И теперь у него в груди болело за все несостоявшиеся прогулки с сыном, несыгранные игры, объятия. Он пропустил и то, как сын впервые улыбнулся, и то, как сел, но был рядом, когда Брайсон сделал свои самые первые в жизни три шага – навстречу ему, Мэтту, только вернувшемуся из очередной поездки. Брайсон тоже очень любил Мэтта, так любил, что Софи ревновала. – Я мою тебе задницу, мне ты оттянул сиськи, как уши спаниеля, я не спала ночами из-за твоих колик, а ты жмёшься к нему? Этому бродячему псу? – в шутку журила она сына. Но Мэтт тоже не спал ночами, когда Брайсон только родился. И надо сказать, Мэтт сам удивился, что рождение ребёнка так его изменило. Да, он, как пёс, временами срывался с цепи, но всегда возвращался обратно – к Брайсону. Мэтту отменили волшебные таблетки уже несколько недель назад. И Мэтт понял, что они действительно помогали. Что интересно, пока у него была возможность их принимать, он был уверен, что они не работают. Отменяли, постепенно понижая дозу, но первый же день без неё показался Мэтту адом. Теперь, спустя недели, ад стал привычным. Мэтт решил подняться на самый верхний этаж – там был расположен тренажёрный зал для жильцов. Раньше он никогда в нём не занимался – вроде как считается, что это не круто для тех, кто всерьёз заботится о своём теле. Мэтт трижды в неделю, а иногда и чаще, посещал профессиональный клуб, расположенный в нескольких кварталах от дома. Однако сегодня он не без удовольствия обнаружил, что все нужные ему тренажёры были и тут – прямо у него под носом, да ещё и с видом на весь даунтаун и на залив, с прекрасно работающим кондиционером и совсем без запаха чужих потных тел. И он, вообще-то, за всё это великолепие ежемесячно платил. Мэтт даже на мгновение почувствовал себя дураком… и почему-то ему вспомнилась Ива. Он быстро отогнал от себя дурные мысли – в последнее время делать это получалось профессионально, потому что часто. Даже слишком. Фитнес клуб для жильцов дома, он же тренажёрный зал, он же бассейн, был залит вечерним оранжевым светом, и всё его стеклянное тело напоминало космический корабль. Кроме Мэтта и ещё одного посетителя в этом прекрасном месте никого не было – в четыре часа все бездельники уже покончили со спортивным моционом, а работающие жильцы ещё не вернулись со своих служб. Мэтт, нахмурившись, переводил взгляд с одного тренажёра на другой, размышляя, что из всего многообразия ему доступно – хотя доступно не было ничего, поскольку доктора запретили любые физические нагрузки минимум на полгода – как вдруг наткнулся на милую улыбочку – это улыбался другой посетитель клуба, причём осознанно и специально для Мэтта. Мэтт расправил плечи. На посетителе был надет светло ментоловый спортивный костюм, эффектно облегающий все самые выдающиеся части тела. Особенно Мэтту понравился вид сзади, потому что грудь у посетителя была не больше второго размера. В принципе, и второй был хорош, но всё внимание на себя притягивали именно ягодицы – на штанах прямо между ними была сделана какая-то нелепая, как по Мэтту, складка, но вот попа посетителя выглядела в них не то слово занимательно. Он тоже улыбнулся. – Я тебя не видела тут раньше, – сказал посетитель. – Я и сам себя не видел тут раньше. Мэтт, – представился он. – Сансабей! – Санса – значит, самая красивая дочь короля? (Намёк на книгу «Игра престолов», Джона Мартина). – Нет! – расхохоталась Санса. – Сансабей – это отель в Тайланде, где имело счастье случиться моё зачатие. Как видишь, мои родители не мудрствовали лукаво, всё куда как прозаичнее. – Ну… я бы не сказал, что прозаичнее. По крайней мере, смысл у имени есть, и он не какой-то там абстрактный, и не скучный выбор из списка имён. Сансабей довольно улыбнулась, а Мэтт… Мэтт думал о том, что Ева – первая женщина на земле. На итальянском она звучит как «Эва», на английском – «Ива», но суть от этого не меняется. Мэтт решил для начала размяться на беговой дорожке, потом рискнуть и поработать над мышцами груди на баттерфляе. Со сломанной рукой затея казалась провальной, но можно