При звуках мужского голоса я подпрыгнула. – Мистер Джекаби! – выдохнула я, хватаясь за сердце. – Я не слышала, как вы вошли. И долго вы… – Я только что вернулся. Надолго не задержусь. Не ожидал, что попаду в морозильную камеру. Он с глухим стуком бросил на пол сумку, подошел к столу и взял папку с делом Дженни. – Будьте осторожнее, мисс Рук. В метафорической лапе нашей не до конца скончавшейся подруги застряла заноза, а мы оказались в логове льва. Он положил папку в ящик, закрыл его и запер на ключ. – Уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы излечить эту рану, но я не хочу сделать хуже, иначе нас могут разорвать на клочки. Терпение и осторожность – вот что сейчас главное. – При всем уважении, сэр, что значит терпение после всего этого времени? Она и так влачит свое посмертное существование уже целых десять лет. Он посмотрел на старые бумаги и заметки, разбросанные по полу кабинета. – И все же мы не должны забывать о том, что заноза и лев могут оказаться одним и тем же. – Сэр? Встретив мой взгляд, он вздохнул. – Призраки – это недовольные существа, мисс Рук. Умертвия удерживают на земле незаконченные дела. Либо мы не добьемся успеха, потому что в этом деле невозможно добиться успеха – и в таком случае душа ее никогда не успокоится… – Либо мы добьемся успеха, – закончила я, поняв, к чему он клонит. – И ее дело будет закончено. – И она в итоге оставит нас, – кивнул Джекаби. – Впрочем, решать ей. Она говорит, что готова. Мы поможем ей найти ответы и обрести хотя бы немного умиротворения, насколько это в наших силах, но спешка здесь неуместна. Он опустился в кресло и оперся локтями о стол. В его серых глазах отражалось мрачное сожаление. – Сэр? – Мне не нравится мысль о том, что когда-нибудь в нашей жизни вообще не будет мисс Кавано. – Вы говорили ей об этом? – Сейчас у нее и без того много других забот. – Она со многим может справиться, сэр. В последнее время у нее наблюдается значительный прогресс. – Состояние моего кабинета говорит об ином. Кстати, я заметил осколки в корзине для мусора. Полагаю, это не первое эхо за сегодня. И долго она пробыла совсем бесплотной в последний раз? Я замялась: – Всего час. Может, два. Это был такой… незначительный эпизод. Его взгляд скользнул по моей щеке, и я почувствовала, как он задержался на бледном шраме на скуле. Небольшая ранка уже превратилась в едва заметную розоватую линию – напоминание о грозной стимфалийской птице, еще одной сверхъестественной силе, которую я недооценила. Убедить Джекаби перестать относиться ко мне как к хрупкой вещице было непросто и без запечатленных на моем лице дополнительных напоминаний о прошлом. И даже то, что меня всего лишь оцарапало пером, нисколько не облегчало ситуации. Я решила сменить тему. – У нее было откровение. – Откровение, – кивнул Джекаби, глубоко вздохнув. – Великолепно. Ведь никакие откровения не сулят ничего плохого… – Насчет того бледного мужчины. Его зовут Павел. Она вспомнила его. Взгляд Джекаби метнулся вверх, но он поспешил скрыть свой интерес. – Павел? Только имя? Вероятно, псевдоним. – Она может вспомнить больше. – Но не обязана. Это слишком опасно, мисс Рук. В свете последних событий, думаю, нужно прекратить непосредственное участие мисс Кавано в этом деле. – Что? Какой абсурд! Это же ее дело! – Вот именно! Она слишком эмоционально реагирует на каждую подробность. С каждой новой деталью мы рискуем довести ее до грани и не знаем, что скрывается за очередным поворотом. Ей и без того пришлось нелегко, еще до того как она начала ступать по хрупкому льду. – Сейчас она сильна как никогда! – В отчаянии я едва не проболталась о наших тайных занятиях, но прикусила