Мэтт на мгновение перестал дышать и перевёл взгляд на Иву. У него было странное чувство, словно бы он боялся спугнуть, нарушить хрупкое и странное, неподвластное ничему и никому сплетение обстоятельств и энергий, из которых и рождается близость, интимность двоих людей. Он замер сам и заставил мир вокруг себя замереть, хотя больше всего на свете ему хотелось поцеловать Иву. Сделать это вначале осторожно, как тогда в детстве, а потом с чувством, со страстью, со всем, что у него есть. Никогда ещё ему не хотелось так сильно поцеловать женщину. Жажда этого поцелуя была сродни жажде жизни, которая теперь среди всего прочего внезапно выступила на первый план и полностью затмила и боль, и депрессию. Мэтт смотрел на маленькое худое лицо Ивы и сам не понимал, как это, вообще, он мог впасть в депрессию? Зачем? Зачем, когда у него есть Ива… вот же она сидит в кресле напротив – только руку протяни. Внезапно входная дверь распахнулась, впуская мокрую от дождя Луну. – Блииин, Ива, там небо прорвало… пока добежала от машины, будто искупалась…какой-то придурок припарковался прямо напротив тебя, пришлось место искать... Мэтт с глубоким вздохом и раздражением скрестил на груди руки. – Добрый вечер, – сухо произнёс он. – Ой, – сказала Луна. – Угу, – согласился Мэтт. – А, это ты, неоднозначный человек, – с облегчением и даже какой-то скукой выдохнула Луна. – Это ты что ли встал враскорячку, так что нормальным людям не припарковаться возле дома подруги? Нельзя было покомпактнее? – Ты не поверишь, – отозвалась подходящая к ней Ива. – Больше того, прямо напротив у него есть своя собственная подъездная дорожка! Луна вначале растерялась, затем нахмурилась, а потом её лицо и вовсе приняло грозный вид. – Я тоже в гостях, – мгновенно отреагировал Мэтт и постарался принять «гостевую» позу в кресле, потому как до этого момента гостевой она никак не являлась. – Вот выйду из гостей, сяду и поеду домой. А почему неоднозначный? – Что неоднозначный? – Ну, ты сказала, что я, мол, неоднозначный человек. Это как? – А! Это так, что я ещё не определилась, как к тебе относиться. – Это ещё почему? Рожей не угодил? А так? Мэтт вначале втянул щёки, потом отпустил их. Лицо его приняло немного странный, капельку отрешённый, но определённо сексуальный вид. – Это ещё что? – округлила глаза Луна. Мэтт стал нормальным Мэттом и разочарованно пояснил: – Это было моё модельное лицо. Вот модельное, – он снова втянул щёки и поджал подбородок, – а вот нормальное. Луна, похлопав ресницами, уже более мягким и девственным тоном поинтересовалась: – Ты модель, что ли? – Был. Сто лет назад. – Да ладно! – Серьёзно. Был. – Никогда бы не подумала, – объявила Луна. Окинув Мэтта пристальным изучающим взглядом, она добавила: – Тело ничего, согласна, но разве с таким лицом берут в модели? Вот у Давида Ганди лицо так лицо! Это настоящая модель. Мэтт скривился, как от оскомы, а Ива неожиданно для себя и для окружающих расхохоталась. – Много ты понимаешь! – шутливо заметила она подруге. – Да уж кое-что секу. А вот чего я действительно не понимаю, так это того, что этот женатый ко… мужчина делает вечером с тобой наедине? – Я не женатый. – Да ну-у-у? – с неверием протянула Луна. – А газеты пишут другое. Думаешь, врут? – Ну, чтобы быть женатым, надо, как минимум, жениться, а я что-то не припомню сей жест доброй воли со своей стороны. – А что делает человек, когда с кем-то съезжается и заводит ребёнка? – Принимает обстоятельства? – Так! – прервала их Ива. – Мы будем смотреть кино или нет? Чай остывает. Завидев в её руках огромное блюдо с пирожными и кусочками торта, Луна сглотнула и практически проорала: – Ты сдурела, мать? Дразнить меня таким роскошеством перед сном! Ты забыла, что я после пяти не ем? Она ухватилась обеими руками за довольно скромную жировую