— Знаю я, знаю. Пока ты в долгу не остаешься, с меня звездочку сняли да гипс на ногу наложили. Вот и весь приварок. Обращайся, Самвел Михалыч, официально в милицию, пусть они тебе помогут. А мне себе самому нужно как-то помочь. Больше ни от кого ведь помощи не дождешься. Михаил взволнованно ходил по комнате и говорил жене: — Ты слышала, директор детдома сказала, что второй ребенок совсем маленький. И сейчас ему в первую очередь нужна мать. У тебя изменится жизнь. Двое детей в доме — это… Это большая ответственность. Да что там говорить. Всю ту любовь, что они не получили от настоящей матери, теперь должна будешь дать им ты. А значит, тебе придется уйти с работы. — И жить мы будем на твою зарплату? — спросила Татьяна. — Что? Да, ты права. На мою зарплату, даже с надбавкой, нам двоих детей не поднять. Что ж, придется подрабатывать в свободное время. Я думаю, можно договориться с хозяевами, чтобы разрешили. Ты меня знаешь, я никакой работы не боюсь… — Зачем же создавать такое количество трудностей? Когда все решается при помощи правильного использования человеческих промашек и слабостей. — Не знаю, как до тебя достучаться. Нельзя постоянно играть с огнем, — занервничал муж. — Давай не будем торопиться… — предложила жена. — Странно, мы столько лет вместе, но, кажется, я только сейчас начинаю узнавать тебя по-настоящему, и с какой-то иной стороны. Все продумал, все по полочкам разложил, всю жизнь расписал по минутам. А я живу иначе. Для меня главное, чтобы человек понравился с первого взгляда, тогда у нас все получится. Скажи: тебе понравилась Лёля? — Да, понравилась. А тебе? — И мне она пришлась по душе, Миша. Думаю, что и сестричка у нее симпатичная. Только… Миша, в усыновлении нельзя полагаться на эмоции. Все нужно хорошо обдумать. Через несколько дней они все же поехали в детский дом. Около указателя «Радужный» Михаил остановил машину. — Таня, — сказал он, — если хочешь, позвоним Виктории Павловне и отменим встречу. Она женщина мудрая, поймет. — Миша, не нуди. Я давно все продумала. Доминика не скоро выйдет из больницы. Да и Сергей в дом нынче не ходок — меня боится и правильно делает. Работы по дому минимум, так, пыль смахнуть, цветы полить. Я поговорю с хозяйкой, чтобы пока не увольняться, объясню ситуацию, она поймет. Зачем загадывать вперед? Как твердила моя бабка, будет день — будет пища. Впереди — целое лето. Я его с дочками и проведу, с Лёлечкой и Катюшей. Диана вернулась домой, в Радужное, что было полной неожиданностью для мамы. Анна Вадимовна сначала испугалась, что Диану обидели, но дочь ее успокоила, сообщив, что все в порядке, просто она соскучилась. Но поскольку Диана тут же засобиралась из дому, Анна поняла, что соскучилась дочь вовсе не по ней. Это было обидно, но… Диана помчалась в байкерский клуб к Артему. Артем опешил, когда увидел перед собой Диану. — Не ожидал? Я знаю, почему ты сорвался домой. Ты обиделся на Доминику. — С чего ты взяла? — Мне папа сказал. Когда Доминика тебе заявила, что бандана в твоем возрасте — это диагноз, ты так странно на нее посмотрел. Артем подумал и сказал: — Ладно, юная леди, идите домой. Завтра утром я за тобой заеду, и мы отправимся обратно в город. А Юрий Владимирович, не дождавшись звонка Дианы, позвонил ей по домашнему телефону: — Здравствуйте. Это Шевчук вас беспокоит. — Простите, кто? — не поняла Анна. — Юрий Владимирович Шевчук… отец Дианы. Я беспокоюсь, Диана уехала и не позвонила до сих пор. Анна замерла, потом тихо ответила: — С ней все в порядке. Она здесь, в Радужном. Знаете, она ведь и мне не всегда звонит, когда исчезает. — Очень хорошо… То есть, не то хорошо, что не звонит, а что я наконец знаю, что у нее все хорошо… Извините ради бога за невнятную речь. И спасибо. Спасибо… за дочь. Анна Вадимовна схватилась за сердце, трубку продолжала держать возле уха, хоть там уже давно звучали гудки отбоя. Юрий Владимирович ужасно переволновался, вспомнил далекое прошлое, возбудился и… почувствовал себя счастливым. А вот у Дианы с Артемом разговор получился нелегкий. Диане хотелось подольше погулять, Артем же решил отвезти ее домой. — Диана, посмотри на часы. Ты помнишь, когда нам завтра вставать? Ты что, передумала ехать в город? Ди, нужно выспаться… Диана обиделась: — Тём, да хорош втирать? Я не