Кариль уже разделась и, протянув руку в сторону от себя (туда, где предположительно находился край рабочего стола, а то есть — небольшая полочка на нем), небрежно положила туда одежду и забралась под одеяло. — Не знаю, если честно, — ответила она после проделанных манипуляций. — Я не запоминаю, кто и что… — Можешь его найти?.. — Мари… — И когда найдешь, организовать нам… — Мари… — Встречу? — МАРИУС! — девушка аж села на кровати, вся пылая праведным гневом. — Ты меня отрываешь от работы, объясняя это тем, что мне надо бы поспать, а потом не даешь мне, собственно, поспать! Это что такое вообще? — Кари… — Нет, мистер, погодите! — ее уже было не остановить. Женщину вообще не остановишь, стоит ей только взять разгон. — Потом ты задаешь какой-то вопрос и говоришь, что он последний, а спустя уже несколько секунд надоедаешь мне еще пачкой! Любимый, я тебя зарежу. Мариус молчал. По опыту он знал, что надо дождаться штиля, чтобы выплыть из этой бухты. Кариль еще некоторое время посидела, но, поняв, что ничего в ответ не услышит, легла на бок лицом к столу. — Хорошо, — через зевок сказала она. — Найду его и устрою вам сеанс. Психотерапевт ты чокнутый. Мариус, прошелестев одеялом, пробрался к Кариль и чмокнул ее в щеку. — Я тебя тоже. Она поняла, о чем он. 2 3 Привет, мистер Шляпа! Я хотел лишь только подписать пару строк к прошлому своему письму на твое имя. Дело в том, что я знаю, что ты не существуешь и что кое-кто другой прочитал мной написанное. Я хочу сказать, что это не беда и я не обижен и не оскорблен. Я считаю, что, раз что-то произошло, значит это должно было произойти. Вероятно, и данные обстоятельства тоже сослужат мне своего рода службу, ты согласен? Пока мои письма хоть кто-то читает, ты существуешь. Ты каждый раз принимаешь новое обличие, но, так или иначе, все равно существуешь. Ты — просто понятие, а не сам человек. Ты — мои мысли о читающем, а не он сам. По сути, ты и не должен существовать в полном смысле этого слова. Я придумал тебя и смысл твоего бытия в качестве мысли. Вот она, твоя задача: Просто позволь тому, что должно, случиться. Оэджи. 4 Мариус специально проснулся с утра пораньше, чтобы успеть выключить будильник и дать Кариль немного времени на досмотр сна. Пока девушка спала, он успел сходить в душ, допить холодный, забытый ночью кофе и приготовить вместо него горячий капучино. В холодильнике он нашел упаковку с двумя пончиками. Поставив их на полминуты в микроволновку, Мариус вернулся в спальню-кабинет, тихонько подошел к кровати и сел перед спящей Кариль. Будить ее не хотелось — она спала сном младенца, ее лицо выражало чистую невинность. Не знай он, где вчера ошивалась эта самая невинность, Мариус бы даже растрогался. Сейчас же он нежно улыбнулся, удивившись такому контрасту внешнего облика и внутреннего мира, осторожно протянул руку вперед и двумя пальцами поправил спадающую на лоб Спящей Красавицы1 прядь волос. Тревожимая недовольно забурчала и вцепилась в одеяло, порываясь натянуть его на самые уши. — Вставай, Кари, — в полголоса позвал молодой человек. Ответом ему было лишь недовольное бурление слов внутри горла. — Я жду. Кари с трудом разлепила один глаз. — Пять минут?.. — с надеждой попросила она. Мариус замотал головой, и Кариль надулась, точь-в-точь как делают дети. Микроволновка запищала, возвещая о том, что пончики нагреты, а ее работа выполнена. — Видишь, микроволновка уже работает, — сквозь улыбку сообщил Мариус, вставая. — И тебе тоже надо бы. — Пытки какие, люди добрые… — пробурчала Кариль в одеяло. — Сам спать зовет, а с утра пораньше будит еще… Изверг какой-то. — Давай-давай, — подгонял ее Мариус тем временем. Голос его доносился уже из коридора. Кариль присела на кровати и посмотрела в дверной проем, удивившись, что ее мучения так неожиданно прервались. — Кофе на столе, а пончики я пока не вынимал из микроволновки, чтобы они не остыли. Не забудь достать их. Я буду в машине — надо ее завести. У тебя пятнадцать минут. Улыбнувшись ей, парень исчез в дверях, оставив Кариль наедине с собой, к тому же — в полной прострации. Да, дела… Пятнадцать минут. И это на то, чтобы одеться, умыться и поесть… Если женщину поставить перед фактом, она в большинстве случаев немного поспорит, но так или иначе примет его как должное, в конечном итоге подстроившись под него. Вот если бы Мариус не сказал: «у тебя пятнадцать минут» тоном, не претерпевающим никаких возражений, то на вряд ли Кариль вообще бы встала сегодня утром. Скажи ей: «за пятнадцать минут управишься?», и она бы так и лежала бы до вечера в уютной постельке, никем не тревожимая. Кроме директора школы. Которого, впрочем, можно легко игнорировать, легким движением пальца выключив телефон. Но нет — нет иного пути. Чувствуя себя солдатом на службе, одевающемся, пока горит спичка, Кариль кое-как собралась и уже через восемь минут вытаскивала пончики из микроволновой печи, весьма ловко перемещая их в ротовую полость и стискивая своими только что почищенными зубами. Проверив, все ли она выключила и закрыла, все ли тетради забрала, она наконец вышла из квартиры, не забыв (что удивительно в таком состоянии) закрыть за собою дверь. Голова сама по себе клонилась вниз — было очевидно, что желание спать, возникшее уже с утра, с течением дня будет только лишь усиливаться. Ну вот как все-таки повезло богатеям, которые могут спать себе и спать, сколько душе угодно, а ей — умной и самостоятельной, ни от кого не зависящей — приходится вставать ни свет ни заря и ехать на работу, чтоб только провести последующие несколько часов в компании довольно неприглядных личностей. Тут тебе и полнота, и худоба, и вонь, и гонор, и смех, и слезы — прямо не школа, а мыльная опера с примесями хоррора и намеками на многосерийность и тотальную бессюжетность. Какого черта она вообще туда ходит? Додумывать мысли пришлось уже в машине, хотя как она там очутилась, Кариль не поняла совершенно. Оно и не мудрено — сколько вчера она выпила? Куда тут на утро быть огурчиком? Тем более в такую-то рань? Благо еще, Мариус молчит себе и тихо-мирно рулит. Не хватало еще разговоров, утреннего — достаточно. Еще — увольте. Случайно вспомнилось письмо этого злосчастного Оэджи. Почему-то оно словно застряло под корочкой мозга. Словно заноза под ногтем, обломавшаяся прямо у основания — никак не вытащишь, а забыть не получается, ибо болит и ноет. Наверное, все дело было в том, что она перечитывала одно и то же чуть ли не с десяток раз. Неудивительно поэтому, что информация на клочке бумаги буквально впечаталась в мозг. Тетради были запиханы в сумку, а сумка покоилась на коленях — Кариль никогда не оставляла ее ни сзади, ни где-то еще. Это была не вещь, это была часть ее тела — полноценная третья рука, и поэтому она постоянно была рядом. Кинув взгляд в нутро своего всегдашнего спутника, Кариль, заметив тот самый листочек, о котором только минуту назад вспомнила, выудила его и принялась перечитывать. В который уже раз. Мариус, стрельнув глазами в сторону зашевелившейся подруги, поинтересовался: — Опять тот листок? Девушка промолчала, дочитывая до конца. Брови были сдвинуты, что показывало, как сильно Кариль напрягает свой мозг и заставляет мысль течь в правильном направлении, хотя той так и хотелось завернуть куда-то или исчезнуть вовсе. Слишком уж ныла голова, чтобы еще заставлять ее работать. Но, подумав, что раз от боли в мышцах помогают физические упражнения, то от головной боли вполне излечит умственная активность, девушка перестала мучиться и вместо этого принялась думать и разбирать по частям то, что вновь взяла в руки. — Ты не забыла, что мне обещала? Девушка быстро посмотрела в сторону Мариуса и тут же отвернулась, уставившись на дорогу и прикидывая, сколько оставалось еще до школы. Оказывается, они уже подъезжали, так что был смысл готовиться к новым тяготам и мукам, а также — настраиваться на работу, хоть это и казалось сейчас крайне трудным и чуть ли не невозможным. — Что-то я не припоминаю, что я тебе именно обещала, — с нажимом ответила она. Сейчас ее раздражало все. И это понятно — когда человек не высыпается, его легко выводит из себя абсолютно любая мелочь. Вот и сейчас то же происходило: Мариус был под прицелом, и, сделай он шаг влево-вправо, Кариль могла его пришибить на раз. Но парень, очевидно, был не таким идиотом, как все остальные. Казалось, он знает, где можно подорваться при прогулке на этом минном поле, и поэтому так мастерски обходит все опасные места. Не зря же Мариус работает психотерапевтом. Надо отдать ему должное — в отличие от множества «профессионалов» в данной области в наше время, он был действительно хорош в плане понимания людей. Он не просто сидел на своем кресле и, слушая очередного пациента, кивал в такт льющимся словам, смотря при этом на часы и время от времени предлагая всякие разные тестики. Нет, Мариус на самом деле мог слушать. Он вслушивался, интересовался деталями и через какое-то время полностью окутывал себя тем, что ему говорили. Он не нагружал себя сыпавшимися на него проблемами, но он умел вообразить их в качестве табличек перед собой. Пока пациент говорил, Мариус мысленно проводил линии от одной дилеммы к другой, что-то подмечал, что-то подчеркивал, делал выводы и проводил параллели. Он работал. Он на самом деле работал, а не просто так просиживал сиденье кресла. Ему не стоило труда разобраться в человеке. Нет ничего удивительного в том, что он давно раскусил, что из себя представляет душа Кариль. Он давно разгадал все ее секреты, принял все ее минусы и увидел ее с разных сторон. Можно сказать, что он съел изюминку. Он знал ее от и до. И их отношения были идеальными, потому что Мариус всегда знал, что нужно делать в той или иной ситуации. Вот и сейчас он прекрасно справился с нависшей неприятностью. — Приехали, — сказал он спустя некоторое время, за которое Кариль успела остыть и отдохнуть, убрать палец с курка воображаемого пистолета и дать своей жертве время уверенность в своей безопасности. Девушка повернулась в сторону Мариуса и поймала его взгляд. — Я не знаю, из какого он класса, — начала она. Теперь уже она сама хотела говорить об этом. — Оэджи, я имею в виду… Но я думаю, можно пойти к директору и запросить списки учеников разных классов. Оэджи — это все-таки не такое уж частое имя. Я даже и не думала, что кто-то еще называет своих детей так, — краешком рта Кариль улыбнулась. Мариус молчал, внимательно слушая и не спуская глаз с лица собеседницы. — Сколько сейчас времени?