Отсыпаться уже времени нет. Так что развожу пакетик шипучки прямо в бутылке, стряхиваю ноль двести пятьдесят и вливаю их в глотку, морщась и кашляя. Следом иду в ледяной душ. Вылажу из него отбивая чечетку, вытираюсь и заставляю себя ускользнуть собираться на работу. С белой рубашкой справляюсь на ура. Но зато еле как влезаю в юбку-тюльпан. Я дозакусывала? И если учесть, как подсела на сладкое в последние недели… вот это поворот. Вздохнув, кручусь возле притараканенного из (уже чужой) квартиры зеркала, показывающего безбожно набранное лишнее на задней части. Да… я боюсь себе представить, что подумает чёртов Илья Денисович, если я вильну этими килограммами мимо. И так в последние месяцы сдерживать его становится все сложнее. Решаюсь спастись деловым макияжем, стирая весь огонь и блуд с лица. А ещё надо волосы высушить и завить Дайсоном (на свои деньги купленным), так что на работу придётся опять на такси. *** Время клонит к обеду. Я еле клонюсь не заснуть. А это значит что? Значит, что можно заказывать нам с Вадимом Денисовичем суши. К нему как раз заглянет моя Алёна, спасая меня от голода и гула в еле трезвеющей голове. Говорят, я ещё хорошо держусь. Кажется, сегодня подкосило всё наше среднее звено, на месте нет ни бухгалтерии, ни штата секретариата, ни даже въедливых кадровичек. Кажется, выжили лишь самые стойкие и самые едкие - редактора. Так что даже горжусь собой, пытаясь казаться в глазах редко заходимых сотрудников той ещё ЗОЖницей. О Боже, будто никто не видел, как моя блудная вторая личность вчера страдала у бара? Хотя я бы посмотрела на себя со стороны и поболтала бы с теми, кто видел это эпичное грехопадение. И надеюсь, в их число не войдёт въедливый блонди. — Алла, привет! - Влетает майский ветерок в лице девочки-одуванчика в джинсовом комбезе. Касаткина подлетает ко мне, улыбаясь. Даже засматриваюсь, думая, что всё-таки Ронин-средний не такая уж и заноза. Девчонку вон счастливой сделал, расцветает моё золотко. — Какая ты красивая сегодня, - шепчу, вытаскивая из нижнего шкафа одну из неоткрытых коробочек конфет, которыми обычно меня обхаживают. Сейчас на сладкое смотреть не могу, потому отвожу взгляд и сглатываю, когда смутившаяся Алёнка пробует одну. — И ты, - жуётся девчонка, улыбнувшись и склонившись над моим столом. Цокнув, тяну руку к её носу и легонько щёлкаю по нему, сжав губы и помотав головой: — Не знала, что ты врунишка! — Но ты же, правда, хорошо выглядишь! Кажется, именно сейчас из меня думают вылиться все мои влитые “хорошо”, так что приходится глушить в зачаточной стадии рвотный позыв и отодвигать конфеты с ликёром подальше. Фу, запахи - кто мне их подарил? Прямо бее... Мы дожидаемся суши. Я даже умудряюсь за ними спуститься на лифте, держу лицо, поблагодарив охранника, принявшего курьера, и расплачиваюсь корпоративной карточкой, утаскивая пакетик с двумя коробочками. Ммм, вот нравится мне у нас. Проходя мимо кафетерия, в котором сейчас как раз тусуются все выжившие, воспользовавшись обеденным перерывом, закрываюсь шуршащей японской кухней, побаиваясь быть кем-нибудь остановленной. Я не хочу слушать свежие слухи! И не хочу знать, являюсь ли их главной новостью. Как-то… расхотелось! Пусть это всё умрёт там, где и началось. Вызываю лифт и спокойно поднимаюсь к нам, тут же передаю Касаткиной её порцию и со спокойной душой выпроваживаю её в кабинет вечно занятого Денисыча. Второй кабинет, к моему счастью, сегодня пустует. И я в общем-то уже этому рада! Сажусь за свой стол, пользуясь легко ускользающим спокойствием и вместо прекрасных изысков Японии, к которым всегда лежала моя душонка, достаю из тумбы личный блокнот. Листаю его, смотря на свои каракули в тот или иной недавний период и думаю, что те становятся всё чернее… это чирканье - просто способ снизить стресс, которого, объективно, стало слишком много. Кажется, я не справляюсь сама с собой. И что с этим делать? Вздохнув, беру ручку и опираясь на ладошку левой руки, провожу линию по чистому листу, следом рисуя вторую и отключая хоть на эти доли секунд себя всю такую всё знающую, серьёзную и понимающую… ту себя, кто и оказался загнан. Дёрнувшись, вдруг останавливаюсь и смотрю на результат, не понимая, откуда взялись очертания силуэта того мальчишки… в наушниках и капюшоне. Хай 3 "Желаю тебе ни