– Ты идиотка, София, он хочет тебя, и я вижу это по его глазам, неужели ты совсем слепая! – Я ничего такого не заметила, Белла, и я не слепая. – Тогда открой свои глаза пошире. Я ещё никогда не видела, чтобы его чёрные глаза так темнели от злости. О да, он был всем – тьмой, ночью, чёрным морем, да кем угодно, что более-менее имело отношение к чёрному и мрачному. – Белла, у нас с ним ничего не выйдет, он дьявол во плоти. – Ещё посмотрим, – сказала она в тот момент, когда к нам подошёл Микеле. – София, добро пожаловать. – Спасибо, Микеле. Белла встала, чтобы обнять своего мужа. – Пойдёшь купаться? – Да, сейчас разденусь. – Зачем? Вот Данте, например, решил искупаться в одежде. – Этот парень псих! В клубе он ходит без одежды, а в бассейне купается одетым. Где логика, брат? – крикнул он ему. Данте показал брату средний палец, катая Марселу на матрасе. – Пошёл ты, Данте. – Я там был, и там нет ничего для меня интересного. Микеле усмехнулся. – Белла, мне нужно ехать, пока не стемнело, иначе отец будет злиться. – Ну нет, останься на ужин, ещё рано! – Не могу, я поеду. Мне хотелось поскорее убраться отсюда. – Ну хорошо, я провожу тебя. – Не стоит, не оставляй мужа. Я помню, где ванная комната. – Хорошо, дорогая. – София, сообщи, как доберёшься до дома, или Донато может сопроводить тебя. – Спасибо, Микеле, в этом нет нужды. – Всё же сообщи, как доедешь. – Хорошо. Белла обняла меня и, поцеловав в щёку, прошептала: – Я уверена в своих догадках. Я грозно посмотрела на неё, затем, укутавшись в полотенце, вошла в дом. Поднявшись на второй этаж, в большую ванную для гостей, где оставалась моя одежда, я смогла выдохнуть. Мои щёки хорошенько поджарились на солнце, и даже выскочила пара веснушек. Мило. Вдруг дверь резко распахнулась, и в ванную вошёл Тони. Мои ноги онемели. – Тони, что ты здесь?.. Он медленно закрыл дверь, поворачивая ключ. – Ох, чёрт, – выдохнула я. Он стоял, оперевшись на дверь спиной и засунув руки в карманы. И смотрел прямо на меня. Его присутствие было слишком тяжёлое и осязаемое в этом маленьком пространстве. Казалось, за секунду я начала страдать клаустрофобией. – Так маленькая синьорина решила связать себя священными узами брака? Холодный тенор его голоса пронзал воздух. Моё сердце заколотилось, отбивая беспорядочный ритм. – Я… то есть ещё не ясно, отец хочет, чтобы я вышла замуж за Диего Росселини. Он вытащил руки из карманов и двинулся прямо на меня. Я непроизвольно вжалась в стойку мраморной раковины. Тони подошёл ближе, затем протянул руку и скинул с меня полотенце, откидывая его в сторону. – Эй! Что ты делаешь? Его взгляд скользнул по моему почти обнажённому телу. Моя кожа покрылась мурашками, а соски предательски затвердели. Я не могла это контролировать, слишком горячо было с ним. Он тяжело выдохнул, глядя на мою грудь. – Твоё тело божественно, ты знала об этом? Я неуверенно покачала головой, мне кажется, я вообще не понимала, что делаю и что думаю, когда он рядом, я отключалась от вселенной каждый раз, когда он был рядом, всё, о чём я могла думать, – это он. Прием! София вызывает землю. Приём! Земля уходит из-под ног.Прием! Он протянул руку к моему животу, и моё тело задрожало от его прикосновения. Он медленно провёл ладонью по нему, глядя прямо в мои глаза, и мне пришлось поджать пальцы ног от приятного ощущения. Казалось, это простое на первый взгляд прикосновение не должно так сильно ощущаться, но оно ощущалось более чем отчётливо. Он посмотрел на мои губы. – Ты думала обо мне? – Тони, зачем ты это делаешь? Хватит играть со мной. Он приподнял одну бровь: – Кто сказал, что я играю? Он приблизился ещё на шаг, и наши тела практически соприкоснулись. Мне хотелось притянуть его ближе и потереться об него, почувствовать снова тот всепоглощающий жар. – Тогда что это, если не игра? – тихо спросила я. – Не знаю. Например, – он задумался, – желание. Его вторая рука прикоснулась к моему лицу, обводя мои красные щёки, затем подбородок, и наконец его большой палец обвёл мои губы, оттягивая нижнюю вниз. У меня закружилась голова. Другая его рука мягко ласкала мой живот тыльной стороной пальцев. Вверх-вниз, вверх-вниз. Приятное тянущее тепло собралось у меня в самом низу. – Прошу, не делай… – Не делай чего? Ты боишься, что твой жених узнаёт? – Он мне ещё не жених вовсе, и мне плевать на то, что он узнаёт, но не плевать на моего отца. Если он скажет, я выйду замуж за Диего. Его глаза снова загорелись чем-то тёмным. Он резко схватил меня, усаживая на стойку раковины и вставая между моих ног. Его руки обхватили меня за зад, от неожиданности я замерла. Он наклонился к моему уху, и его слова звучали как угроза: – Будет так, как я сказал, белочка, и пока ты не стала моей, ни один ублюдок не прикоснётся к тебе. Он прижал меня к себе, давая почувствовать свою эрекцию на моем животе. Я тяжело выдохнула, не произнося ни слова. Я вся промокла, чувствуя своё собственное возбуждение. К моей голове хлынула кровь, кожа была настолько чувствительной, что если бы он прикоснулся губами к моим соскам, я не смогла бы сдержаться. Мне так хотелось его прикосновений там, я буквально сгорала изнутри. Тони улыбнулся, наблюдая за мной, наклонился и больно укусил меня за нижнюю губу, затем слегка облизал её. Его майка тёрлась об мои соски, посылая сладкие удары возбуждения с новой силой. – Я хочу трахнуть тебя, София, так жёстко, чтобы твой сладкий ротик и большие глаза умоляли меня о пощаде. Он укусил меня за шею и шлёпнул по заднице. – Не надо, Тони, умоляю, отпусти меня, кто-нибудь может зайти, я не могу. – Тебе стоит только сказать мне да, малышка. – Я не игрушка, скажи, что ты хочешь от меня? Я положила руки на его грудь, чувствуя, как сильно дрожат мои пальцы. Он улыбнулся: