Тот, что-то промычав, открывает глаза и видит: они сидят спиной друг к другу на стульях и связаны. Голова раскалывается не от недавнего удара Олли, а от того, что их избили и бросили в какой-то сырой и тёмный подвал, освещённый парой ламп. Ноэл вспоминает, что они сидели в засаде перед складами тех, на кого должна была напасть банда через несколько часов, но их, видимо, вычислили и вырубили. – Люк нас убьёт, – причитает Олли, дёргаясь и пытаясь освободиться от верёвки. – Как бы нас не убили здесь раньше. – Не тупи: если не убили до этого, то мы им нужны, – продолжая вертеться на стуле, говорит Олли. – Хочется тебя огорчить, посмотри на пол. На полу в дальней части комнаты, до которой едва достаёт свет от лампочки, лежит оголённый провод. Откуда-то прибывает вода и, в конечном счете, подберётся и к ним. Их ноги привязаны к ножкам стульев, а на ступнях нет ни обуви, ни носков. – Блять! – Олли дёргается только сильнее, пытаясь освободить нижние конечности от верёвок. И чем активнее он пытается их растянуть со своей стороны, тем туже они натягиваются на Ноэле. – Блядство… Блядство! – Успокойся, Олли! Твоя паника тут ни к чему – надо подумать. Давай попробуем отпрыгать к дальней стене хотя бы, а там посмотрим. На три, готов? – Да! – Раз, два, три… Они делают маленький прыжок в сторону, а потом снова и снова, пока не оказываются у стены. Весь лоб и тело Ноэла покрыты потом, он слышит неровное дыхание Олли – тот тоже устал. – И что дальше? – с хрипотцой в голосе интересуется Самерс. – Я не знаю, Олли, пока ничего не придумал. – Тогда думай. Надо отсюда выбраться, я не хочу сдохнуть как крыса в клетке. Ноэл озирается по сторонам, отмечая, что вода прибывает достаточно медленно: кто-то решил вдоволь над ними поиздеваться. Олли ещё пытается некоторое время выбраться из пут. – Так, ладно! Давай базарь, а то я сойду с ума. – О чём ты хочешь поговорить? – Ноэл продолжает смотреть за тем, как вода прибывает, покрывая пол дюйм за дюймом. – Да, блять, о чём-нибудь! Ноэл, задумавшись, выдает не очень простую тему: – Расскажи самую страшную свою тайну. – Хули тебя пробило на признания перед лицом смерти? – Не хочу уносить с собой в могилу. Олли замолкает, борется с собой, а Ноэл сам удивляется своему спокойствию – для него это очередной квест и, как всегда, на кону жизнь. Хант надеется только на Люка, а если он не успеет, то, значит, так тому и быть. Он хотя бы умрёт плечом к плечу со своим братом. – Ладно, блять, твоя взяла, чего я трус что ли? Всё равно мы с тобой покойники… Я убил своего отца – настоящего отца, – поэтому и кочевал потом в приёмных семьях. Все посчитали это несчастным случаем, но это не так. Он был алкоголиком и постоянно бил меня, как капля попадала в рот. Оставлял на теле всё новые и новые шрамы – мелкие и большие. Как-то мы поднимались домой, и он неожиданно треснул меня так, что я упал на ступени и сильно ударился головой, кажется, рассёк тогда бровь. Не знаю, что на меня нашло, но я просто озверел: вскочил на ноги и толкнул его в спину, он не удержался и пролетел кубарем несколько пролётов, разбив лицо и голову. Я не жалею о том, что сделал. Ублюдок это заслужил – я не раскаиваюсь. Тишина давит на плечи, только тихо журчит вода и временами коротит провод. – Что насчёт тебя? – прочищая горло и слегка повернув голову в сторону Ноэла, спрашивает Самерс. – Я влюблен… – Ты издеваешься? Я тебе душу открыл, а ты мне хуету подсунул. Или ты гомик? – Олли, я люблю свою сестру. Ноэл замолкает, и Олли не успевает ничего сказать, как дверь рядом с ними щёлкает и в проёме показывается лицо Люка всё в крови. – Заебало вас, принцесс, из говна вытаскивать. – Ты чего размечтался, гадёныш? – отвлекая Ноэла от воспоминаний, спрашивает коп. – Эрик, прекрати! – Да таких говноедов, как он, надо сажать и надолго. – Не тебе это решать, а судье, – говорит Ноэл, принимая другую позу, чтобы в запястьях стало комфортнее и наручники впивались в кожу не так больно. – Тебе слово не давали, – продолжает тот же полицейский. – Приехали, – говорит водитель. Через некоторое время открывается дверь. Агрессивный полицейский хватает его за руку и выдёргивает из машины так, что Ноэл бьётся головой. – Надеюсь, что ты сгниёшь в камере до суда, – шипит коп в самое ухо. – Ну, смотри, у меня есть и другой вариант: я выйду отсюда и найду твою семью, – Ноэл только успевает это произнести, как Эрик бьёт его в солнечное сплетение. – МакАдамс, я тебя отстраню за такие выходки! Ноэл, сгибаясь и отплёвываясь, смотрит на