язык. В конце концов, это не только моя тайна, а Джекаби сейчас был слишком возбужден. И тут что-то щелкнуло у меня в голове. – Подождите. В свете каких последних событий? – Посмотрите сами. Джекаби открыл свою сумку и протянул мне через стол стопку листов. Они были порваны в верхней части, как будто выдраны из какой-то подшивки. – Заметки по делу, которыми со мной любезно поделился лейтенант Дюпен из полицейского департамента Нью-Фидлема. – А лейтенант Дюпен осведомлен об этой своей любезности? Джекаби пожал плечами. – Уверен, рано или поздно он во всем разберется. Не зря же Марлоу держит его на службе. Я покачала головой, но внимательно вгляделась в записи. «Ранее этим утром некая Роза Гейнз, тридцати двух лет, служанка в доме Маккэфери, обнаружила тело мисс Элис Маккэфери. Всего лишь накануне днем Элис Маккэфери приходила в участок и обращалась ко мне, чтобы подать заявление о пропаже своего мужа Джулиана Маккэфери. Дело назначено к расследованию. Прибыв в дом Маккэфери в 8 утра, я застал сцену происшествия такой, какой ее описала мисс Гейнз. Элис Маккэфери лежала на полу своей спальни. Воротник ее платья был порван; заметны следы борьбы. Причина смерти – глубокий порез на груди. Вокруг тела скопилась большая лужа высохшей крови. Очень, очень много крови!» Я онемела. Теперь я понимала, почему Джекаби не спешил делиться новостями. Пропавший человек, борьба в спальне, труп, кровь. Все то же самое, что и в полицейском отчете в той папке, что лежала передо мной. Это происшествие походило на убийство Дженни до мельчайших подробностей. – Что скажете? – спросил Джекаби. – Пугающе знакомо, сэр. – Вы еще не все знаете. Джулиан Маккэфери был ученым-исследователем, как и жених Дженни Говард Карсон. Карсон и Маккэфери оба учились под началом профессора Лоуренса Хула из Глэнвильского университета, хоть и в разные годы. Я с трудом сглотнула комок в горле. – Какие ужасные совпадения. Хул ведь тоже пропал? Да, припоминаю. Об этом печатали в «Кроникл» несколько недель назад. Джекаби кивнул. – Он упоминается и в следующей заметке лейтенанта, – он показал на бумаги у меня в руках. Я перелистнула страницу и прочитала вслух: «Еще не наступил полдень, а у меня уже второй труп за день. Его обнаружили Дэниел и Бенджамин Мадларки, братья возрастом 7 и 9 лет. В обмен на вознаграждение в 5 центов они поделились информацией и сопроводили меня к месту нахождения трупа. Тело, похоже, выбросило к северному берегу Чернильницы вместе со сточными водами. На основании физического описания и документов, найденных на теле, покойный является Лоуренсом Хулом, 56 лет, профессором Глэнвильского университета. Труп раздуло от воды, но судя по тому, что разложение минимально, я предполагаю, что смерть наступила не более двух суток назад. Единственная видимая травма – колотая рана у основания шеи в кольце посиневшей кожи. У профессора осталась супруга Корделия. Департамент полиции Глэнвиля ответил на мой запрос и сообщил, что вдова Хул…» Я перевернула страницу, но эта запись была последней. – Что со вдовой Хула? – Скорбит? Безутешна? – предположил Джекаби. – Полагаю, пребывает в расстроенных чувствах. Судя по сухому стилю лейтенанта Дюпена, он подобрал очень скромное слово, что-то вроде «опечалена». – Несчастные! – вырвалось у меня. – «Единственная колотая рана в кольце посиневшей кожи». Это точно след Павла. Нет никаких сомнений, что эти смерти связаны между собой. – Так что там с Корделией Хул? Тихий голос Дженни застал врасплох нас обоих. Я повернулась и увидела, что она материализовалась у окна. Сквозь ее прозрачную фигуру проходили искрящиеся солнечные лучи. – Дженни, а ты давно… – начала я.