— Папа, я тобой восхищаюсь! Я бы не смогла выдержать напор такой энергичной дамы, как Губская. «Вижу цель — не вижу препятствий». А ты выдержал! Да мне у тебя учиться нужно! — И Никушу вы так аккуратно пропиарили. И так красиво сказали насчет семьи? — Никуша, я хочу с тобой серьезно поговорить, — обратился к дочери Юрий Владимирович. — Ника, прошу, поймите с Дианой друг друга, подайте друг другу руки. Ты же старшая, ты должна быть терпимее. Ты же мудрая девочка. — Папа, при чем здесь мудрость? Я сентиментальная, я считаю дом, где выросла, своим домом. Поэтому, когда я вижу там посторонних провинциалок, которые начинают хозяйничать и обживаться… Используют твой дом как постоялый двор… — Ну что ты, Ника! Диане просто некуда было больше пойти! — Она что, нищая? И вообще, зачем она приехала сюда? — поинтересовалась Доминика. — В институт поступать… Но Доминика не слушала его: — Папа, со мной ты знаком уже 28 лет. А с ней — несколько дней. Как ты считаешь, папа, если в нашей семье произошли столь серьезные изменения, с кем их стоило бы обсудить в первую очередь? — Никуша, я не хотел тебя волновать! Да, у меня такой характер! Ника, я так переживаю. Еще этот юбилей! Я так хочу, чтобы мы собрались дружной семьей. Мы с Борюсиком, вы с Сережей и Диана с Артемом. Чтобы снова все было хорошо. Как раньше. Доминика вдруг успокоилась: — Папа, не переживай. Все и так будет хорошо. Но как раньше — уже не будет никогда. Надежда Косарева явилась на прием к Борису Михайловичу. Ее просто невозможно узнать — элегантная, дорого одетая дама. Ухожена, причесана, держится с достоинством. — Я к вам, Борис Михайлович, — сказала она томным голосом. — Меня зовут Надия Пашаева. Я наслышана о вас как о прекрасном специалисте. Многие мои подруги, жены банкиров и бизнесменов, рекомендовали вас с лучшей стороны. Мне бы хотелось внести некоторые… коррективы в свою внешность. — Вы имеете в виду хирургическое вмешательство? — спросил Борис Михайлович. — Именно его. — Тогда вы не по адресу. Я пластической хирургией не занимаюсь. Для этого есть специализированные клиники. Моя профессия — красота как следствие здоровья. Красота без скальпеля. Лечу проблемы позвоночника, суставов, занимаюсь акупунктурой. — А если мы с вами договоримся в приватном порядке? Я за ценой не постою. Так что вы скажете, Борис Михайлович? Борис задумался: — Признаться, у меня было в молодости желание переквалифицироваться в пластического хирурга, тогда вера в исключительность оперативных методов вмешательства в человеческую природу была весьма модной. Но… Потом желание не вмешиваться скальпелем в Божий промысел победило. Хотя понимаю и тех, кто идет на пластику, и тех, кто ее делает. — И что же повлияло на ваши взгляды? — спросила пациентка. — Жизнь. — А вашими методами что можно сделать? — Очень многое; например, избавиться от второго подбородка, очистить кожу, придать ей былую упругость и цвет. Хотя… зачем это вам, госпожа Пашаева? Вы прекрасно выглядите. Медсестра удивленно смотрела на раскрасневшегося Бориса Михайловича. — Через пять минут придет Ольга Алексеевна, — сообщила она. Косарева поднялась: — В таком случае, я вас покину. Но не говорю «прощайте», надеюсь, мы еще встретимся. Она ушла, а медсестра спросила: — Борис Михайлович, что с вами? Я раньше что-то не замечала такой активной реакции на клиенток. Вы влюбились? — Что вы, Мариночка, я — старый холостяк и смотрю на женщин исключительно с медицинской точки зрения. Хотя нет, не всегда! Иногда — с эстетической. Но это — женщина исключительная. В ней есть то, что мужчины ценят больше любой красоты. В ней есть загадка! «Новая» Косарева произвела впечатление даже на Самвела. — Ты ли это, Надежда? — изумился он. — Я — человек бывалый, а к твоим перевоплощениям никак не привыкну. — А что, хороша? А ты не хочешь на мне жениться. — Зачем мне жениться? — удивился Самвел. — Ладно, Самвел… У меня просьба. Если я тебя попрошу побыть часок моим братом, согласишься? — Муж, брат… Новая афера? — Да нет, просто я нехорошо себя чувствую, хочу вызвать врача на дом. Врач дорогой. А поскольку живу я у тебя, твою фамилию и назову, чтобы не было кривотолков. Не могу же я официально связываться с поликлиникой. — Чувствую, тут опять что-то нечисто, — засомневался Самвел. — Лучше сразу расскажи старому другу и партнеру, что задумала на сей раз? — Чисто