складку на животе и потрясла ею перед своим носом: – Нельзя-нельзя-нельзя! – Можно, – заверила её Ива. – Я тоже после шести не ем, но не будем же мы огорчать Мэтта в день его рождения? Ему так хотелось кого-нибудь сегодня угостить, и он выбрал нас! Луна со вздохом отпустила свой живот и заявила: – Вы совратители и искусители, и вам воздастся за содеянное! Мне вот эту трубочку и тортик попробовать полкусочка… ладно давай целый, завтра совсем придётся не жрать… – Какой кошмар… – сам себе заметил Мэтт. Он понятия не имел, что такое сидеть на диете. Физические нагрузки в его жизни случались в таком количестве и так часто, что речи о лишнем весе никогда не шло. Он попросту у Мэтта не накапливался. Однако нагружал себя Мэтт вовсе не для того, чтобы сжигать лишние калории: спорт вошёл в привычку ещё с тех пор, когда ему нужно было поддерживать своё тело рельефным по условиям контрактов, а позднее оказалось, что ничто так не охраняет его психическое здоровье, как хорошая тренировка. Ива поднялась со своего кресла и направилась на кухню за новой порцией кипятка. – Ну так и что ты тут делаешь? – наклонилась с тихим вопросом Луна. – Я? Ну, я-то Иву с детства знаю, а вот кто ты такая? – Кто… я? Да я с Ивой и огонь, и воду, и все трудности… а вот где ты был последние лет пять-семь? Что-то я твой лик не припомню даже среди знакомых! Друг детства… – Иногда люди теряются. А потом они снова находятся. Луна с недоверием поджала подбородок, затем демонстративно поднялась и направилась вслед за Ивой на кухню. – Ива, что он тут делает? – прошептала она той на ухо. – Что б я знала! – так же тихо отозвалась Ива. – Он говорит, что вы, типа, друзья детства. Это правда? – Правда, – кивнула Ива. – Только сто лет не общались ввиду полного отсутствия точек соприкосновения, и ещё бы столько же не виделись, если бы не авария. – Да ладно! Мне кажется, или он к тебе подкатывает? – О, точно не это. Я не в его вкусе. – Тогда, что? – Да чёрт его знает? Мне кажется, это как-то связано с судом… – Хм. Вполне возможно. Коз-з-зёл. Подруги вошли в гостиную вместе. Луна заняла второе свободное кресло, а Ива аккуратно опустилась на краешек дивана. Мэтт, завидев это, тут же поднялся и уселся рядом с ней. У него имелось не меньше десятка методов стимуляции ускоренного развития отношений с понравившийся девушкой, и «диванный» метод был одним из самых быстрых и эффективных, правда прибегать к нему в последний раз ему приходилось в очень ранней юности, лет этак в пятнадцать-шестнадцать. В более старшем возрасте девушки, а потом и женщины, как-то сами понимали, что ему нужно, и ни к каким ухищрениям и уловкам, кроме, пожалуй, улыбки да парочки комплиментов, ему прибегать не приходилось. Путь от дивана до спальни, по его личным наблюдениям, обычно никогда не занимал дольше пятнадцати минут. В редких исключениях, если речь шла о какой-нибудь заучке или особенно упёртой девице (которые Мэтту никогда особо не нравились), дело могло дойти до часа. Мэтт решил, что не будет дразнить удачу, и настроился на час. Вскоре послышался шум, входная дверь распахнулась, и в холл валились, отряхивая зонтики и плащи, Каролина и Маккензи. Ива, само собой, тут же подскочила, чтобы поприветствовать вновь прибывших и помочь им раздеться. – О, Мэтт! И ты тут! Как же здорово! – радостно воскликнула Мак, едва его завидев, и плюхнулась рядом на диван. Мэтт немножко поёжился. – Как ты? – хором спросили его Каролина и Мак. Мак при этом ласково коснулась ладонью его колена, от чего Мэтту вдруг нестерпимо захотелось хлебнуть чаю, что он и сделал, забыв, что тот никак не мог успеть достаточно остыть, и, конечно, обжёгся. – Чёрт, – недовольно пробурчал он. – Определённо лучше, чем три месяца назад. – У Мэтта сегодня день рождения, – вежливо пояснила для всех Ива.