— Ты очень заботливый со своими гостями, — говорю сквозь улыбку. Кирилл поднимает вверх уголок губ и оборачивается, потому что нас прерывает стук в дверь. — Это, наверное, ужин, — предполагаю. — Я открою, — уходит, ступая босыми ногами по ковровому покрытию пола. Сползаю с кровати и прислушиваюсь к тихим голосам. Выхожу из комнаты только тогда, когда хлопает дверь и наступает тишина. На обеденном столе поднос с ужином. Там стейк с кровью и салат. Еще бутылка вина, которое Кирилл разливает по бокалам. Выдвигает для меня стул и сам усаживается на соседний, делая короткий глоток. — Я угадала с выбором? — киваю на поднос, подойдя. — В десятку, спасибо, — принимается он за еду. Сжимая пальцами спинку стула, сдерживаю желание провести ими по линии его плеча. По теплой коже, от которой даже на расстоянии исходит запах геля для душа. На ужин он совершенно точно не собирается тратить много времени, ведь орудует вилкой и ножом быстро. Возможно, он просто голодный, в любом случае, делить его внимание даже со стейком на тарелке вдруг возмутительно не хочется, и это не нетерпение, а жадность! Отодвинув стул, усаживаюсь на него и беру свой бокал, спрашивая: — Чем займемся после ужина? Звучит так, будто речь идет об обычном семейном вечере, но я здесь уж точно не для того, чтобы смотреть телевизор. Я хочу совсем другого. Хочу его внимания. Жадно. — Есть одна идея, — отвечает, запивая еду вином. — Обожаю твои идеи. Все до одной… И это правда, черт возьми. Его идеи, сумасшедшие или нет, каждый раз трясут почву у меня под ногами. — Ты еще не выслушала эту, — смотрит на меня, усмехнувшись. — Теперь я начинаю волноваться… — Ты можешь сказать нет, и мы придумаем что-нибудь другое. — Ненавижу говорить тебе “нет”… — произношу тихо. — Не хочу быть говнюком, — замечает с очередной ухмылкой. — но ты, по сути, еще ни разу не сказала мне “нет”. — Ты засранец, — констатирую, хватая свой бокал. Кирилл смеется, собирая морщинки в уголках своих чертовски веселых глаз. Выглядит настоящим мальчишкой! От звуков его смеха у меня в груди рождается горячая вспышка, а в животе раскаленный шар. Склонив набок голову, вздыхает и спрашивает: — Знаешь, что такое добровольный обмен властью? — Звучит, как БДСМ, — складываю на груди руки. — Да, можно и так сказать. Это больше психология. Если правильно воспринимать ситуацию, можно получить… острые эмоции, — объясняет неторопливо. — Что воспринимать? — смотрю него с легким напряжением. — Что ты хочешь сделать? — Хочу кое-что попробовать. — Это как-то связано с температурой в номере? — Напрямую, — улыбается. — Тебе должно быть очень комфортно. Поэтому еще раз спрошу, тебе комфортно? — Просто скажи, чего ты хочешь, — говорю, вставая. Кирилл тоже встает. Положив руки на талию, говорит: — Хочу тебя связать. — Что? В смысле… завязать мне руки? — Не совсем. Я свяжу тебя так, что ты станешь абсолютно беспомощной. — Ты имеешь в виду связывание? — доходит до меня наконец-то. — Да, его. Пока безмолвно хлопаю глазами, Кирилл молчит. Дает мне время переварить информацию, глядя на меня в упор. Я бегаю глазами по его сильному спортивному телу, спрашивая: — И что потом? — Это не обязательно должно заканчиваться сексом, если ты об этом. — А чем тогда? — Думаю, ты догадываешься, чем. — Я не могу получить оргазм, я же говорила… — Маша, — разжевывает, как ребенку. — Я не строю никаких ожиданий. Я дико хочу увидеть твой оргазм, но, если этого не произойдет, мы в любом случае увидим мой. — Я не могу. Абсолютная беспомощность — это не для меня, — отрицательно качаю головой. — Это для меня СЛИШКОМ. — Физическая беспомощность здесь просто средство достижения цели. Ты будешь беспомощна, но весь контроль будет у тебя. В этом своя острота. — Давай просто посмотрим телевизор! — Успокойся… — он вскидывает вверх руки. — Это просто игра. Я не сделаю ничего, если ты этого не захочешь. — Господи, — прикладываю ладони к щекам. — Да я не знаю, как себя поведу! Ты понимаешь это? Может быть, свалюсь в паническую атаку! — Я не дам тебе в нее свалиться. Я обещаю. Вся эта хрень со связыванием строится на доверии. Ты мне доверяешь? Сглотнув, смотрю на него большими глазами. Да кроме него я, кажется, вообще никому не доверяю! — Кирилл… — выдыхаю еле слышно. — Хорошо, — снова вскидывает руки. — Успокойся. Давай закроем тему. Протянув руку, он берет со стола бокал и выпивает его залпом. Мое дыхание частое, как и пульс. Перед глазами пляшут картинки. Все, что я когда-нибудь видела в сети на предложенную им тему. Это и притягивает и пугает… — Ты злишься? — смотрю на профиль Кирилла, пока он наливает себе еще вина. — Я никогда на тебя не злюсь, — говорит, повернув голову. — Никогда. Запомни это. Больше всего на свете я хочу верить. Мне будет невыносимо знать, что его терпение лопнуло. Холод этих страхов заставляет сделать шаг вперед, потом еще один. На нем я обнимаю Кирилла Мельника за талию и прижимаюсь носом к его груди, ведь прикосновения и действия, в отличии от слов, никогда не врут. Поставив бокал, он смыкает руки за моей спиной и опускает мне на голову свой подбородок. Он смыкает руки так, чтобы я вжалась в него всем телом. Почувствовала каждый сантиметр его тела. Почувствовала легкое напряжение, которое оно излучает, и оно от удовольствия, а не от желания послать меня куда подальше… Мои глаза закрываются. Я не в состоянии держать их открытыми, пока под кожей носится тепло и чертов кайф… Боже, какой же он теплый и сильный. — Ты уже делал это раньше? — спрашиваю. — Дурацкий вопрос, конечно же, делал… — Делал, — произносит над моей головой. — Где ты научился?