жить, Самвельчик, скучно. Думаешь, я не пробовала? Еще как пробовала. Да ненадолго меня хватало. Каждый день одно и то же: встал, почистил зубы да на работу, потом пришел, снова почистил, да в койку. Я человек творческий, я сама себе писатель, сама себе режиссер и сама себе исполнительница главной роли — звезда! Свечу ярко. — Конечно, звезда. Только в театр на тебя не ходят, сама для себя играешь, — заметил Самвел. — А мне слава не нужна, мне прибыль важна… и кураж. — Кураж… Как тебя Крокодил звезданул промеж ушей, так кураж вместе с искрами и просыпался. Об этом не будем, я его еще достану. За мной не заржавеет, ты же знаешь. И не знала она, что Крокодил вернулся к своему обычному промыслу — собирал с «нищих» деньги. Пришел очередной подопечный и стал жаловаться: — Тебе только деньги давай, а то, что на работе не бываешь, кому разгребать. Наезд был, тебе — до лампочки. Крыша нужна! — Хватит ныть, а то сам тебе лампочек на лбу наставлю, ночью без фонаря светить будешь. Кто на тебя наехал, заходи, рассказывай, — Крокодил пошел в свой вагончик. Татьяна с Михаилом вновь приехали в детский дом. — Как вы понимаете, Виктория Павловна, нам это решение далось нелегко, — сказал Михаил, — хотя мы много думали… честно говоря, мы не рассчитывали, что наша семья не просто увеличится, а удвоится. — Я же вас сразу предупредила, по закону разлучать сестер нельзя, — напомнила директриса. — Дело не в законе, я просто по-человечески никогда бы на это не пошел, не подумав. Но, взвесив, всё продумав, ближайшую и более отдаленную перспективу, мы пришли к решению взять девочек Косаревых. — Хорошо, а что скажет ваша жена, ведь самое трудное ляжет именно на ее плечи? — Виктория Павловна внимательно приглядывалась к Татьяне. — Муж так давно мечтал о ребенке, а я, несмотря на все усилия, не смогла родить. Поэтому я готова… — Вы опять ссылаетесь на мужа. А я спрашиваю именно вас. Порой нелегко бывает любить своего ребенка, а уж чужого… Да еще двоих! И еще… вы берете одного маленького ребенка и уже большого, почти сформировавшегося, поэтому подготовьтесь к тому, что он не будет отвечать вашим ожиданиям. — Мы с женой согласны на это. — А какие у вас жилищные условия? — спросила директриса. — Жилплощадь небольшая, в Озерке, здесь недалеко, но для девочек есть отдельная комната… хорошая комната, светлая… — пояснила Татьяна. — Кем вы работаете? Где служите? — Мы работаем в частном доме на хозяев. Они приличные люди, с достатком. Мы попали к ним по рекомендации. Естественно, что мы тоже интересовались, к кому нанимаемся на работу. — А ваши хозяева не будут против усыновления? А то разные случаи бывают. Богатые люди обычно хотят, чтобы в доме было тихо, спокойно, безопасно, поэтому подбирают бездетных работников. — Нет, этих проблем не будет, — заверила Татьяна. — Наша хозяйка, правда, сейчас в больнице, пробудет там еще довольно долго, потом ей надо будет восстановить силы, может, поедет куда-то отдохнуть, ей пока не до нас. А там — договоримся. Я думаю, у нас всегда найдутся варианты. Но Виктория Павловна хотела все знать заранее. — Поймите меня правильно, я не придираюсь, — объяснила она. — По закону я обязана дать свое согласие на удочерение. А для принятия окончательного решения должна владеть всей информацией. Я так волнуюсь, будто сама удочеряю девочек. Давайте поговорим о дальнейших шагах. Пока вы оформляете документы и получаете разрешение, вы можете брать девочек к себе домой. Сначала на день, потом посмотрим, может, с ночевкой. — Да, мы хотели с Мишей еще посоветоваться, как оформить детскую, что купить… — Конечно, конечно… — закивала Виктория Павловна. — Я обязательно расскажу о сестричках, особенностях их характеров, привычках, наклонностях. Да, и еще… очень важно — продумайте, в какой форме вы скажете детям, что вы — приемные родители. Лучше все продумать заранее — меньше травм в будущем. Думаю, что терпение и любовь станут главными советчиками. Лёля мне уже все уши прожужжала, пристает, где ее папа, когда он приедет. Ну что, присядем на дорожку. Как говорится, еще есть минутка подумать. Я веду девочек? — Да, мы готовы, — кивнул Михаил. Виктория Павловна привела сестричек. Лёлька неожиданно спряталась за директрису и не захотела здороваться. — Ну, вот те раз, дядя Миша подумает, что ты разговаривать совсем не умеешь, — пожурила Виктория Павловна. — Иди ко мне, — позвал Михаил.