Парень нервничал сильнее с каждым новым километром. Психологическое давление в таком «нежном» возрасте действует отлично. Наконец, Степан свернул на второстепенную дорогу, ведущую в пролесок. Снега навалило в этом году прилично – ни пройти ни проехать. Барсов вышел первым. За ним последовал Шаров, отдельного приглашения ждать не стал. Степан мысленно усмехнулся. То, что парень не трус – похвально. Вова встал неподалеку от машины, утонув в сугробе. Как и Степан. Барсов подошел к нему, встав напротив. Шаров снова выдержал, взгляда не отвел. – Женя у тебя, да? – не выдержал Шаров. Верхняя губа у парня дернулась, руки сжал в кулаки. Степан не спешил отвечать. Неожиданно отметил, что этот «не друг» не вызывает у него агрессии или злобы. Даже ревности нет. Вот к Руслану Степан ревновал; к тем мужикам на спуске, что пялились на задницу Потеряшки, тоже ревновал. К Шарову – нет. – Если впрягся за девушку – впрягайся до конца, даже если она от тебя уходит. Степан выбросил кулак вперед и ударил Вову в живот. Парень согнулся, ощерился. – Ты… – Заткнись! И слушай сюда… Через две минуты Барсов достал сим-карту из телефона Шарова и сломал её. – Я встретил Женю ночью. На дороге. Без денег. И без связи. На этом они разошлись. Степан с Владимиром сели в машину и уехали, оставив Вову в перелеске. – Я думал, будет хуже, – Владимир не скрывал иронии. Степан ответил ему тем же тоном: – Я тоже. – Тормознул? – Тормознул. А чего с него взять? Парень… неплохой. Завяз в токсичных отношениях, зациклился. Ничего, пройдется пешком, прогуляется – может, мозги на место окончательно встанут. – Окончательно? – Рули давай, Владимир. Степан прикрыл глаза. Он не пожалел Вову. Тот не нуждался в жалости. Он нуждался в уроке. Вынесет из него парень что-то толковое или нет – ему решать. Прежде чем поехать домой, Барсов заехал к Валгарову. Обсудили рабочие моменты. Степан посетовал, что, может, пора Владимира забирать назад, на что нефтяник покачал головой. – Рано. От предложения выпить Степан отказываться не стал. К дому Владимир его привез уже ближе к полуночи. День выдался в общей массе не хлопотный. Спать не хотелось. Поэтому Степан, прикрывая входную дверь, уже знал, что поднимется в кабинет и ещё немного посидит там. В одиночестве подумает. Иногда полезно. Его планам не суждено было сбыться. Мужчина успел раздеться и разуться, как на кухне вспыхнул свет от напольного светильника. Обычно Галина не оставалась в доме ночевать, только если он её просил. Значит, Потеряшка. Она сидела, его ждала. Послышались легкие шаги, и в коридоре показалась Женечка. Снова в своих обтягивающих лосинах, которые именно на ней воспринимались им, как красная тряпка для быка. Нельзя с такими формами, как у Женечки, носить вещи в обтяжку. Хотя… Если бы Потеряшка была его, он бы лично наряжал её и в более откровенные штучки. Девочка шла осторожно, ступая сначала на носочки. Степан выпрямился, любуясь ей. И лишь когда она подошла ближе, посмотрел ей в лицо. Ожидаемо сосредоточенное. – Почти получилось, – прокомментировал Степан, складывая руки на груди. Разговаривать в коридоре – не лучшая идея, но пока другого развития не намечалось. – Что «почти получилось»? – буркнула Женя, сбитая с настроя его фразой. – Скрыть эмоции. – Я и не пыталась! – фыркнула Женя, всё ещё сохраняя видимую невозмутимость. Степану хватило одно жеста – он вздернул бровь кверху, чтобы заслоны у девушки рухнули с поражающей быстротой. Она засопела, на лице кое-где от негодования проступили красные пятна, скрывающиеся за веснушками. – Говори, – коротко приказал Степан, всё ещё надеясь, что Женечка одумается и не сделает то, что намеревалась. Девушка открыла рот, набрала побольше воздуха и выдохнула: – Я знаю, где ты был. – Неужели? – Да! И я знаю, что ты делал. – Звучит очень обличительно. А ещё напоминает название ужастиков, популярных в нулевые. Его вроде и забавляли порывы Жени высказаться. Говорить надо всегда. Когда молчишь, то недоразумения копятся. Только почему она молчала, когда он спрашивал? И говорила, когда лучше помолчать? Час поздний, мужчина нетрезв. К чему демагогия? Правильно, ни к чему. Степан продолжил изучать Женю. Молоденькая ещё. Крошечная. Куда ему с ней? Будь она на несколько лет старше, сейчас бы не стояла, не смотрела бы на него с осуждением, не пыталась бы сказать, насколько он неправ, что посмел вмешаться в её жизнь. – Ты… встречался с Вовой, да? – задала Женя интересующий её вопрос. – Ты знаешь ответ. – Зачем ты так? – Как, Женечка? – Вот так. Ты не имел права вмешиваться и… Она сбилась, хотела продолжить, снова набрав воздуха в грудь, но Степан не позволил. Двинулся в её сторону, медленно сокращая расстояние между ними. Женя пыталась сохранить невозмутимость и стойкость. Даже покачала головой и выставила руку вперед. Но куда там… Степана медленно закручивало в тугой узел. Злость полыхнула в груди. Он не ждал слов благодарности и понимания. Он делал то, что считал нужным. Когда забирал её к себе, когда поселял в доме. Девушка сделала шаг назад. В полумраке Степан не мог выхватить выражения её лица – она попала в тень. Что-то темное, яростное примешалось к злости. Или ночь искажала краски? Или эта последняя рюмашка всё-таки была лишней? – Продолжай, Потеряшка, что же ты замолчала, – вкрадчиво заметил он. В движениях девушки появилась осторожность. Поняла, что подергала тигра за усы? Барс мог поклясться, что у Женечки способность дразнить мужчин – врожденная. В частности – его. – Ты какой-то странный сегодня, – тише произнесла она, снова отступая. – Разве? – Да. Какой-то… опасный. – Ты хочешь поговорить о моих приобретенных качествах? – Нет! То есть… Черт, Степан…