– Я думал, ты медсестра этой больницы или что-то вроде того… – признался Мэтт, кивая на изумрудный костюм Ивы. – Нет. Я работаю в «Лапках». Я врач, только не для людей, а для животных. – А… – улыбнулся Мэтт и добавил со вздохом, – жаль. – Чего жаль? – Жаль, что я не собачка. Твоя мама утверждает, будто бы мы дружили в детстве, – осторожно сообщил Мэтт. Ива вначале насторожилась, потом подтвердила: – Да, это так. – Расскажи, – попросил Мэтт. – Что рассказать? – Что-нибудь о нас. От этого его «о нас» у Ивы сразу испортилось настроение. Мэтт это заметил. – Что-нибудь смешное? – снова предложил он, и даже криво, будто сквозь боль, улыбнулся. У Ивы на мгновение сжалось сердце, и она задумалась: чем именно из всего их прошлого она могла бы с ним сейчас поделиться? В итоге решила придерживаться тех фактов, которые ему уже сообщила мать. – Ну, нам было лет по… восемь-девять или что-то около того, и в то время тебе нравилась Шинейд О’Коннор. Мэтт поднял брови и лицо его оживилось. Даже больше того, Ива отчётливо увидела на нём что-то игривое. – Нет… – хмыкнула она. – Сейчас покажу. Она быстро забила в поисковик имя и протянула Мэтту свой телефон. – Это певица. У неё есть одна очень давняя, но знаменитая песня, для которой сняли вот этот клип. Ну и, как видишь, здесь у неё стрижка «под мальчика». Так вот, однажды, ты предложил мне услуги парикмахера. Я, во-первых, не желала расставаться со своими длинными волосами, во-вторых, не сильно доверяла твоему мастерству, а, в-третьих, не хотелось тебя расстраивать – уж больно образ Шинейд запал тебе в душу. Короче, я разрешила тебе отстричь мне чёлку. Глаза Мэтта расширились. Ива подумала, он настолько захвачен историей, но на самом деле он смотрел на неё: Ива словно на время вырвалась откуда-то или о чём-то забыла, и стала другой. – Вот… ну и ты очень сильно старался, конечно же. Перед глазами у тебя была Шинейд и её видеоклип – мы кстати делали это под ту самую песню – и ты рубанул мою чёлку, что называется, под корень. Мэтт, похоже, уже едва сдерживал смех. – Да, – обречённо согласилась с ним Ива. – Она встала колом, вот так… Ива приложила ко лбу руку пальцами вверх и добавила: – Торчала, как забор. Мэтт не выдержал и начал хохотать. – Прро-сти! – выдавил он сквозь смех. – Да ладно. Это ещё что! Потом ты пошёл стричь Бена… – Бена? – Ну да, Бена. И тут Ива осеклась. За долю секунды она поняла, что нечаянно уронила Мэтта в яму, причём не прямо сейчас, а в тот момент, когда не подумала позвонить Бену. «Наверное, мама права», – решила Ива, – «я стала жестокосердной по отношению к нему». – Кто Бен? – словно нарочно, спросил Мэтт. – Твой лучший друг, – ответила она честно. Не в её правилах было прятаться от своих ошибок. И вот надо же, даже мать не подсказала: «Позвони Бену!». А когда не надо, вечно лезет со своими советами. Мэтт мгновенно вернулся в своё состояние глубокой подавленности. На губах его остались жалкие ошмётки улыбки, что только добавляло его виду болезненности. – Знаешь, – сказала Ива, – его здесь нет только потому, что никто не додумался ему позвонить. Я это исправлю прямо сегодня. И тут вдруг она заметила то, от чего у неё пропал дар речи – Мэтт плакал. Да, у него покраснели глаза, и над нижним веком образовались лужи. Она опомниться не успела, как он её обнял и с силой прижал к себе. Очень крепко. Схватился, будто за спасательный круг. Потом он выдохнул – как-то рвано и дребезжаще: – У меня что, совсем никого нет? – Есть, – поспешила заверить его Ива. И положила свои ладони на его спину. Это было её ответным объятием. – Всё наладится, – добавила она. Мэтт же чувствовал, что есть что-то большое, что-то плохое и что-то хорошее между ними. – Ты придёшь завтра? – спросил он, когда она уходила. Ива кивнула. Глава 9. Отношения – В больницу больше не приходи, – тихо процедила в трубку мать. – Что так? – удивилась Ива. – Там жена его сегодня такое устроила… Ива на мгновение перестала дышать, но никак не выдала своего волнения. – Рассказала ему всё. А главное, как рассказала: проорала. Заявила, будто бы это он виноват в смерти ребёнка. Он и его шлюхи. Каролина умолчала, что в контексте виновных упоминалась только одна шлюха – Ива, остальные же лишь дополняли гнилую картину жизни её бессовестного мужа козла – Маттео Росси. – И после её визита… – мать сделала паузу и на выдохе продолжила, – к парню, видно, таки вернулась память, потому что он раскурочил пол палаты. А пока громил всё вокруг и себя сильно повредил – ничего же полностью не зажило ещё. В больнице говорят, ему теперь выкатят кругленький счёт, но есть и те, кто считает, что виновата София – кто ж так сообщает отцу новость о смерти ребёнка? Его адвокат легко вывернет это дело против неё. А она тоже пригрозила судом. Правда, не ему, а тебе, Ива. Кричала, что, мол, придётся ответить за смерть её сына. И хотя Ива не спрашивала, какое она имеет отношение к смерти, мать добавила: – Что-то она молола про иск за неоказание помощи. Мол, ты должна была помочь ребёнку, а вместо этого полностью сосредоточилась на Маттео. Каролина не призналась Иве, как именно звучали те слова из уст Софии, а были они из ряда вон гадкими. София прошлась и по умственным способностям Ивы, и по нравственным качествам, в оскорблениях не скупилась, но главное, виновницей детской смерти считала именно Иву, а никак не водителя грузовика, по вине которого и случилась та авария. – Не бери в голову слова этой дуры, дочка. Неблагодарная она. Ты ей мужа с того света, считай, вытащила, заделают ещё детей, бог даст. Но я бы на его месте бежала от неё, куда глаза глядят, такая мегера и во сне не приснится. И как только мужики живут с такими? Обидно, что хорошие девочки без пары остаются, а самые видные парни достаются таким вот стервозинам. И кто счастлив в итоге? Вон, обкололи всего успокоительными, отключился теперь. А когда проснётся, ещё вколют. Ещё с минуту помолчав, Каролина вдруг спросила: – А помнишь, как она к тебе в подруги всё набивалась? Наглая такая, своей матери врала, будто бы я её приглашала… – Помню. – А как я говорила тебе, что она нехорошая девчонка, и чтобы ты с ней не водилась? – Помню. – Да ты и сама не стремилась сближаться, вообще-то. И ни с кем, вообще, кроме него… – и ещё раз вздохнув, Каролина добавила, – соседа нашего. А знаешь, мне Шанель очень не хватает. Душевная была женщина, шармовая. Жаль, что мы с ней никогда не были настоящими подругами, только соседками. Думаю, причина была во мне, а не в ней – это я держала её на расстоянии. Мне всё казалось, кто я, и кто она? Они ведь с её доходами могли переехать куда получше, а оставались почему-то здесь. Знаешь, как она говорила: «Это место – лучшее для Маттео, и потом, я никогда не посмею увезти его от Ивы». Вы же были не разлей вода лет с семи, помнишь? И кажется, до двенадцати где-то. А потом, как средняя школа началась, всё как-то у вас и закончилось. Она часто об этом сокрушалась. Знаешь, мне кажется, она мечтала когда-нибудь увидеть тебя своей невесткой. – Не знаю, – коротко ответила Ива. А про себя подумала: «Она, а не он». Этот день у Ивы явно не задался. После обеда у неё была назначена встреча, на которую она ехала с гулко бьющимся сердцем – так может ожидать встречи только ребёнок, впервые выезжающий к морю. А Ива ехала к своему гинекологу. – Что ж… хорошо. Давай попробуем ещё раз. Третий – пусть он будет победным, бог ведь любит троицу, так говорят. Ива согласно кивнула, хотя ничего подобного она прежде не слышала. Впрочем, ей было всё равно, какие присказки Жозефины будут сопровождать её гинекологическое одобрение третьей подсадки.