– Мам, ну, что ты, как маленькая! Или ты меня не знаешь? Я справлюсь! – Вот это мне твоё «я справлюсь» и не нравится. Значит так, пока мне деньги не шли. У меня скопилось десять тысяч, я тебе их сейчас назад переведу… – Нет, мам! – тотчас яростно запротестовала Женя. – Даже не думай! Если ты это сделаешь, я на тебя обижусь! – Погоди-ка… Если ты ушла от Вовы… И я так поняла, что эти дни ты не приходила домой… То где ты живешь, дочь моя? Если мама назвала её «дочь моя», значит, жди, если не беды, то допроса с пристрастьем. – Можно я не буду отвечать на последний вопрос? – Нет. – А если я скажу, что остановилась у знакомой, ты мне поверишь? – стараясь сделать свой голос как можно беспечнее и добавив нотку кокетства, поинтересовалась Женя, лихорадочно соображая, как выпутываться. – И снова нет. Евгения… – Мам, ты мне всегда доверяла, – быстро заговорила девушка, подавшись вперед, точно пытаясь стать как можно ближе к родному человеку, – доверься и сейчас. В трубке послышалась тишина, которая набатом отозвалась в висках Жени. – Мам… – Я тебя слышу, Жень. Просто боюсь, что ты наделаешь глупостей. Интересно, что мама на этот раз подразумевала под «наделаешь глупостей»? – Давай так договоримся. Я тебе позвоню вечером. И эти дни буду звонить раз в день, чтобы ты понимала, что со мной всё хорошо. По истечению нескольких дней я буду готова к более откровенному разговору. Мама согласилась. Поворчала для порядка, но настаивать не стала. Это тоже было частью их общения – умение идти на компромиссы. Зачем давить и выводить человека на лишние эмоции? Елена Вадимовна знала, что дочь у неё упертая и честная. Если давить, ничего хорошего в результате не получится. Лучше выждать. Второе качество очень ценно в данной ситуации. Женя сказала, что расскажет, значит, так и будет. Женя тоже ценила доверие мамы. Закончив разговор, девушка посмотрела на отражение в зеркале. Щеки пылали… Ещё бы. После того, что вчера было, странно, что пылали только щеки. Степан снова с поражающей точностью определил её мотивы и поступки. Она дала слово маме, что сохранит девственность до двадцати одного года. Для Елены Вадимовны этот факт был очень принципиальным. Она сама в прошлом пережила неприятную историю. Влюбилась в человека, который не захотел взять ответственность на себя. Мама забеременела, но мужчина сделал не то предложение, на которое рассчитывает в глубине души каждая девушка – дал ей денег на аборт и потребовал, чтобы Елена раз и навсегда вычеркнула его из своей жизни, как сделает он с ней. Мама Жени так и сделала – исчезла из жизни того, чьё имя даже не произносила вслух. Но Женю родила. Вырастила. Одна. Давая всё, что только можно. Елена Вадимовна никогда не скрывала, что для неё будет ударом, если с Женей случится аналогичная история. По первости дочь задирала нос и шутила, что никогда и ни за что. А как же! Они же, молодежь, умные, продвинутые! По крайней мере, как пользоваться презервативами – парни тренируются лет с тринадцати, если не раньше. И, возможно, Женя и дальше продолжила бы так считать, если бы её одноклассница, подруга Саша, не забеременела перед самым выпускным. Сопли, слезы, стенания – чего только не было. Парень, от которого она залетела, вроде бы и не против был жениться, но как-то неуверенно всё. А какое жениться, когда на носу ЕГЭ, институт и вся жизнь. Пеленки и младенец перечеркнут многое. Мама Саши поступила радикально. Посадила дочь в машину и отвезла к гинекологу. Всё. Первую неделю Саша ходила понурая, с красными глазами. С несостоявшимся женихом рассталась сразу же. Через неделю Саша, натянув кожаные шортики, отплясывала в клубе, позабыв о происшедшем. Зато Женя притихла и начала прислушиваться к словам мамы более внимательно. Вова как раз в то время начал на Женю наседать основательно, говорил, что в одиннадцатом классе никто уже девственницей не ходит. Женя фыркала и указывала на дверь. Тогда её чувственность и потребность в сексе еще не проснулись, мысли были заняты предстоящими экзаменами и выпускным. Между ней, мамой и Вовой, который оказался очень настырным и не пожелал расставаться с Женей – отсрочку от армии он получил, его родители с детства суетились над данным вопросом, – состоялось несколько непростых разговоров. В том числе был разговор между Еленой Вадимовной и Вовой наедине. Женя догадывалась, о чем они говорили, подробности ей не сообщили, уточнять не сочла нужным. Любила ли она Вову? Иногда ей казалось, что да. Он всегда был рядом. Всегда. Они переехали, начали жить в одной квартире. Сначала было весело. Быт, притирка, совместные просмотры фильмов вечерами. Потом что-то изменилось. Именно в Жене. Она поняла, что поцелуи Вовы её не возбуждают. Тело отзывалось, разум оставался холодным, нейтральным. Как-то Женя поймала себя на мысли, что раздумывает о любви к Вове. Разве человек, всем сердцем горящий к другому, будет думать, любит ли он его или нет? Тот день стал отправной точкой для Жени. Вскоре она пришла к выводу, что ей больше нравится ласкать саму себя, чем заниматься петтингом с Вовой. С собой она могла полностью расслабиться и не контролировать процесс, не подмечать порывы Вовы нарушить слово, данное Елене Вадимовне. Не только Женя обещала маме спокойствие. Девушка отложила телефон в сторону. Со Степаном вчера всё оказалось иначе. Абсолютно. Сначала Женю этот факт испугал. Потом она одернула себя. Побывать в руках взрослого мужчины – опыт, с которым она собиралась считаться. Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть. Она поспешно встала, быстро оглядела себя, удостоверившись, что выглядит нормально, и поспешила к двери, за которой, вальяжно прислонившись к дверному косяку, стоял Степан. Выглядел он безупречно в темных брюках и светлом свитере с горлом. Небритость придавала мужчине шарм, сексуальность, чего уж тут греха таить. Сердце Жени пропустило удар. На него она не могла реагировать спокойно. – Пошли завтракать, Потеряшка. На кухне никого нет, а есть в одиночестве меня не прельщает. Весь день Женя ждала обсуждения того, что случилось ночью. Ей казалось, что Степан первым делом поднимет эту щекотливую тему. Ничего подобного. Они разговаривали о посторонних вещах. Потом снова были лыжи и лихие спуски, позволившие Жене забыться. Как же круто! Кто бы только знал… Сегодняшний день отличался от предыдущего тем, что Степан был рядом почти всегда. Женя таила улыбку и радовалась, что мужчина решил уделить ей больше внимания. Почему бы и нет? Было весело и интересно. К тому же, он постоянно ей помогал, объяснял элементарные вещи. Его друзья нет-нет да мелькали рядом. Потом они пошли обедать в кафе. Женя заметила, что, когда Степан раздевался, то поморщился и провел рукой по пояснице. Совсем незаметно. Та-ак, кажется, кто-то решил, что ему пора подлечить спинку? Что там он говорил про разогревающие мази? Мнение Жени изменилось, когда Игнат подошел к Степану и негромко спросил: – Всё норм? Если бы Женя не сидела рядом, то не услышала бы вопроса. – Жить буду, – усмехнулся Барсов. Его ответ насторожил Женю. Она притихла. Ела, постоянно поглядывая на мужчину. Тот ничем не выдавал себя, также шутил неспешно, подтрунивал и спокойно улыбался. – Мы ещё поедем кататься? – осторожно прощупала почву Женя, прихватив с собой горячий шоколад. Что-то она расслабилась в последнее время. Пусть у неё был хороший метаболизм, нигде ничего пока не откладывалось, лишнего веса не было, и девушка почти всегда ела в своё удовольствие, но пора возвращаться в режим. Скоро на работу. А как, скажите, можно отказаться от горячего шоколада, если только от одного запаха сходишь с ума? Степан ответил не сразу. Окинул взглядом открывающийся ландшафт. – Сама как? Ножки не дрожат? Женя пренебрежительно фыркнула. – Я могу спортом заниматься весь день. – Хм… Есть разные виды спорта. Женя сделала вид, что не услышала намека, сделала глоток шоколада. – Я бы покаталась на фуникулерах. Можно? – Конечно. – И ещё, – Женя прикусила губу, вовремя остановив себя от желания «зажевать» большой палец. – Ты сможешь меня пофоткать? Очень хочется. Будет круто, если потом скинешь на мой ватсап и… Девушка не договорила, натолкнувшись на ироничный мужской взгляд. То ли настроение было такое, то ли горы влияли, Женя упрямо вздернула подбородок кверху и не без вызова фыркнула: – Я помню про тараторенье. – Я не про него. Хотя про него тоже можно. Но не буду. Не сегодня, – оттого, как Степан снисходительно и одновременно задорно скривил уголки рта, по крови Жени прокатилось тепло, живо напомнив, что вчера он делал этими губами. – Ты меня нокаутируешь с регулярной и пугающей частотой, Потеряшка. – Я?! – от возмущения она едва не задохнулась. – Угу. Пофоткаю я тебя на твой телефон, а потом, что хочешь с фотками, то и делай. И только попробуй мне заявить, что собралась возвращать мне телефон. Они стояли достаточно близко, чтобы Женя видела выражение мужских глаз. Пусть в его словах отчетливо слышалась ирония и игривость, но во взгляде отображалось другое. Серьезность и что-то иное, что Женя, в силу возраста и отсутствия большого опыта общения с мужчинами, не могла распознать, но постоянно обращала на это внимание. Нечто, что пугало её, сбивало с настроя. Женя медленно кивнула. Наверное, такие мужчины, как Степан Барсов, не принимают назад то, что дали. Вернее, подарили. До фуникулера добрались быстро. Степан выкупил кабинку полностью, за что Женя поблагодарила его вслух. – Давай сюда телефон. Женя вчера каталась без него, сегодня взяла с собой. Мало ли… мама снова позвонит. Она ещё вчера думала про фото, но делать их постеснялась, хотя те же Крис с Жанной активно фоткались. Женя обратила внимание, что мужчины не позволяли себя фотографировать. Ни Игнат, ни Степан. Руслан вроде бы присоединялся к девочкам. – Нереально красиво, Степан, – призналась Женя, когда они поднялись. Сердечко несколько раз ёкало от страха, девушка старалась не показывать испуг. Не была уверена, что в её жизни ещё раз случится фешенебельный горный курорт. То, что они находились в зоне, где путь для простых смертных заказан, говорили цены в тех же кафешках. Женя мысленно закрывала глаза на ценники и позволяла за себя платить Степану. Некрасиво, но куда деваться? – Согласен. Я люблю горы, как зимой, так и весной. – Весной тоже отдыхаешь тут? – Не совсем. Предпочитаю Архыз. Степан щелкнул камерой без предупреждения. – Эй! Я не готова… – Улыбочку, Потеряшка, дай мне свою. В конечном итоге Женя расслабилась. Пусть делает кадры, может, некоторые ей и зайдут.