– Ну конечно, – киваю, выходя из палаты. Даю указания Казбеку и замечаю, как по лестнице, пыхтя, поднимается Тимур. – Все плохо, Мурад, – выдыхает он, поравнявшись. – Очень плохо. – Что именно? – бросаю отрывисто. – С охраной что? – Там все нормально. К вечеру поставим. И Фарида будет с Беллой постоянно. Обо всем договорились. – А что еще? – вскидываюсь требовательно. – Информация о Белле просочилась в прессу. Какой-то придурковатый блогер разнес по сети. – Разнес, и разнес, – пожимаю плечами. – Мы все люди, и никто не застрахован. Что-то еще? – Равиля отпустили под подписку о невыезде, а он скрылся в неизвестном направлении. – Ну и хрен бы с ним, – морщусь недовольно. Этот человек уже не существует для меня. А кому он задолжал, пусть сами его ищут. – Но охрану к Белле приставь как можно скорее, – хлопаю по плечу старого друга. А сам возвращаюсь к Мирону. Чувствую, как сосет под ложечкой от тоски по жене. Сутки не видеть ее. Я же свихнусь окончательно. – У меня есть идея, – подмигиваю сыну. – Давай позвоним Белле. Глава 47 Глава 47 Белла – Ой, а Мирон с кем? – спрашиваю, когда Марта, надев белый халат, выкладывает из пакетов творог и фрукты. – С папашей своим, – отмахивается она беззаботно. – Я все думала, как свести их? Нельзя пацану без отца. И тут Мурад сам предложил. Хороший он у тебя… – Ага, – киваю я обалдело. Это что же в лесу сдохло, что Марта подпустила Хафизова к сыну? Интересно, как все поменялось. Когда это она образумилась? Даже не верится. Все время держала нас на расстоянии, а тут расщедрилась. – Я тебе творожок принесла, яблочки и круассаны, – раскладывает она продукты на широком подоконнике. – Вот люкс люксом, а нормального стола нет. Чайника электрического тоже. Кому нужны эти стены красивые? – ворчит недовольно. – Ладно, пойду у санитарок попрошу. Я эту публику хорошо изучила. Сейчас выдадут нам чайничек. Чаю попьем, и ты поспишь. Измоталась вся, бедная моя. Марта смотрит на меня сочувственно. Но без лишней жалости. И даже хорошо, что со мной именно она. Мама бы расплакалась, бабушка тоже. А эта железная тетка не дает заскучать и раскваситься. – Да, тяжело, – вздыхает Марта. Гладит меня по голове сухой ладонью, а затем быстрым шагом выходит из палаты. И возвращается действительно с чайником. – Уже горячий. Девочки закипятили. Тут хороший персонал. Душевный. Не то что у Мирошки в клинике. Пока я их всех построила… – вздыхает она. «Бедные медсестры и нянечки», – улыбаюсь я. Но Марта безумно любит внука, и за это я ей готова простить все. Почти все. – Давай чаю попьем, – предлагает она. И я перевожу взгляд на продукты. Безотчетно прикусываю губу. Всего понемногу. Пачка обычного творога, сметанка в маленькой упаковке. Несколько яблочек и два круассана. Марта – птица гордая, точно покупала гостинцы на свои кровные. А Мураду даже словом не обмолвилась. Хороший она все-таки человек. Хоть и гордая очень, и взбалмошная, но добрая. – Спасибо, Марта Васильевна, – сглатывая ком в горле, улыбаюсь я старухе. – Здесь вкусно кормят. Мне уже обед приносили. – Все равно перекусить хочется, – перебивает меня она. – Не спорь. А капают что? – деловито подходит к стойке с капельницей. Придирчиво оглядывает флаконы. – Ага, правильно, – складывает губки бантиком. – Вы проверили? – Ну конечно, – вздыхает Марта. – Я же акушерка по образованию. Лет десять проработала. А потом отца Эльзы перевели в Калининград. Мы всей семьей уехали. Он у меня на повышение пошел. Стал хорошо зарабатывать. Нам хватало. Я и работу бросила. Хотела мужу уют устроить. Вот и устроила… – Ушел к другой? – в ужасе привстаю с кровати. – Да нет, что ты! Умер он. Прямо в кабинете. В год, когда Эльза университет окончила. Словно сделал свое дело и на покой отправился. А потом и дочка в Москву уехала. Я, чтоб не свихнуться от одиночества, замуж за одного чудика вышла. А когда она вернулась, ушла. Помогать надо было. Ну и потом ты все знаешь, одна я осталась с Мироном… – А почему они расстались с Мурадом? – набираюсь смелости. – Так он жениться на ком-то из своих надумал. Эльзе передали. А она гордая была, вся в меня, – всхлипывает старуха. Инстинктивно сжимаю ее руку. И в очередной раз поражаюсь твердости этой женщины. Все бросить и приехать утешать меня. Хотя моя печаль не идет ни в какое сравнение с ее горем. – Все будет хорошо, – сжимает в своих руках мою ладонь Марта. – Мурад говорил, что я первая, кому он сделал предложение. А лет десять назад я еще в школе училась, – размышляю вслух. – Мне кажется, если бы он знал о ребенке, женился бы на Эльзе обязательно. – Не знаю я ничего, детка, – подходит к встроенному шкафу Марта. Берет с полки две чашки и скрывается с ними в санузле. Моет их тщательно. А возвратившись, роняет нехотя. – Эльзе кто-то из близких родственниц Мурада сказал. Она говорила, информация точная. Человек не стал бы врать. А там… Кто его разберет, Белла? Может, с кем-то договаривались, и что-то потом отменилось. Кто теперь поймет? Только случилось так, как случилось, – замечает она философски. Пожимает плечами. «Кто же умудрился насплетничать?» – думаю я, наблюдая, как Марта выставляет на прикроватный столик круассаны и чашки с чаем. Наиль с Наиной поженились лет пять назад. Значит, Наина отпадает. Лейла была еще ребенком. Сколько ей было? Лет шесть? Из близкого круга остаются только Мариам и та противная бабка, живущая в Ачкгори. Но тетка Мурада редко посещает Москву. А Эльзу наверняка не возили в наши края. Поэтому остается только Мариам. От неожиданного открытия пунцовеют щеки, и перехватывает дыхание. Мариам. Как же она могла? И главное, зачем? – Тебе не плохо? – обеспокоенно глядит на меня Марта. – От капельниц может быть непереносимость. Голова кружится? В жар бросает? – спрашивает она заботливо. – Нет-нет, все хорошо, – отвечаю поспешно. – А то ты так покраснела резко, – смотрит на меня внимательно Марта. Помогает мне усесться повыше и подает чашку с водой. – Чай пока тебе точно пить не стоит. И если честно, на душе становится легко и спокойно. Словно встретились две родные души и заболтались. Вернее, я молча прихлебываю водичку, а Марта рассказывает мне обо всем. О детских проделках Мирона, о мужьях и поклонниках. Все с юмором и легко. – Поеду я, – глянув на часы, спохватывается старуха. – Мирошка там один. – Он же с Мурадом, – улыбаюсь я. – А Хафизов не бросит ребенка одного. «Ему великое счастье пообщаться с сыном. Мурад и моего признал. И расстроился сегодня. Даже больше меня расстроился», – хочется признаться мне. Но я сдерживаюсь. Мало ли. Это только наша с мужем тайна. – Ну не до утра же ему сидеть, – пыхтит Марта, собирая пустые чашки. – Сейчас посудку помою, продукты в холодильник сложу и поеду, – вздыхает она и переводит взгляд на капельницу. – О, уже докапало. Я бы и сама вытащила, но потом заругают. Пусть лучше сами, – нажимает она кнопку вызова. И когда дверь открывается, мы, заболтавшись, не придаем этому значения. Медсестра пришла. Но в палату вваливается Равиль. В мятой одежде, злой и с пистолетом в руках. Глава 48 Глава 48 Вскрикиваю невольно. Никак не ожидала увидеть тут первого мужа. – Эй ты, выйди, – машет он пистолетом на Марту. – Ага, сейчас, – совершенно спокойно кивает она, пригвождая меня строгим взглядом. Дескать, не паникуй, Белла. Аккуратно достает иголку из моей руки. Залепляет пластырем крохотную ранку и шепчет еле слышно. – Это кто еще? Ты его знаешь? Обреченно склоняю голову. – Бывший. – Не бойся, – так же тихо отвечает Марта. Деловито нажимает на кнопки вызова охраны, находящиеся около кровати. Сматывает капельницу. Мне бы ее спокойствие. – Убирайся отсюда! Я все про тебя знаю! – кричу в голос. Но из горла слышится одно сипение. – Ты же полный урод, Равиль, – шепчу презрительно и понимаю простую истину. Сейчас случится самое страшное. Мой первый муж настроен очень агрессивно. Что там у него перемкнуло? – Выйди, я сказал. Не беси меня. Я ее сейчас убивать буду! – орет в голос обезумевший Равиль. И мне становится страшно. Реально страшно! Что же получается, жизнь закончена? Я никогда не увижу белого света? У нас с Мурадом не будет детей. Вообще ничего не будет. Цепенею, будто кролик перед удавом, и не могу двинуться с места. Лишь цепляюсь руками за одеяло. И даже на помощь позвать не могу. – Ишь ты, убивец выискался, – усмехается Марта и, по всей видимости, вкладывает в странное словечко какой-то другой смысл. Крепко сжав в руке стойку, обрушивает ее на руку Гамалетдинова. А потом на голову. Пистолет с шумом падает на пол, а сам Равиль сгибается в три погибели, зажимая рукой ушибленную руку. – Ты откуда такой храбрый выискался? – наступает на поверженного врага Марта. Но теперь уже у нее в руках стул, который она обрушивает на голову противника. Ногой отталкивает пистолет в сторону. – Звони мужу или Тимуру! – приказывает мне. Но в палату уже врывается охрана клиники. Скручивают Равиля, выводят прочь. – Вы можете подать иск, – извиняясь, втолковывает мне главный врач клиники. Приятный седой мужчина. А я, если честно, ничего не хочу. Только домой. К мужу.