эта неуверенность ранит меня еще сильнее. Я запуталась. — Давай поменяем тебе работу? — говорит он однажды вечером. Дома первый день, как починили отопление, и больше нет надобности укутываться с головы до ног, поэтому я позволяю себе ходить в белье, а Озерский вертится вокруг больше обычного. — А что такое? — Не напрягайся только. Ты постоянно будто на взводе, а мне это не нравится. Подумал, вдруг в бюро дело. — Да как я могу… Это ж дядин бизнес. Предлагаешь бросить его сейчас? — Нет, не так. Предлагаю просто… не исключать эту возможность. Это не твое место работы, ты там вянешь. — Как цветочек? — Ага. Только не реви снова. На нас дочь смотрит, подумает еще, что родители ругаются. А мы просто разговариваем. Он считает меня идиоткой. Молодец, Вероника, верный курс держишь. — Пока не представляю, если честно, как это все осуществить. Да и вроде бы втянулась… — начинаю оправдываться. Ни разу не допускала мысли, чтобы попробовать себя еще где-нибудь. — Может быть, установим какой-то срок? Как насчет года? Доработаешь год в бюро, если так и не привыкнешь, то начнем думать в этом направлении. — Да я привыкла. — Это ты своей маме лечи, ага. И подружкам. Но не мне. — Сядем с тобой, оба безработные, друг другу на шею. — Прорвемся, не переживай. Зато я вновь плотно занялся озвучкой. Когда бы появилась такая возможность? А ты, возможно, захочешь вернуться к тренировкам желающих подтянуть задницу? Давай встретимся с другими врачами, покажем им твою коленку. Не обязательно сильные нагрузки, но какая-нибудь… йога должна же тебе быть доступной. — Йога — это не просто пять чередующихся поз, а целая философия. Не уверена, что она — мое. — Я как пример привел. В начале второй недели ноября он проводит очередную субботу у родителей. А спустя несколько дней я узнаю, что у них было что-то вроде семейного обеда, на котором присутствовали и Ксюша с Платошей, и Коля с Лесей, и родители Санниковых. Только меня на нем не было. Никто не пригласил. Леся заходила ко мне в бюро, ругалась, почему я туплю и все еще не очаровала Озерских. Привела в пример этот обед, на котором Ксюше вообще, по ее мнению, делать нечего! А она ведет себя как героиня дня! Вымолила у Озерских прощение за свое поведение — дескать, измены с ее стороны не было, она заверила, что у них с Егором уже давно свободные отношения. Просто попробовали и не получилось. Брак их полностью устраивал как прикрытие, пока Егор не втрескался в другую. И Санников оттаивает, оставляет Дмитрия Вепря на еще один сезон в сериале. Намекает, что, возможно, Егору скоро можно будет вернуться обратно. Кажется, Санниковы решили сменить гнев на милость, но по моим ощущениям — не к добру это. Леся не знала, что Егор и словом не обмолвился насчет их сабантуя. А когда узнала, начала его оправдывать, дескать, у него выбора не было, но с другой стороны… — Лесь, как ты вообще себе представляешь нашу дружбу семьями? Егор, его настоящая жена, его бывшая жена, моя мама, ее родители — все вместе за одним столом? — Ты пойми такую вещь, Вероника, — шипит на меня Леся. — Эти две семьи дружат два десятка лет. Не просто «привет-привет», они вместе ездят на природу, встречают Новый год, да что там… все праздники! Случился конфликт. Страшный скандал, но его участники постепенно остывают. Как в тот раз, когда дядя Дима поцеловал маму Санни. Случайно! По пьяни они танцевали и чмокнулись. Криков было… ужас! Они люди такие — творческие, у них постоянно что-то происходит. Мы проболтали около часа, Леся старалась подбодрить меня и научить вести себя правильно, но вместо этого с каждым ее словом я понимала, что не представляю себя частью этой большой сложной семьи. После работы я прихожу к выводу, что