Люк отошёл от них, кидая в зал предложение: – Пиво за мой счёт! Все вышли из зала, оставив Ноэла и Олли одних на ринге. Последний так и держал руку на плече друга. Кровь на лице Олли уже начала засыхать. – Что ты наделал? – спросил Ноэл, опасаясь за их будущее. Он понимал, что впереди их ждёт много изменений. Часть 6. Олли и Ноэл. Часть 2 – Хули ты ломаешься? – уже не в первый раз спросил Олли, шагая по квартире из угла в угол. – Я отвечаю прям: тот самый Люк Кэйн, о котором чуть ли не каждая собака в этом городе знает. – Ты преувеличиваешь его влияние, Олли! Ноэл отвернулся к окну, чтобы не видеть, как мельтешит Самерс, уговаривая его пойти на сходку. Люк пригласил их в банду, точнее – дал единственный шанс, и им стоит несколько раз подумать, лишать себя его или же нет. Хант не то чтобы боялся его, но был уверен, что с Люком не поймёшь, чего от него ждать в следующий момент. А у Ноэла… у Ноэла есть ответственность, есть место, куда возвращаться в отличии от Самерса. Никто из них никогда не сказал бы этого вслух, но они оба понимали, почему Хант упирался. Только вот Олли не оставил попыток перетянуть друга на свою сторону, потому что знал, что «брат», как и он, любил адреналин, кровь, пот и ссадины. Он наслаждался ощущением поддержки мужского плеча, что не дрогнет в сложной ситуации. Да и сам Хант не промах и рванул бы за ним куда угодно. Когда они вместе, той – другой семьи – почти не существовало, и Олли замечал, как Хант порой выдыхал с облегчением, перешагивая порог его квартиры. Проблемы оставались с другой стороны двери: и ни Олли, ни Ноэл не хотели смешивать эти жизни. – Пойдём! Я чувствую, что и ты этого хочешь! Он точно нас примет! Ноэл отвлёкся от вида, открывающегося с шестого этажа съёмной квартиры, и ему не нужно было поворачиваться, чтобы вспомнить всю обстановку и события, успевшие уже случиться за закрытыми дверями. Как не единожды он обрабатывал раны Олли. Стояли перед глазами и пара моментов, когда он сам тоже бывал в роли пострадавшего, ещё учась в школе. Разбитые брови и губы, кровоточащие раны на руках, которые лопались снова и снова при любом резком движении и долго заживали. Сестра, тогда ещё маленькая, плакала, и он пообещал себе, что будет сильнее и лучше всех, чтобы не видеть расстроенных красных глаз малютки Дэйзи. Она, скорее всего, даже не помнит этого. Человеческая природа склонна к тому, чтобы забывать причины слёз, остаётся только осадок, и через много лет сложно привязать к нему конкретное событие. Поэтому Ноэл был склонен к тому, чтобы съязвить: – С чего такая уверенность у того, кого он бы размазал по стенке меньше чем за пять минут, если бы я не встрял? Самерс подлетел к нему, сжал толстовку в районе горла мёртвой хваткой. Его глаза горели чёрным огнём. Ноэл видел, насколько он раздражен из-за прозвучавших слов, хотя они и были правдивы. – А не пойти ли тебе на хрен, Хант, а? Ещё друг называется! Олли неожиданно быстро сдержал свой порыв и опустил руку, оставляя на коже Ноэла следы от ногтей под тканью толстовки. Хант нахмурился, обдумывая слова друга о том, что ему самому нравится то, в чём они крутятся и кто их окружает. Жестокость, драки и кровь помогали выкинуть из головы Дэйзи. Разве это не должно его радовать? Только вот всё равно его донимали мысли, что Люк опасен. Чертовски опасен. – Олли, ты понимаешь, что мы не знаем, чего он от нас хочет? Может, всего лишь проучить, избив и переломав все конечности при своих? Я, блять, встал на ринге против него, защищая тебя и нарушая правила клуба. Каждое сказанное слово только сильнее заводило его, и последние фразы он выплёвывал в лицо друга, желваки которого ходили ходуном – он сам не прочь снова завестись. Пол оборота – и всё, драка между ними неминуема, хотя запрет на неё между собой был у них негласным договором. – Думаешь, такие, как он, соблюдают правила? – Олли сплюнул в приоткрытое окно на улицу. – Да чхать ему на всё это, он увидел в нас потенциал! Ты ведь думал о том, чтобы стать королями улиц?.. это наш шанс. – Это были пьяные мысли. Да кого Ноэл обманывал? Он хотел этого и пошёл бы по этой дорожке, пусть и позже, но встретил Самерса. С Олли он мог это сделать: больше таких полоумных, на грани безумия, он не знал. – Не пизди мне, нахрен выруби своё бабское поведение! Доверься мне на этот раз, я знаю, что многим тебе обязан, и теперь твоя очередь пойти за мной. Ноэл хотел переступить черту, только одно дело участвовать в боях, а другое – вести двойную жизнь в банде. Неожиданно решающим фактором в его голове стало воспоминание о Дэйзи. – Дэз, где ты? Отдай! Ноэл носился по квартире в поисках сестры, потому что она украла у него футболку, а ему уже скоро выходить. Она стала быстрее и умнее – ей уже скоро четырнадцать, а вымахала на все шестнадцать лет. Ноэл знал, что она с ним играет, даже не посчитав нужным предупредить заранее или сделать это в другое более подходящее время. Хотя он понимал, что Дэйзи думает, что он начал медленно, но верно превращаться в родителя. И ей любым способом надо это остановить. Поэтому ему сейчас и приходилось осматривать комнаты и все её тайники, чтобы отыскать пропажу. – Дэз, ну выходи, потом поиграем. Мне пора! Он зашёл в гостиную и оторопел – сестра летела на него с радостным криком – Банзай! Пришлось подставить