копа, демонстрируя свою самую безумную улыбку. У них с Люком точно есть что-то общее. Ноэла хватает под руку другой полицейский и ведёт по ступенькам наверх. Заходя внутрь, Ноэл замечает, что внутри стоит гвалт от сотрудников и людей, которые пытаются что-то узнать или добиться от закона действий. Здесь настолько ко всему привыкли, что никто не обращает внимание на то, что его ведут в одном белье через весь зал. – Луиза, обработай его, а потом позови следователя в комнату для допросов. – А он мирный? У меня только нос зажил после последнего, вечно приводишь ненормальных, – на Ноэла смотрит темнокожая, слегка полноватая женщина в форме. – Женщин не трогаю, – отвечает Ноэл, смотря прямо в глаза Луизе. – Ну пошли тогда, красавчик. У Ноэла снимают отпечатки, фотографируют, он ведёт себя максимально расслаблено, не тратя нервов и сил зря. Всё делается медленно и неспешно, с одной лишь целью – вымотать его и накрутить. Он вспоминает слова и наставления Люка и следует им. В конце концов, ему дают одежду, чтобы он чувствовал себя комфортнее, если так можно сказать о робе. И сажают в комнату для допросов, пристегивая наручниками к столу. – А сигаретку можно? – спрашивает Ноэл прежде, чем Луиза выходит за дверь. – Раз вёл себя хорошо со мной, то организую тебе чего-нибудь. – Спасибо, Луиза. – Давно у нас таких вежливых не было, – говорит она и странно улыбается, возможно, не до конца веря в то, что он может быть виноват в том, в чём его обвиняют. Ноэлу же просто не хочется грубить даме, на руках которой он заметил свежие и знакомые следы от сигарет. Ноэл знает, что скорее всего за ним наблюдают через камеру, приделанную к потолку, поэтому он предпочитает вести себя тихо и смирно – он ни в чём не виноват. Через несколько минут Луиза приносит пепельницу и несколько сигарет с зажигалкой. Когда она кладёт всё на стол, он ловит её за запястье, а она хватается за пистолет по инерции другой рукой, готовая пустить его в ход. – Не позволяй ему делать это. – Он разворачивает запястье так, что рубашка приподнимается и становятся видны свежие раны. Луиза краснеет, и он отпускает руку, берёт сигарету и закуривает, наклоняясь очень близко ко столу. В дверях Луиза сталкивается с человеком в костюме, и Ноэлу не кажется, что он похож на обычного полицейского из района. Слишком уж хорошо тот выглядит, слишком расслабленно, он чувствует в себе власть. Проходя внутрь, открывает папку с делом, хмурится и пролистывает её – слишком театрально. Ноэл давно научился читать таких прохвостов, как открытую книгу. – Мистер Хант, я агент Фоллекс. – Закрывая папку, кладёт её на стол, а сам возвращается, чтобы закрыть дверь. Ноэл спокойно выдыхает дым и снова затягивается – руки потрясывает, оказывается, он уже давненько не курил. – Могу я, наконец, более подробно узнать, почему меня тут держат? Ваши сотрудники не были ласковы. – Это не мои сотрудники, я приехал из другого ведомства. – Неужели теперь ошибками интересуются и дальше нашего захолустья? – Такими ошибками, как ты, Ноэл, сложно не интересоваться. Хант лишь улыбается и наклоняется, чтобы снова затянуться в последний раз и притушить сигарету. – Может, вы перестанете ебать мозги и уже скажете, в чём конкретно меня обвиняют и какие вы имеете доказательства на этот счёт? – Ноэл избирает другую стратегию – нападение. – А ты умный парень. Только вот не в том положении, чтобы указывать что-то – это ты тут в наручниках. Но раз тебе так не терпится, то мы имеем ряд доказательств, что ты причастен к убийству членов банды Тамплиеров вчера вечером. Агент открывает папку, пролистав пару страниц, разворачивает так, чтобы Ноэл тоже видел содержимое. Хант догадывается, о чём идёт речь, но то, что он видит, всё равно выходит за грани его понимания – перед ним множество фотографий с места событий. На них лица и тела обожженных в адском пламени людей. Искореженный жаром металл, обугленный салон и застывшие гримасы ужаса на лицах жертв. Ноэл сомневается в том, что забудет это зрелище, – в нём рождается отвращение к методам Люка. Конечно, он знал, что тот убивал, но это было быстро и почти безболезненно, по крайней мере, в этом убеждал себя Ноэл. Только вот это не худшее, что творил Люк: как оказалось, он не брезговал пытать тех, кто сделал что-то против него и его семьи. Агент Фоллекс переворачивает страницу, и там фотографии тех, кто погиб в машине – только живых и улыбающихся. Совсем юных. Им было не больше того, во сколько сам Ноэл вместе с Олли пришли в банду. – Это Чед и Брюс Натс.