не хочу пока видеть Егора, чтобы не наломать дров. Ясное же дело, Ксюша что-то опять мутит, прикидываясь пай- девочкой, мне следует быть хитрее, а значит — обдумать следующий шаг. Еду к маме в гости, по ее просьбе покупаю печенек к чаю. Кажется, у нас дома гости. Какой-то мужчина… Я в предвкушении увидеть непунктуального доктора, просящего у меня руки моей мамы. Когда мама открывает входную дверь, выглядит крайне смущенной. Быстрый взгляд на мужские ботинки и радость от того, что моя догадка подтвердилась и доктору все же удалось проломить оборону! — Привет! — радостно здороваюсь и целую ее в щеки, — так и знала, что ты не одна. Вот смотри, какие сладости привезла. Пойдут? — сама показываю ей большой палец и улыбаюсь — хоть у кого-то все хорошо! Знала, что новый ремонт делаем не зря. Может, изменения в обстановке как-то помогают перестроиться и внутренне? Случайно угадали по фэншую и поставили горшок с цветами на правильную полку? Увы, как только в коридор выходит мамин гость, я понимаю, что фэншуй здесь не поможет. В этой ситуации никто никогда не поможет. Маме нужен не непунктуальный кардиолог, а психиатр! — Вероника, дочка, привет! А я как раз приехал, чтобы поговорить о тебе, — говорит отец и улыбается. — Проходи, чаю попьем. — Мама? — спрашиваю настороженно. И по паузе в ответ догадываюсь, что она в очередной раз простила его. После всего, что он сделал нам. Вернее, не сделал. — Я все думал и думал о той нашей встрече в клубе… и понял, чего мне не хватало все эти годы. Я очень по вам соскучился, — говорит папа мягко. — Заходи, что ты на пороге стоишь — поговорим. Нам вообще есть что обсудить. Я навел справки о семье Озерских, есть много информации, которую тебе лучше узнать. В опасную игру ты ввязалась, дочка. Они нехорошие люди. Ты знала, как Санниковы душат конкурентов? Почему у нас нет ни одного подобного канала и никогда не будет? Лев Санников не гнушается никакими методами! Но разговор не короткий, заходи скорее. Мама встревожена, торопливо кивает. — Вероника, ты проходи. Там… подарков столько привез Паша! — говорит она, бледнея и оправдываясь. Слова отца меня не пугают, Озерский много чего рассказывал о тесте, но раз он заверил, что меня не обидят, — я ему верю. Трогает другое. Я смотрю на маму, которая еще несколько дней назад выглядела цветущей от ненавязчивых ухаживаний доктора, сейчас же — вновь жалкой и стыдливой. Вижу метаморфозу и отчетливо понимаю, как на самом деле сильно меня обидел совместный семейный обед Санниковых и Озерских за моей спиной. Смотрю на маму, как в зеркало. И от ужаса теряю дар речи. Этим же вечером мы ругаемся с Егором в пух и прах прямо с порога! Я вываливаю на него все накопившиеся обиды, он что-то несет про своего друга-врага, у которого съехала крыша и который потребовал у Ксюши денег. И Озер, конечно же, вмешался, и якобы не из-за этой суки, а потому, что он не может отказать Санни. И я, оказывается, вообще должна радоваться, что они с Колей продолжают общаться, во многом благодаря борьбе с общим недругом! И тот обед ничего не значит! Более того, Егор вообще не знал, что там будет Ксюша. И что мне вообще давно пора перестать переживать по ее поводу! И его бесит мое отношение и бестолковая ревность! Просто его родители продолжают дружить с родителями Ксюши, и она просто так взяла и приехала, потому что ей очень скучно в декрете. — Даже так?! — кричу я. — Они дружат от скуки?! — Ас кем им еще дружить? — рявкает он на меня. — С тобой? Или с твоей мамой?! — понимаю, что довела его, он в бешенстве. Завелся с пол-оборота, словно только и ждал повода. — Так может, ты сделаешь для этого хоть что-то, наступишь себе на горло и все-таки соблаговолишь познакомиться