руки, чтобы она не упала. Дэйзи обхватила его ногами и сцепила руки за шеей. Ноэл вдохнул её запах, такой знакомый и родной. Он не знал ещё одного человека, о котором ему была бы известна каждая мелочь. – Тебе обязательно уходить? – спросила Дэз, и её губы упёрлись ему в шею, отчего по коже побежали мурашки. Последнее время Ноэл ловил себя на мысли, что воспринимает сестру и её ласку несколько иначе, чем должен. Ему хотелось большего. Откидывать её вспотевшую после бега чёлку наверх, обнимать её при совместном просмотре фильма, приносить завтрак в постель и проводить по её коже рукой. Он чувствовал, что эти желания толкают его к чему-то запретному. – Да, мне надо на работу, – сказал Ноэл, прижимая Дэз к себе чуть теснее всего на мгновение, но она почувствовала его настроение, приняв его «игру». – Но… Я не хочу снова быть дома одна, мне хочется с тобой. Чем дольше длилось их объятье, тем труднее ему было отказаться от предложения сестры. Он хотел остаться с ней. Хоть навечно. Она же его… – Вот чего ты опять в своих мыслях витаешь? Тебе дома что ли в кайф быть или толчки в кафе драить? Олли в чём-то был прав: Ноэлу не то чтобы сильно надоела работа, но вот находиться дома с Дэйзи ему опасно. Он не до конца понимал, что чувствует к ней, но чем они ближе, тем хуже для него. Ноэл уже знал, что влюбился в свою заботу о ней, потому что она, можно сказать, всю жизнь была на нём – она неотъемлемый кусок его самого. Лучшая его часть: способная на доброту, сопереживание и заботу. Но ему уже пора отсечь эти чувства или хотя бы попытаться. Чем хуже он станет, тем проще будет признать, что он не достоин её ответной любви. Да и родители не сильно останавливали от шага, чтобы пуститься во все тяжкие. Им почти было наплевать на то, что творится дома, кроме нескольких моментов – дети сыты, дети дома, дети учатся. Ноэл вспомнил детство, как ему было всего четыре года, и он просил у них сестрёнку. – Ну подарите мне сестру! Пожалуйста! Ноэл стоял перед родителями и умолял их о «подарке», практически был готов на то, чтобы упасть на колени. Старшие Ханты не были заинтересованы в том, чтобы сделать это – в их головах были только научные публикации, конференции, семинары, создание чего-то нового, а не кого-то. Даже Ноэла зачали случайно: у них не было желания продолжать род, а позже – сильно заботиться о его будущем. Родители давали ему необходимое: кров, пищу, одежду и образование, но чего-чего, а вот ласки и сердечности в отношениях с сыном явно не хватало. А он с рождения не испытывал потребности добиваться от них этого, но, наглядевшись на других, Ноэл понял, что он может найти себе поддержку в сестре, на крайняк – в брате. – Ты будешь о ней заботиться? Будешь её любить и охранять ото всех бед? – Да, да и да. Так вы подарите? – у Ноэла блестели глаза. Ханты и сами не знали, почему решились на второго ребёнка. Да и к чему это всё? Механизм был запущен. – А ты будешь любить её? – Больше жизни! Ноэл скинул с себя щупальца воспоминаний, только вот они снова оставили на нём следы. Он с детства подписал себе приговор – их с Дэйзи жизни связаны, как тут ни крути. Поэтому у Ноэла играли чувства в душе, и он согласился на предложение Люка. В сердцах он надеялся, что это его убьёт. – Вот это мой чувак! Вот это я понимаю! А то вёл себя как сыкло вонючее! Давай откроем новый мир и станем в нем королями. Олли запрыгнул на него, а Ноэл кивнул – только ему тогда не нужен был трон, он хотел сбежать от другой реальности. Самерс обнял его за плечо, сжав в грубой мужской хватке. Олли не бежал от другой реальности или второй жизни – это была его судьба. Или стать кем-то – выбиться со дна наверх – или умереть. *** Они приехали на машине Ноэла чуть раньше договоренного. Тот несколько раз сверился с навигатором и картами: ему не очень верилось в то, что их пригласили на заброшку почесать языками, больше походило на тот вариант, что с ними хотят разобраться. В худшем случае – с концами. – Не ссы, погнали! – сказал Олли и вышел из машины. Ноэл заглушил мотор и вылез вслед за другом. Не стал говорить, что это ему совсем не нравится: знал, что скажет на это Олли, поэтому просто старался смотреть в оба глаза, ожидая подставы. До самого здания от машины было не больше тридцати метров, но каждый шаг был похож на преодоление полосы препятствий: асфальт был вздыблен так, что одно неосторожное движение могло привести к падению и перелому ног или попаданию в яму с острыми кусками металла. Когда они зашли в проём двери, продолжая переступать через балки и торчащую арматуру, то в дальней части здания заметили свет. – Кажется, нас всё же ждут! – улыбка не сходила с лица Самерса. Ноэл шёл как можно ближе к нему, чтобы вместе принять удар: он боялся, что из-за своего восторженного отношения Олли будет невнимателен, а это могло стоить им обоим жизни. Он даже забыл о том, как Люк его избил, и Ноэла пугала эта собачья преданность. С каждым шагом они были всё ближе и, наконец, смогли различить, что под лампой на стуле спиной к ним сидел человек. Когда они подошли достаточно близко, он встал и развернулся, скинув с себя капюшон толстовки. Перед ними оказался Люк собственной персоной. В берцах, армейских штанах, за поясом которых торчал пистолет. Слишком наглядно и театрально, как показалось Ноэлу.