Прежде чем приступим к делу, учитель: вы когда-нибудь замечали перемены чужого настроения?.. Я верю, что аура всех людей, находящихся в каком-то месте, создает его атмосферу. Свежую или спертую, подвижную или застойную… Похоже, я всегда очень остро ощущала подобные вещи; возможно, именно поэтому мне было некомфортно в любом окружении. Порой эффект был просто удушающим. В любом случае, если б можно было выбрать всего одно слово для описания атмосферы в нашем классе в начале нового учебного года, то это было бы… слово «странная». * * * Наоки не появлялся в школе с того самого дня, когда вы рассказали нам, что сделали с ним и Сюей. В начале нового учебного года только его парта оставалась пустой. А Сюя был на месте. Думаю, все удивились этому даже больше, чем отсутствию Наоки. Никто не решался заговорить с ним; все лишь тихо перешептывались, изредка поглядывая на него. Казалось, что ему не было до этого совершенно никакого дела, – придя в класс, он сразу же молча сел за свою парту и принялся читать книгу; названия было не рассмотреть из-за бумажной обложки. На самом деле в его поведении не было ничего необычного – он делал так каждое утро с тех пор, как перешел в среднюю школу. Как раз это и возмущало окружающих: он вел себя так, будто ничего не произошло. Погода стояла отличная, и окна были открыты нараспашку, но мне было душно – атмосфера в классе была напряженной. Прозвенел звонок к началу первого урока, и в класс зашел наш новый классный руководитель. Молодой и энергичный мужчина первым делом написал на доске свое полное имя: «Ёсики Тэрада». – Все еще со школы зовут меня Вертер, так что и вы зовите меня так же! Нам показалось странным называть учителя прозвищем, а не по фамилии, но мы согласились. – И не волнуйтесь, я уже не страдаю, – с улыбкой продолжил он, но никто не засмеялся. – Эй, вы что, не читали книгу? – Учитель надул губы и встал в странную позу, словно играл в детском спектакле. В его имени «Ёсики» был иероглиф «правильный, верный», а «верный» немного похоже на «Вертер» – имя главного героя «Страданий юного Вертера» Гете. Да поняли мы, поняли. Но никому не было смешно. Неужели он сам не чувствовал, какая атмосфера стояла в классе? – Чуть не забыл… Перекличка! Мама Наоки сообщила, что он простудился – его нет. Остальные все присутствуют? Вертер быстро прошелся по списку имен и сразу же перешел к рассказу о себе: – Я сам плохо учился в средней школе. Уже начал курить, мог испортить машину учителя, если тот меня разозлит… Но на второй год обучения я встретил настоящего наставника! Он был из тех учителей, что забывают об учебном плане, если с кем-то из его учеников приключается беда, – всегда серьезно настроен, готов дать бесценный совет… Ха-ха, да только из-за меня и моих проблем мы пропустили как минимум пять уроков английского! – Учитель рассмеялся. Никто из нас не слушал рассказ Вертера. Все, включая меня, думали только о «простуде» Наоки. Однако я была рада, что Наоки, кажется, все же планирует вернуться в школу, а не переводится куда-то еще. Все в классе периодически поглядывали на Сюю – тот внимательно смотрел на учителя, как образцовый ученик, хотя было очевидно, что он его совсем не слушает. Но учителю было все равно, он продолжал свой рассказ: – Мне впервые доверили классное руководство, так что, класс «бэ» – вы мой самый первый класс! Вы запомнитесь мне навсегда. Поэтому, чтобы самому составить о вас представление, я не буду читать характеристики, переданные мне вашим прошлым классным руководителем, – начнем с чистого листа! Считайте меня своим старшим товарищем[15], к которому всегда можно обратиться за советом в любой ситуации, хорошо? Сначала «Вертер», теперь «товарищ»… Серьезно? В завершение первого в этом году классного часа он достал новенький кусочек желтого мела и написал на доске огромными буквами: ONE FOR ALL AND ALL FOR ONE![16] Я не знаю, что именно вы написали о каждом из нас. Могу только догадываться, какие характеристики вы оставили Наоки и Сюе. Если б только Вертер прочел те файлы, что вы оставили ему, все могло бы сложиться совсем иначе. * * * Подошла к концу золотая неделя[17]. Вплоть до середины мая атмосфера в классе была относительно спокойной. Наоки так и не появился в школе, и все по-прежнему избегали Сюю. Мы все достигли определенного успеха в игнорировании Сюи (знаю, звучит довольно странно): мы не проявляли к нему жестокости или ненависти, а просто словно все разом договорились, что его больше не существует! Так же успешно нам удавалось каждый день не обращать внимания на растущее напряжение в классе. Как-то вечером по телевизору показывали передачу об образовании. В одной из средних школ приняли решение отвести утренний классный час под чтение – это время тихого чтения позволило не только привить ученикам любовь к книгам, но и научить их лучше фокусироваться и эффективнее учиться. Я сразу же подумала о Сюе. На следующий день в классе появилась библиотека – Вертер принес из дома старую книжную полку и ворох книг. – Знаю, они немного потрепанные, но давайте вместе обогатим нашу жизнь чтением! Звучало глупо, но идея казалась неплохой. Однако потом мы рассмотрели, что за книги он принес. Понимаете, к тому моменту мы уже успели немного проникнуться к новому учителю, а многим девочкам он даже нравился – он все-таки был весьма симпатичным, – но все это было разрушено за одно мгновение. Ведь вся книжная полка была заставлена поучительными книгами Сакураноми-сэнсэя. Полагаю, Вертер заметил, что нас не впечатлила его маленькая библиотека. Позже на своем уроке математики, пока мы были заняты решением задач, он взял одну из книг с полки и начал читать вслух: «Я никогда не интересовался религией, но, путешествуя по всему миру из одной страны в другую, и сам не заметил, как начал повсюду носить с собой Библию. В Евангелии от Матфея есть один фрагмент. «Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся»[18]. Для меня в этом – определение настоящего учителя». На этом моменте он захлопнул книгу и обратился к нам голосом, как у проповедника в церкви: – Давайте на этом закончим с задачками и серьезно поговорим о Наоки. Должно быть, он считал Наоки своей заблудшей овечкой. Так и не узнав ответов на решаемые задания, мы отложили учебники по математике. Вертер объяснял отсутствие Наоки «простудой» всю первую неделю учебы, потом стал говорить, что тому просто «нездоровится». – Должен признаться, я врал вам о причинах отсутствия Наоки в школе. Он не прогуливает, нет. Ему не хватает духа появиться здесь, всему виной какое-то душевное расстройство. Я не очень понимала разницу между «духом» и «душой», но Вертер не придумал лучшего объяснения; вполне возможно, что это была не его идея – он всего лишь повторял слова матери Наоки. – Я прошу прощения за ложь. После этих слов мне стало немного жаль Вертера. У Наоки действительно могло быть душевное расстройство, но Вертер был единственным в классе, кто не знал о его причинах. После того, как вы рассказали нам правду, Моригути-сэнсэй, никто из нас не признался во всем родителям или другим взрослым. Как только вы ушли, нам всем на телефоны пришло одно и то же сообщение от неизвестного отправителя: Если ты расскажешь хоть кому-то о том, что сделали А. и Б., тогда ты – С. А теперь Вертер озвучил нам свой план: – Давайте все вместе сделаем так, чтобы Наоки было проще вернуться в школу! Все мы промолчали. Даже Кэнта-кун, который всегда поддакивал учителю и смеялся над его глупыми шутками, сидел, молча уставившись на парту. Однако сам Вертер, решив, что мы все незамедлительно приступили к обдумыванию его плана, тут же начал с улыбкой предлагать варианты. Не думаю, что его вообще хоть когда-то волновало мнение учеников. – Почему бы нам не делать копии конспектов и каждую неделю не относить их Наоки? Что скажете? По классу прошла волна недовольных вздохов. – Почему нет, Рёдзи-кун? – обратился Вертер к однокласснику, громче других выразившему недовольство. – Ну… – пробормотал Рёдзи, не поднимая взгляда, – мой дом вообще в другой стороне… Вышло весьма неплохо для отговорки на скорую руку. – Тогда поступим так – вы будете делать копии по очереди, а относить их раз в неделю будем я и Мидзуки. Почему я? Потому, что меня выбрали президентом класса (кстати, Юсукэ-кун стал вице-президентом) и я живу в том же районе, что и семья Наоки? Я открыто озвучила свое недовольство этой идеей, и тогда Вертер спросил меня: – Мидзуки, почему я тебе не нравлюсь? Я не знаю, почему это вообще пришло ему в голову. – Мидзуки, а у тебя есть прозвище? А это к чему? Может, потому что я единственная из всего класса сперва отказывалась называть его «Вертером»? Я ответила, что прозвища у меня нет и все одноклассники зовут меня просто по имени, но тогда Аяко практически закричала «Мидзу-хо[19]!», старательно сделав ударение на последний слог. Меня действительно так дразнили весь первый класс начальной школы. – Как мило, мне нравится!.. Что ж, теперь я буду звать тебя Мидзухо. И остальные пусть тоже. Мы все здесь – одна большая семья! Давайте жить дружно! Вот так, благодаря пламенным речам Вертера, меня снова стали дразнить «Мидзухо». * * * Визиты домой к Наоки под предлогом передачи конспектов начались в третью пятницу мая. До этого я много раз бывала у него в гостях – его сестра приглядывала за мной, когда мне было шесть или семь лет.