добра, ни зла" Ты соскучилась, Аллочка? Алёнка сбегает на пары спустя мой скудно проведённый час. Я торчу на корпоративной почте, отсеивая письма, отвечаю на звонки и передаю сообщения единсвенно адекватному. Филадельфия вообще не лезет. Красота так и стоит до 16:30 и тут же летит в урну, стоит только дверцам лифта раскрыться и выпустить в наш холл того, кому теперь придётся же улыбаться. Илья-Сученович подходит ко мне так вальяжно и дерзко, будто в ночной квартире всё же оказался он, а не таинственный брюнет, заставивший периодически о нем задумываться. Зато этот выставляет в разные стороны руки и крутится вокруг своей оси, думая, что заигрывает со взрослой тётей. Наивный. — Добрый день, Аллочка. А вот и я! Ты соскучилась? Я кошусь в сторону двери его старшего брата и пытаюсь держать лицо, искренне прокляв за уменьшительно-ласкательную форму моего святого имени. — Алла. - Возвращаюсь к клавиатуре и напускаю на себя занятой вид, будто в календаре главного босса что-то могло измениться за минуту. — Разве после вчерашнего ты для меня не Аллочка? Я пытаюсь сказать ровнее… — Не понимаю, о чём Вы, Илья Денисович, - специально тяну, хотя сейчас должна бы принести кофе. Да вот обойдётся… — Зай, ты не помнишь что ли? "Зая" сейчас обнажит зубки и… улыбнётся. — Нет. Главный бабник и фетишист сего двора наклоняется ко мне и с той же похабной интонацией цедит: — Мы танцевали! Самодовольная спесь на миг слетает, когда я выдыхаю, искренне уточняя: — И это всё? — А этого не достаточно? - Уточняет мальчишка, нахмурив светлые брови. Я хмыкаю, улыбнувшись. И всё же встаю, мысленно восхвалив себя пьяную за хоть какие-то рамки морали. — Вам капучино, Илья Денисович? Это игнорирование снова его задевает. Но я же не обязана бросаться в ноги, если этого не хочу? Ухожу до кофемашины и уже спустя пять минут, которые он зачем-то ждёт, сидя в моём бедном кресле, вручаю этому поганцу его кофеёк. Чтоб он им и подавился… — А куда ты, кстати, сбежала? - Уточняет, взглянув исподлобья. Отпивает пенку и довольно щурится. — Никуда, Илья Денисович. Приходится держать в руке железный поднос, будто щит, защищающий меня от бросаемых взглядов. — Вот ты красивая, нежная, сасная, секси-Аллочка. Я же тебе тоже нравлюсь, уверен! Ты вчера от одного танца таяла, а представь, как было бы, если бы мы продолжили? Наверное, он ждет, что я начну млеть, но вместо этого только морщусь. Таяла? Я? С ним? Надеюсь, мальчик это всё нафантазировал. Только желание отрубить свою беспокойную голову, покреститься и закодироваться не исчезает. А его, в очередной раз, не смущает наличие официального властелина моего паспорта, который пока еще числится владыкой четырнадцатой и пятнадцатой страниц. Этот парниша не в курсе, что я подала заявление на развод. И лучше об этом ему и не знать! — Не надо со мной так говорить, - снова подкрепляю рабочим тоном. - И Вас ждёт Вадим Денисович. Он сегодня очень злился… Пока тот гасит едкой усмешкой, сравнивая злость сводного брата с мнимым отсутствием половой жизни, я всё же перестаю считать его скудную извилину действующей: — На Вас. С утра ждал. Мальчик хмыкает и недовольно хмурится. Всё же поднимает свои габариты с места простой секретарши и, думая, что я не помню всех его выкрутасов, резко подаётся ко мне, явно планируя облапать. Успеваю сделать шаг назад, а хотелось бы хлоборызнуть подносом по морде. Цокает, выставляя указательный и прошипев: — Всё равно уломаю, золотко. И тут я уже еле успеваю сдержать тошноту. Боже, буэ. Просто буэ. Когда этот уходит, достаю из клатча салфетки и протираю рабочий стол с креслом, пытаясь избавиться от фантомного присутствия этого быдлёнка с дешевыми понтами. Решаю успокоить нервы и достаю свой блокнотик, снова начиная бездумно чиркать на некогда белом листочке. Это всегда со мной было, наверное. Сколько листов потрачено - даже не сосчитать. Так тянутся минуты и я даже улыбаюсь, расслышав, как Илью проклинает нормальный босс. Убираю антистресс обратно и заодно сохраняю на компьютере всё, чего сегодня касался мой взгляд. Потянувшись, думаю вознаградить себя ещё одной порцией антипохмелина, но даже не успеваю встать до куллера, как рядом оказывается всё та же слизкая грязь. — Илья Денисович, отодвиньтесь, - произношу едко, едва удерживая своё шаткое равновесие.