же уменьшить нагрузку и просто попробовать. Не успел Мэтт встать на беговую дорожку, как соседнюю тоже заняли. Сансабей явно страдала самолюбованием, уж больно энергично вилял её зад при каждом шаге. Мэтт заткнул уши наушниками и попытался сосредоточиться на ходьбе. У него это сразу получилось. Однако уже на третьем километре ушибленная нога начала подавать признаки страдания. Вытерпел он недолго – ещё километр, и решил попытать счастья на баттерфляе. Первый мах удался на славу, Мэтт было даже подумал, что перестарался с убавлением нагрузки, но вот от второго его прострелило такой болью, что аж потемнело в глазах. Боль, казалось, случилась одновременно по всему телу, но спустя пару мгновений её удалось локализировать в груди и в руке. Мэтт сидел какое-то время, скрючившись и прижав ладонь к месту, где когда-то у него была рана, а теперь под футболкой красовался розовый шрам, потом поднял голову и понял, что соседка по фитнесу ничего не заметила. Он дал себе время ещё немного отдышаться и убрал руки от груди, чтобы никого не провоцировать на сочувствие. Почти весь следующий день он провалялся: с утра в постели, а после на полу в собственной гостиной. Вначале он смотрел на то, как уверенно живёт без него город, а потом просто в потолок. Вывел его из состояния анабиоза деревянный кубик. Мэтт рассмотрел его в темноте довольно узкой щели под диваном. Достав кубик и надышавшись пыли, он принял два важных решения: сменить уборочную компанию и не сдаваться без боя. Он отпер болезненную комнату, аккуратно положил кубик на горку в коробке, затем снова запер на ключ. София утащила его любимый гигантский телевизор вместе с игровой приставкой, но зато оставила ему игрушки и вещи Брайсона разбросанными по всей квартире. Первый вечер дома, вместо того, чтобы отлёживаться и набираться сил, Мэтт провёл с бутылкой виски и детскими зайцами, столиками, поильниками, качалками и прочим скарбом – всё это он собрал и закрыл в комнате Брайсона. Спрятав кубик подальше от глаз, Мэтт энергично переоделся и отправился на фитнес этаж. В этот день его целью были не столько тренажёры, сколько дамочка с волшебным задом, зачатая на курорте Таиланда. Сансабей, однако, не было на месте. Вместо неё на дорожке шагала другая девушка, но она не проявила к Мэтту ни малейшего интереса: коротко поздоровалась и сразу отвернулась. «Ива номер два», подумал Мэтт и тоже занял дорожку. Со второй попытки ему удалось пройти уже шесть километров, и, довольный собой, он снова убавил нагрузку на батерфляе с твёрдым намерением покачать грудь, поскольку мышцы безбожно ныли, требуя внимания. Иногда Мэтту казалось, что они даже чешутся от простоя. Однако долго позаниматься он опять не успел: от первого же взмаха в грудь снова вбили кол. Мэтт даже выругался сквозь слёзы, брызнувшие из глаз от боли. А может, и не только от боли: Маттео был одним из тех парней, для кого физические нагрузки – это гарант психического здоровья и душевного равновесия. Качаться он начал лет с четырнадцати, когда гормоны принялись устраивать фейерверки у него в голове, и с тех пор никогда не прекращал. Он просто не мыслил своей жизни без спорта. – О, боже, Мэтт! – воскликнул кто-то возле него. – Что случилось? Ты в порядке? Сансабей нежно поглаживала его шею, щёки, грудь и даже бёдра. Боль как-то сразу стала отступать, а потом слово за слово, ладонь за ладонью, в общем, случилось то, что случалось всегда, когда Мэтт давал девушке понять, что заинтересован – они поцеловались. Причём так, что Сансабей, тяжело и учащённо дыша, предложила: – Пойдём ко мне? – Ну пошли… – сделал ей одолжение Мэтт. Он даже не понял, как выглядела её квартира – настолько быстро всё развивалось. Целоваться они продолжили ещё в лифте, в холле своей квартиры Сансабей скинула топ, а за ним и спортивный бюстгальтер, потом хотела стянуть с Мэтта футболку, но он сам не понял, почему её остановил. Сансабей и не думала обижаться или обращать ситуацию в неловкость – она явно хотела секса и не собиралась от него отказываться из-за каких-то там нелепостей. Она усадила Мэтта на диван в своей гостиной, поцеловала в губы, затем в шею и, так как её лишили довольно широкой – даже невзирая на вынужденный фитнес-простой – мужской груди, занялась непосредственно тем, что должно было в ближайшем будущем доставить ей удовольствие. Мэтт вначале наблюдал за её действиями, стремительно возбуждаясь, а потом закрыл глаза и уложил свой затылок на спинку дивана, чтобы кайфовать с комфортом. Однако едва он это сделал, перед ним вдруг возникла шея Ивы. Точнее, её основание с ямочкой и ключицы. Ива была очень худой. Этот факт его почему-то ранил. Не так сильно, конечно, как смерть сына, но… что-то очень близкое. Мэтт распахнул глаза. Санса с самоотдачей трудоголика работала над его эрекцией, а та, будучи каких-то пару секунд назад его гордостью, вдруг стремительно стала спадать, пока и вовсе не приказала долго жить. Его член обмяк прямо во рту у Сансы. Когда Мэтт понял, что произошло, на него накатил ужас: заниматься оральным сексом с одной девушкой и в этот же самый момент представлять себе другую? Санса, похоже, приняла его ужас за стыд и неловкость: – Ничего страшного, Мэтт. Я всё понимаю. Понимаю, потому что знаю: не так давно ты пережил страшную потерю и сам очень пострадал в аварии. «Да мне глубоко наплевать на тебя и на твоё сочувствие, и уж тем более на то, что у меня упал», подумал про себя он. А потом сразу же вспомнил, что когда-то давно, вот точно также ему было наплевать и на Иву Джонсон. – Да. Ты права, – сказал он. – Это всё из-за аварии. Давай, может, в другой раз? Когда я буду в лучшей форме. Голос его был хриплым, жаль только не от возбуждения. Вечером Мэтт напился. Глава 11. Трудные роды На следующее утро Мэтт проснулся с вселенской апатией и уставился в потолок. Как-то сразу вдруг вспомнилось, что Бен вот уже тысячу раз зазывал его к себе на ферму – развеяться, погостить, выпить пива. Бен и в больнице звал, когда приходил, и в разговорах по телефону, которые всегда проходили примерно по одному сценарию: – Клубники ещё нет, но скоро будет. Там и малина пойдёт и черника. А в июле-августе я тебя и овощами снабжу, всё своё без химии, без пестицидов. А сейчас мы можем по пивасику хряпнуть – у друга неподалёку пивоварня – очень хорошо варит. Приезжай! Мэтт боялся увидеть троих живых детей друга. Точнее, он боялся себя, когда их увидит. – Что я там у тебя буду делать? Коровам хвосты крутить? – Я ж сказал, пива хряпнем. Натурального. Во дворе потусим, барбекю, туда-сюда. И Медина жаждет тебя увидеть. – Я занят, Бен. – Чем? – Ну… – Лежу, в потолок плюю, – помог ему Бен. – И, вообще, не нравится мне твой голос. – Что он, девица, чтобы тебе нравиться? И всё в таком духе. И вот, Мэтт позвонил Бену и как можно более бодрым тоном сообщил, что в субботу приедет. Ферма Бена примыкала к хвойному леску, в котором предыдущие владельцы выстроили хозяйский дом. Место было красивым и по-своему уникальным, и именно Мэтт когда-то помог Бену его вначале отыскать среди всех ограниченных предложений, а потом и приобрести. Сейчас, в мае, под соснами уже вовсю торчала хоть и хиленькая, но вполне зелёная трава. Увидев её, Мэтт неожиданно для себя самого улыбнулся. Хозяев нигде не было видно, поэтому он спокойно прогулялся по сосновнику и, не заходя в дом, направился на ферму посмотреть на лошадей, которых у Бена, как он знал, было целых две. Уже подходя к хозяйственным постройкам он услышал голос друга, доносившийся из одного из загонов. Бен разговаривал по телефону и, завидев Мэтта, скривился. – О чёрт! – сказал он. – Совсем забыл тебя предупредить, Мэтт… тут такое дело, Красуля телится! Красуля была любимицей Бена – это Мэтт знал. Пару лет назад Бен сам принял новорожденную Красулю у её тёлки-матери. – Первый раз рожает, моя хорошая, и всё никак… Сегодня, боюсь, мне не до пабов, друг. Но Медина тебя накормит, ты её видел? – Нет ещё. – Она там вчера пирог с яблоками пекла – твой любимый, кто ж знал, что Красулю сегодня припрёт. Ты пойди, поешь, а? – Да я не особо голоден, – кисло ответил Мэтт.