въезжаю, ты, типа, сейчас придешь домой и спать завалишься? — Диана, что это за лексикон? Знаешь, я не намерен перед тобой отчитываться, я уже не уверен, что надо ехать с тобой в город. Тебе, Яровая, что, очень хочется выглядеть вульгарной к грубой девицей? — Тём, я неудачно пошутила? — изменила тон Диана. — Тёмочка, ну пожалуйста, ну хочешь, я сделаю все, как ты скажешь? Поступлю в институт, расширю кругозор, книжки начну читать. Да, ни дня без строчки! Ты не будешь меня стесняться? — Ди, это — не для меня. Для тебя самой. Иначе — затея бесполезная. Неизвестно, кто пойдет с тобой по жизни… — Очень даже хорошо известно? — уверенно сказала Диана. — А я не пророк — мне неизвестно. Так что главное — не сопровождающее лицо, а чтобы ты умела сама ходить. Независимая и сильная. Чтобы тебе с самой собой было не скучно и перед собой не стыдно! — Независимая и сильная… Как Доминика, что ли? Артем задумался: — Почему ты о ней вспомнила? — С тех пор, как она ворвалась в мой дом… — Диана, это — ее дом! — перебил Артем. — И это она думает, что ты в него ворвалась. — Нет! Она просто вломилась в нашу жизнь! И с тех пор ты сильно переменился. Я ее ненавижу! — закричала Диана. Чем бы закончился разговор — непонятно, но тут к ним подошла улыбающаяся Анна Вадимовна. — Привет, дети! Что стоите на улице? Не наговорились еще? Приглашаю в дом. Блинчиков поедим. С грибами! Артем отказался: — Спасибо, Анна Вадимовна, мне уже пора ехать. — Понимаешь, мамочка, у Артема строгий режим. У него, как в такси: минута простоя но двойному тарифу. Тём, может, мы все-таки расплатимся с тобой блинчиками? — А может, ему уже кто-то другой завтраки-обеды готовит? На любовь много сил уходит, да Артем? Ну, ну… Не разберешь вас, где шутите, а где серьезно… Идемте в дом… ты, Диана, перезвонишь отцу? Он беспокоится. — С чего это ты взяла, что он беспокоится? — Он мне звонил? — Он? Тебе? — Да, что здесь удивительного? Я всегда говорила: он порядочный и ответственный человек. Поэтому он за тебя и волнуется. Он поблагодарил меня. Так и сказал: «спасибо за дочь». так что, родная, это тебе спасибо, что ты нас представила в хорошем свете. — Что ж, на этой высокой ноте я вас покину, — сказал Артем. — Спокойной ночи. Диана проводила его тоскливым взглядом. Мать и дочь пошли домой. — Мама, что ты сказала? А в кого это Артем влюбился? — спросила Диана. — Очередная его шуточка. К твоему Артему еще поди привыкни. Вроде взрослый парень, а я иногда вообще не понимаю его. А может, так лучше, когда легче к жизни относишься? Он зашел к нам с Паяной и говорит: «Я полюбил другую». Дурацкая, по-моему, шутка. — Что, зашел и с порога сделал такое признание? — в тихой истерике вопрошала Диана. — Дианочка, а чего ты нервничаешь? Ну, не с порога, я не помню уже, как было. Что с тобой? — Ты лучше скажи, что с тобой! Вся светишься, как лампочка в двести ватт! Стоило этому старому хрычу тебе позвонить… Анна Вадимовна, неожиданно для самой себя, влепила Диане пощечину и тут же бросилась извиняться: — Дианочка, деточка, прости меня! О господи, я сама не знаю, как рука поднялась… Диана остолбенела: — Ты… никогда… меня не била. Даже в детстве! И это все из-за мужика?! — Прости меня, дочка. Ты пойми… — А меня здесь кто-нибудь поймет? Или у вас каждый за себя? Вот ваша хваленая дружба и любовь, верность и доброта! Вот она — терпимость материнская! Вы все жестокие, только о себе думаете! А я?! А обо мне! Диана рыдала, Анна пыталась ее успокоить, сама заплакала, так, рыдая, они побрели домой. Крокодил немного осмотрелся в погребе, попытался выломать замок, просунув лом между косяком и дверью. Ничего у него не получилось, и он без сил упал не пол. — Надька меня порешить задумала? — завыл он. — Жили-жили, и на тебе. За что, не знаете? А я знаю. Из-за денег… Она делиться не любит… Да с кем это я вообще разговариваю, с крысами, что ли? Ох, черт, как же голова раскалывается. За что ж ты меня так, Надя, а? Ну ничего, может, еще и расскажешь. Когда выйду. Ну вставай, вставай, Крокодил. Нужно выбираться. Никто тебя из этой могилы не вытащит. Пошли наверх. Там тебя кое-кто уже заждался. Крокодил снова стал тюкать ломиком. Наконец выломал дверь и выполз наружу. Надежда же в это время вела разговор с Самвелом. Очень неожиданный для него разговор.