с моей мамой?! — его глаза мечут молнии, не помню, чтобы он когда-то так орал. На меня орал… От шока и обиды отступаю. Шаг назад. Еще один. — Я думала, мы договорились, что мы все сходим в ресторан и познакомимся, когда ты официально разведешься, нет?! Это от меня зависит? — не сдаю позиций. — А что, от меня?! — он кричит еще громче. — От меня, бл*ть, зависит, Вероника?! Ты знаешь, что документы в суде с сентября, я виноват, что развод затянулся на два месяца?! Как мне его ускорить?! Взятку судье сунуть, чтобы меня посадили за это потом?! — орет благим матом. — Вот скажи, что делать? Как тебе угодить?! Я не знаю, клянусь, вообще не осталось идей! Знаешь, я думал, что ты меня любишь. Нифига ты меня не любишь! Потому что когда к человеку есть чувства, его хотя бы пытаешься понять! — А я не пытаюсь тебя понять?! Ты совсем охренел, Озерский! Ты правда так думаешь?! По-твоему, я мало для тебя делаю?! — Не мало. Но и не много. На меня столько дерьма свалилось, я стараюсь разгрести все это, чтобы еще тебя не запачкать, но прихожу домой, и тут меня ждут очередные претензии! Ворох беспочвенных упреков! — Прости, родной, но не представляю наши дальнейшие отношения, если твои родители останутся лучшими друзьями с твоей бывшей женой. — Да, отец лижет задницу Санникову, я не спорю, но это, Вероника, ра-бо-та. Я ничего не могу с этим поделать! Придется подождать еще. Он пенсионер, пойми ты! Если я могу сейчас реализоваться в другой сфере, то он — уже вряд ли. Куда ему идти? Охранником в супермаркет?! Мне запретить ему дружить с работодателем? — А вы разве не враги — после того, как Санников открыл на тебя сезон охоты? Я не понимаю вашей странной дружбы! Санниковы играют вами, как хотят, а вы ВСЕ под их дудку пляшете. — От меня ты что хочешь? — он подходит ко мне вплотную и смотрит в глаза. Так кричал, что вспотел. Напряжен, словно готов к броску в следующую секунду. Мне страшно, что он ударит меня. — Конкретно по пунктам, Вероника, — голос намного тише, но звенит. Обманчивое, жуткое спокойствие, никак не сочетающееся с его учащенным дыханием. — Я что должен сделать? Им условия поставить: или я, или Санниковы? Они дружат двадцать лет, — выплевывает слова, а меня охватывает ужас от близости этого взбешенного мужчины. Кажется, еще секунда, и он толкнет меня. Начиная этот разговор, я и представить не могла, что у нас с Егором такие сильные проблемы. Подозревала, что плохо, но не столько же! — Ничего не хочу, — я отступаю назад. — Только не кричи, пожалуйста… — Нет уж, скажи, — он хватает меня за запястье, пресекая попытку развернуться и уйти. — На меня смотри! — встряхивает. — Говори, че тебе еще надо? Че мне еще сделать? В ноги тебе упасть?! Условия своим поставить?! Давай я разорву отношения с родителями, тебя это возбудит? Каким будет следующее требование, принцесса моя? — Пусти, мне больно! — слезы брызгают из глаз, бегут широкими дорожками по щекам, черной тушью размазываются по тыльной стороне свободной ладони, которой вытираю лицо. — Если тебе трудно даются наши отношения, то, может, не стоит мучиться? Он с психом отпускает мою руку, делает круг по комнате, его трясет. — Че — все, в кусты?! — гремит он. — Сдулась?! — Я ненавижу твою жену, — признаюсь честно. — Мне снится, как бью ее. Кулаками бью, в волосы вцепляюсь и кусаю изо всех сил! — это правда. — И не хочу слышать больше не единого упоминания об этой суке. Если ты не сможешь этого устроить, то вот такие ссоры у нас будут каждый день! — Писец! — опускает руки. — Так, я пойду пройдусь, Вероника, — говорит мне. — Иначе мы договоримся до еще большей фигни. Хотя я даже представить не могу, бывает ли… хуже! — он старательно подбирает литературные слова.