Лёля подошла и спросила: — А почему ты тогда уехал? Пап, а когда мы поедем домой? Ритка грызла гранит науки. Гранит был твердым. Преподавательница Мария Феодосьевна, казалось, говорила на иностранном языке: — Последствиями условного факта, определяемыми по состоянию на отчетную дату при формировании бухгалтерской отчетности, могут быть условные обязательства или условные активы. Под условным обязательством понимается такое последствие условного факта, которое в будущем с очень высокой или высокой степенью вероятности может привести к уменьшению экономических выгод организации… Ритка посмотрела в окно, увидела Ваську, который махал рутами, покачала головой: мол, не выйду. — Калашникова, повторите, пожалуйста, о чем я только что говорила. Ритка встала, медленно обвела взглядом группу и неожиданно для всех ответила: — Последствиями условного факта, определяемыми по состоянию на отчетную дату при формировании бухгалтерской отчетности, могут быть условные обязательства или условные активы. Под условным обязательством понимается такое последствие условного факта, которое в будущем с очень высокой или высокой степенью вероятности может привести к уменьшению экономических выгод организации. — Если так пойдет, Калашникова, я вам гарантирую прекрасное место в одной престижной фирме, — расплылась в улыбке преподавательница. — Этой фирме придется еще очередь занимать за право заполучить меня, — фыркнула Ритка. Тут у нее зазвонил телефон: Доминика просила Ритку зайти к ней в больницу. — Что я говорила, еще одно предложение — из Америки, — объявила Ритка группе, потом ответила в трубку: — Я согласна. — Тогда вам, Калашникова, придется пойти на курсы английского языка. Чтобы легче адаптироваться в чужой среде. Хотя, быть может, вы уже знаете английский? — Май нейм из Рита, — с готовностью произнесла Рита. Все засмеялись. У Ритки была насыщенная жизнь. Ее провожал Владик, с которым она сидела рядом, встречал Василий, требовавший, чтобы она вернулась на базар. Ритка с Василием была строга. — Ты давно у детей был? Алименты жене бывшей носил? — вопрошала она. — Да они и не ждут от меня уже ничего, — оправдывался Васька. — Видишь, от тебя женщине даже деньги не нужны. — Ах, вот как ты заговорила! — Не пугай — нс страшно. — А я тебя еще и не пугал по-настоящему. Но Ваську Ритка не боялась. Ритка рванула в больницу. В этот день Доминику осмотрели врачи. — Не могу сказать, что я недоволен, — объявил лечащий врач, — напротив, вы достаточно быстро восстанавливаетесь после такой тяжелой травмы. Мне сообщили, что вы нарушили режим и покидали больницу? — Бывают ситуации, когда решает не разум, а чувство. — Но я не знаю случаев, когда бы поступки, продиктованные чувствами, были удачнее, чем просто разумные, — заметил профессор. — А в вашей жизни не было исключений, профессор? Профессор сделал вид, что не расслышал вопроса: — Можем поговорить о выписке, но не для возвращения к работе. Покой, природа, свежий воздух — вот лучшие лекарства. В санаторий. Гипс уже можно снимать и потихоньку разрабатывать руку. Когда Ритка заглянула в палату, там никого не было. Ритка присела на стул и стала ждать, пока санитарка убирает палату. — Кто так моет? — не выдержала Ритка и схватила швабру. Она ловко управлялась со шваброй и рассказывала. — Вот когда я работала уборщицей у немецкого бизнесмена, он меня заставлял зубной щеткой ежедневно батареи вылизывать, а потом приходил и проводил белым платочком. И где он их брал только — каждый день чистые… А меня больше всего раздражал его затылок — выбритый, гладкий, противный, и сам он такой начищенный, будто его десять немок каждое утро скребли. — А платил как, немец-то? — заинтересовалась санитарка, довольная, что можно передохнуть. — Когда платил, то хорошо, в срок, даже время соблюдал — ровно в двенадцать часов. А когда не платил, то обязательно выдавал мне бумажку с нарушениями — там были указаны время нарушения и сумма штрафов. И что интересно, зарплата все сокращалась, а список штрафов все увеличивался. Пока мне это не надоело. Я взяла эту бумажку, плюнула на нее и прилепила ему на лоб. — И что? — Больше я у него не работала, — Ритка завершила и уборку, и свой рассказ. Девушка поделилась с Доминикой радостной новостью: — Сегодня мне на курсах предложили престижную работу. Но я сказала — подумаю. О, вам гипс сняли, поздравляю. — Я же просила тебя говорить мне ты, — напомнила Доминика. — Помню-помню, сестры по крови. — Я подумала, пойдешь моим секретарем? — спросила Доминика. — Поработаешь у Амалии Станиславовны, пока я вернусь. Так ты разберешься, что и как мы делаем, как работает фирма, да и я всегда помогу. Или ты хочешь на производство? У меня сейчас появляется сеть ресторанов — выбирай любую профессию, учись и приступай. Ритка откашлялась и начала свою речь: — Дорогая Доминика Юрьевна! Я убрала вашу палату, но это означает лишь то, что у меня разносторонние жизненные интересы и универсальные способности. Вам несказанно повезло, встреча со мной расширит ваши жизненные горизонты. Зарывать свои способности и таланты, кроша салаты и разнося пирожки, для меня нерационально. Лучше я сразу начну руководить, не теряя драгоценного времени. Одним словом, я согласна. Благодарю за внимание. Медсестра внесла огромный букет цветов. — От кого это? — удивилась Доминика. — Не сказали. Парень привез на большом мотоцикле, ничего передавать не велел и умчался, — улыбаясь, объяснила медсестра А Косарева начала большую игру. Люди Самвела привезли Бориса Михайловича в хозяйский дом. На пороге его встретил Самвел: — Вы уж извините, что потревожили. Сестре плохо стало. Она только прилетела, смена климата, перепад давления… А тут она никого, кроме вас, не знает. Послушайте ее, пожалуйста. Борис не знал, как себя вести: — Я крайне растерян, обычно я по вызовам не езжу. Это не совсем мой профиль… А тут налетели ваши, затолкали в машину, повезли, я рта раскрыть не успел. Самвел покаялся: — Извините меня, эти олухи как всегда перестарались, я просил — пригласить доктора, а не притащить. Дикие люди! Будут наказаны. Ну, не буду вам мешать. Надия, дорогая, не стесняйся, спроси у доктора все, что нужно, я оплачу любую консультацию. Самвел вышел, а Надежда светски предложила: — Присаживайтесь, Борис Михайлович, в ногах правды нет. Я так рада снова вас видеть. Вы уже поняли, что моя болезнь — инсценировка для брата. Он меня очень любит, встревожился не на шутку. — Рад за вас. Но что вам от меня нужно, госпожа Пашаева? — оробел Борис. — О! Госпожа Пашаева — это так официально. Надия, меня зовут Надия. — Признаюсь, мне бы хотелось познакомиться с вами ближе при несколько иных обстоятельствах. Скажите правду, чего вы добиваетесь? — В этой ситуации правда в том, что мне действительно нужно сделать пластику. Но я не хочу огласки. — Это понятно, но я действительно этим не занимаюсь. Я не лукавил. — Я поняла, такие люди, как вы — искренни, честны, надежны, на них можно положиться, — Косарева нежно глядела на Бориса. — Мой брат и я не постоим за ценой. Вы наверняка знаете хороших хирургов. Составьте мне протекцию и обеспечьте полную конфиденциальность. Вот и все, о чем я вас прошу, дорогой Борис Михайлович. — Но я не понимаю… позвольте узнать, зачем вам пластика? С такой-то внешностью? — Борису Косарева явно понравилась. — Я и стала жертвой своей внешности. Прежний муж… Понимаете. Я не хочу, чтобы он меня нашел. Вы готовы помочь несчастной женщине? Вы же доктор, вы давали клятву Гиппократа. — Но там сказано: не навреди, — заметил Борис. — Я и стараюсь не навредить своим вмешательством. — Мне не к кому больше обратиться за помощью. Вы же не оставите в беде бедную беззащитную женщину. — После того, как меня сюда притащили силой, мне этот дом беззащитным не кажется, да и вы тоже. — Здесь все не мое, здесь все мне чужое… — Косарева потянулась было к Борису, но тут вошел Самвел. Косарева отпрянула, сказала будничным тоном: — Спасибо, Борис Михайлович, я думаю, мы обо всем договорились. Самвел, проводи доктора. Когда Борис ушел, Косарева пристала к Самвелу. — Вот, ты не хочешь меня послушать, а зря. Я свои планы продумываю до конца. Согласись, Самвел Михалыч, что девчонок из приюта забрать нужно по-любому. Потому как это — толстый кусок хлеба и притом — с маслом.