Они вернулись домой, вошли в пустую квартиру. Татьяна прошла на кухню, чтобы поставить чайник, и тут раздался телефонный звонок. Муж и жена наперегонки помчались к телефону, но звонил не Андрей, а Владимир Васильевич Деревянкин. Он тут же начал успокаивать взволнованных родителей. – Никуда ваше любимое чадо не денется, – внушал он Тане, – он же не ребёнок, не заблудится. Я попрошу своих знакомых, чтобы пошарили по злачным местам, может быть, где-нибудь его обнаружат. – И ты туда же – по злачным местам… Ну шарь, шарь, – безнадёжно ответила Татьяна. – Да не убивайся ты так, Таня! Ничего же не случилось. Лучше приезжайте с Сергеем к нам, посидим у камина, потом у костра, шашлыки приготовим. – Спасибо, – вздохнула она и положила трубку. Ночь прошла беспокойно, уснуть не удалось, и утром Татьяна поехала на работу только затем, чтобы отпроситься и серьёзно заняться поисками сына. Муж тоже отправился на работу, и она надеялась, что вместе с Владимиром Васильевичем они что-нибудь придумают. Несчастная мать в свою очередь составила план поиска, решив использовать все имеющиеся шансы. В первую очередь она позвонила Ларисе Финк. Очаровательная Лариса, сохранившая свою красоту и с возрастом, не любила, когда в её присутствии кому-то нравились другие женщины. Она не одобряла их выбора, потому что считала себя гораздо лучше. Было бы опрометчиво и делиться с ней какой-нибудь большой радостью – у неё могло бы надолго испортиться настроение. Но уж если у тебя случилось несчастье, то надо обращаться именно к ней: она относилась к тем друзьям, которые познаются в беде, а не в радости. Наверное, это правильно. В радости нам друзья не нужны. Вот и теперь, закончив охи, ахи и выражения сочувствия со слезами в голосе, Лариса обещала обеспечить поиски Андрея по своей медицинской части. Работая в областном отделе здравоохранения, она имела подчинённых, которым могла дать поручение проверить больницы и морги во всех районах Москвы. Поговорив с Ларисой, Татьяна отправилась в милицию, где имела долгую беседу сначала с дежурным, потом со следователем. Профессионалы сыска предположили, что исчезновение Полякова А.С., адвоката, может быть связано с его профессиональной деятельностью. Насолил кому-нибудь, вывел на чистую воду – вот его и похитили в воспитательных целях. – Вы не пытались общаться с сыном по сотовому телефону? – спросил следователь. – Он у него остался дома. Мы с ним ездили в Петербург, он его туда не брал, а когда приехали, Андрей помчался к любимой женщине, забыв о телефоне. – К женщине, говорите? Эту версию тоже надо проверить. Иногда именно они бывают виноваты в пропаже мужика. Давайте её адрес, мы её вызовем. Татьяна ужаснулась, внимательно посмотрела на следователя, пытаясь понять, не шутит ли он. Но лицо молодого человека было серьёзно, он держал наготове ручку, чтобы записать всё, что она скажет. – Я не знаю адреса, никогда там не была, – извиняющимся тоном произнесла Татьяна, – могу дать только телефон. – Давайте, – согласился следователь. Она достала из сумочки блокнот и мысленно похвалила себя за то, что когда-то на всякий случай записала телефон Майи, где часто бывал её сын. – Вы не помните, какие дела он вёл последнее время? Татьяна задумалась. Сын не рассказывал ей про все свои дела, она знала только те, к которым сама была причастна. Но надо было что-то рассказать, чем чёрт не шутит… И она рассказала следователю про скелет под домом в Малаховке, про долги дочери Ирины Витушкиной, потом внезапно вспомнила, что и с Майей Андрей познакомился в суде, когда защищал её от посягательств бывшего мужа. – Это уже кое-что, – обнадёжил её следователь, – бывший муж – тоже зацепка. Будем искать… Кстати, вам ещё не звонили с требованием выкупа? – Что? – не поняла Татьяна. – Если, к примеру, его похитили, то могут с вас потребовать выкуп. Если это случится, обязательно поставьте нас в известность. Будет шанс задержать преступников с поличным. – Какой с нас выкуп? Мы не богачи. – Это всё условно. Квартира есть у вас? Машина? Могут забрать, чтобы вернуть вам сына. Но не предпринимайте ничего без нас! Татьяна вышла из милиции с тяжёлым чувством непосильного груза, который она вынуждена нести. Ей пришла в голову страшная мысль, которая по непонятной причине не приходила раньше. Вспомнив про скелет на даче, она припомнила и тот факт, что похороненный там человек сначала просто пропал, исчез, как бы испарился. Его искала та же милиция, искали родственники, друзья, но безуспешно. Не искала только жена, которая его и укокошила. Надо будет с ней поговорить, решила Татьяна. И, не дожидаясь вечера, отправилась к Майе в библиотеку. Увидев её, Майя встала. Зеленовато-карие и удивительно прозрачные глаза смотрели испуганно. Прозрачное имя, прозрачные глаза… Останешься тут равнодушным! Татьяна быстро поздоровалась и сразу перешла к делу. – Андрей не появлялся? – Нет. – Зачем ты его искала? Он тебе срочно понадобился? – Хотела с ним посоветоваться. Я беременна, Татьяна Михайловна. Я не могу этот вопрос решать единолично. Так вот в чём дело – ещё один сюрприз! – Его нигде нет. Вот уже трое суток никаких известий. Может быть ты знаешь, где он? Майя встревожилась, на глазах показались слёзы. Она отрицательно покачала головой и достала носовой платок. – А твой бывший муж из ревности не мог свести с ним счёты? – Мой муж? Его уже полгода нет в Москве. Он на Севере, на заработках. – Ты это точно знаешь? – Да. Он же мне алименты шлёт. Майя опустила глаза и снова вытерла слёзы. Несчастная женщина с неустроенной судьбой. Зачем ей убивать её сына? – Я хотела предупредить. Если вызовут в милицию, не пугайся. Просто ответь на их вопросы. Они сейчас всех будут допрашивать. Что касается ребёнка… Я думаю, Андрей был бы рад. Она не сразу сообразила, что употребила глагол в прошедшем времени: был. Неужели она допускает мысль, что Андрея уже нет в живых? Нет, не допускает. Но ситуация такая, что приходится прокручивать все варианты. Если его уже нет, то ребёнка Майи надо сохранить всё равно: это их внук, это продолжение Андрея. Вернувшись домой, Татьяна позвонила мужу, доложила о том, что успела сделать. Узнала, что Андрея ни в кабаках, ни в ресторанах, ни в других злачных местах не нашли. Она даже не знала, радоваться этому или огорчаться. Потом пришла к выводу, что неизвестность хуже всего. Пусть горькая, но правда. По каналам Кости Вениаминова тоже не было никаких новостей. С друзьями Андрей давно не общался, бывших подруг не навещал. В воду он канул, что ли? А если и правда, в воду? Утонул в Москве-реке, а тело ещё не нашли. Не сам, конечно, утонул, он плавает хорошо, в детстве она водила его в бассейн, и там его научили. Столкнул кто-нибудь… Не факт, что мужа Майи нет в Москве. Он мог на пару дней прилететь, чтобы сделать своё чёрное дело или киллера нанять. Женщина с прошлым – это не подарок. И почему её сын такой невезучий? Вот муж – другое дело. Женился на хорошей девушке Татьяне, без детей, без бывших мужей. А Андрей и жениться-то никак не решится! Да и ведёт он себя по-другому, не так, как отец. Татьяна вспомнила неприятный случай, когда два года назад после свадьбы друга Кости Андрей пришёл домой под хмельком, да не один, а с полупьяной девицей, и тут же закрылся у себя в комнате. Сергей себе такого не позволял ни до женитьбы, ни после. Утром, выпроводив девицу, Андрей как ни в чём не бывало начал рассказывать родителям о том, как ловко они, друзья жениха, выкупили невесту. – Вы представляете? Ни рубля не заплатили! Эти подружки такие наглые, готовы догола раздеть. А мы так небрежно вручаем им конвертики, хватаем невесту и уезжаем в ЗАГС. Они и опомниться не успели, не догадались сразу, что в конвертиках – добрые пожелания, а не деньги. Например, такое: Не стесняйтесь, не смущайтесь, улыбайтесь, Даже смейтесь, если вам смешно. И на шутки никогда не обижайтесь. В жизни надо быть серьёзным, но… – Да, ты у нас большой шутник. А пьяная девица – тоже шутка? – строго спросил отец. – А-а…, – отмахнулся Андрей, – не помню. Но я больше не буду. И ушёл подальше от родителей, чтобы не слышать их упрёки. Но потом, когда в семье Кости родился наследник, Татьяна с удивлением заметила, что сын её любит детей. Она-то думала: он не женится, потому что не хочет себя обременять семейными обязанностями. А он во время телефонных разговоров с Костей всё время спрашивает его о ребёнке, интересуется, как он растёт, что умеет делать. Да его надо было срочно женить! Очнувшись от воспоминаний, Татьяна вернулась в действительность. Кто спасёт её сына, если не она сама? Ведь это она увезла его из армии, узнав, что его там обижают. Неизвестно, чем бы закончилась эта служба в Казахстане, если бы она его тогда не украла. Он не жаловался, не плакал, домой не просился. О том, что он лежит в больнице, она и узнала-то не от него. Так за что же ты, господи, его всё время наказываешь? Татьяна не умела молиться, никогда не ходила в церковь, а если оказывалась там на какой-нибудь экскурсии, то чувствовала себя плохо, как на том свете. Она не считала церкви божьими храмами, а только произведениями искусства. Если уж общаться с богом, то напрямую, без посредников. Она же не грешница, чтобы ходить замаливать грехи, она и живёт-то по божьим заповедям. Татьяна попросила Бога спасти её сына, если ему угрожает опасность, и указать дорогу к дому, если он её забыл. Пообщавшись со Всевышним, она решила не пренебрегать и тёмными силами. Уговорив мужа пораньше уйти с работы, она заставила его вести себя в Красногорск, к колдунье. И взяла с собой фотографию сына, чтобы показать её ясновидящей. Вдруг она ясно увидит, где он находится – живой или мёртвый? Надежда была слабой, муж отнёсся к её идее без энтузиазма, но возражать не стал. У него был любимый девиз: “Не расстраивайся, а действуй!” Стало быть, Татьяна, не желая сидеть и тихо ждать, была права. До Красногорска они доехали быстро, но потом долго петляли по его горбатым улочкам, потому что Татьяна забыла, где находится нужный поворот к оврагу. Мужу, наверное, очень хотелось её отругать, но он молчал, учитывая нестандартность ситуации. – Чтобы запомнить дорогу, надо пройти её пешком, – сказала она в своё оправдание, – а когда тебя везут, ничего в голове не остаётся. Держа в руке листочек бумаги с адресом, она начала обращаться к прохожим и очень удивилась, что в небольшом городке колдунью, которая была здесь наверняка единственной, никто не знал. – Всё-таки мы материалисты, – сказал Сергей, – не зря же нам в советской школе, а потом и в институте много лет вдалбливали, что материя – первична. Татьяна перестала обращаться к людям работоспособного возраста и выбрала для консультации добродушную старушку архаичного вида. – Вы к матушке Софье? – спросила она и подробно объяснила, куда надо ехать и где сворачивать. – Не пойму я этих бабусь, – сказала Татьяна, – и в бога верят, и колдунов уважают. – А ты? – ехидно спросил муж. Добравшись до оврага, они вышли из машины и в нерешительности остановились. Овраг был уже не тот, что в начале лета, когда Татьяна приезжала сюда в компании подруг. Листва с деревьев наполовину облетела – сентябрь всё-таки, трава пожухла. Но именно поэтому овраг уже не казался таким таинственным и страшным, как при первом знакомстве. – Оставайся в машине, я пойду одна. Тут недалеко, – заявила Татьяна и решительно направилась к тропинке, идущей вниз. Она медленно пошла по камушкам, устилавшим спуск, и почувствовала, что какой-то непонятный ужас неведомо откуда подкрался к ней. Видимо тёмные силы уже витали над её головой. “Зачем я иду сюда? Откуда этой чужой женщине, никогда не видевшей моего сына, знать, куда он пропал? Наврёт три короба, а я поверю?” – думала она, уже подходя к домику Софьи Игнатьевны. Отступать было поздно. Софья Игнатьевна её не узнала, не вспомнила, что она здесь уже бывала. Да и не общалась она тогда с ней, объектом экстрасенса была больная Нина, а остальные тихо ждали за дверью. Колдунья пригласила Татьяну в свою келью и внимательно посмотрела на неё. Татьяна оцепенела, дрожащими руками вытащила из сумочки фотографию Андрея и деньги. – У меня пропал сын, – наконец выдавила она из себя.