— Правильно. Не надо ничего додумывать. Говори только то, в чем точно уверена, и сначала хорошо подумай. Если что, я тебе помогу… А теперь следующий вопрос — что написано в пятьдесят первой статье Конституции? — Что я не обязана свидетельствовать против себя и близких родственников. — Хорошо, — папа удовлетворенно покачал головой. — Только не отказывайся отвечать на вопросы, которые не касаются этих тем. Сколько сейчас времени? Я бросила взгляд на «умные» часы, которые он вчера вечером подарил мне вместе с новым телефоном взамен разбитого. Ощущать их на руке пока было непривычно. — Без двадцати десять. — Надо поторопиться. — Но ведь мы и так выехали заранее? — я удивилась, однако все же прибавила скорость. — Неужели ты думаешь, что нас сразу пустят в кабинет? Сначала придется разобраться с кое-какими вещами. К тому же точность — вежливость королей, — произнес папа свою любимую фразу. — Кстати, ты паспорт не забыла? Я всегда носила его с собой, но на всякий случай заглянула в сумку и почувствовала облегчение, когда увидела маленькую красную книжечку в одном из карманов. — Да, он на месте. — Это главное. А телефон и часы пока отдай мне. — Но зачем? — Чтобы их у тебя не изъяли. Потом все верну. Я сняла с руки часы и вместе с телефоном протянула их ему. Через минуту мы наконец-то пришли. Из-за очередного жилого дома показалось приземистое двухэтажное здание. Его со всех сторон окружал забор, который венчала колючая проволока, а на окнах первого этажа красовались решетки. При виде их я нервно сглотнула и остановилась. Папа заметил, что меня нет рядом, обернулся, а потом сделал пару шагов в мою сторону. — Что случилось? — спросил он. — Ничего… — Я закусила губу. — Тогда мы можем идти дальше? — Да. Я сделала глубокий вдох и направилась прямо к зданию. На входе папа заказал пропуска, и вскоре нас пригласили в кабинет. Комната оказалась небольшой. Она очень напоминала офис: бежевые обои, вертикальные жалюзи на окнах, стеллажи с десятками папок, на стене — портрет президента и календарь. Это место было ни капли не похоже на темные кабинеты с единственной яркой лампой на потолке, которые так часто показывали в кино. За столом сбоку от окна сидел мужчина в темно-синей форме с погонами на плечах. Он выглядел молодо, но уже имел серьезные залысины на висках — наверное, из-за тяжелой работы. Когда мы вошли, он встал, поздоровался и представился капитаном юстиции Кузьменко, а потом предложил нам с папой сесть на свободные стулья перед его столом. — Я буду вести протокол допроса. Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля… — скороговоркой произнес следователь, затем перечислил статьи Уголовно-процессуального кодекса и номер дела. — Пожалуйста, назовите свою фамилию, имя, отчество. Сжав пуговицу на куртке, я пробормотала ответ. Папа накрыл своей большой ладонью мою руку, и ее тепло придало мне сил. Я вряд ли смогла бы пройти через все это без папы. Далее последовало еще несколько вопросов — о дате и месте рождения, адресе регистрации, образовании, семейном положении. Затем капитан Кузьменко попросил представиться папу, которого тоже внес в протокол, после чего разъяснил права и обязанности свидетеля, а также предупредил об ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний. — Гражданка Астафьева, пожалуйста, расскажите об обстоятельствах произошедшего. Что вы видели? — спросил следователь после всех формальностей. У меня во рту неожиданно пересохло, а колени под столом задрожали. — В ту… ночь? — сбивчиво произнесла я. — Да. Я на секунду закрыла глаза, пытаясь собраться с духом. Произошедшее в субботу так хотелось забыть, сделать вид, что аварии никогда не было. Но я понимала — придется вытащить на свет ужасные воспоминания и мысленно вернуться на темный проспект, освещенный оранжевым светом фонарей. Необходимо пережить боль заново, чтобы помочь Егору. Я решила, что пойду на эту пытку ради него. Сделав глубокий вдох, я покосилась на папу. Он еле заметно кивнул, и я еще раз мысленно его поблагодарила. Заручившись поддержкой, я усилием воли остановила дрожь в коленях и начала свой рассказ. Про то, как шла по улице, про столкновение, уехавшую машину и то, что знакома с пострадавшим и погибшей. Следователь слушал меня с непроницаемым выражением лица, одновременно печатая на компьютере. Иногда он задавал наводящие вопросы, когда я уходила в себя или сбивалась. — Вы видели, кто сидел за рулем? — спросил он. Я закусила губу, напряженно пытаясь вспомнить этот момент. Сразу после аварии мое внимание было приковано к Егору. Сидя на асфальте рядом с ним, я практически не замечала происходящего вокруг. В моей памяти остались разве что водитель такси, остановившийся помочь, голос диспетчера в телефонной трубке и фельдшеры скорой помощи. Но когда «Хендай Солярис» завелся, я все-таки бросила взгляд в его сторону. И, кажется, заметила внутри тени, будто там находился не один человек, а несколько. Но вдруг они просто померещились мне в неясном свете фонарей? — Сейчас я затрудняюсь ответить, — сказала я, как учил папа. — Было очень темно, и я не рассмотрела. — Ясно, — капитан Кузьменко записал мои слова в протокол. — Но может, вы все-таки вспомните его. После допроса мы пригласим вас на опознание. — Опознание? — переспросила я. — Да. Просто укажете на человека, похожего на того, кого вы могли видеть. Неужели они поймали виновника аварии? Так быстро? Я невидящим взглядом уставилась в протокол допроса, который протянул мне следователь. Кровь пульсировала в висках, мешая сосредоточиться на тексте, поэтому я просто отдала его папе на проверку. Он зачеркнул ручкой несколько строк и что-то сказал следователю, пока я тщетно пыталась успокоиться. Когда мне удалось отдышаться, я подписала новый вариант протокола. Через некоторое время после допроса нас проводили в узкую комнату, где помимо капитана Кузьменко находились еще две женщины. Папа шепнул мне на ухо, что они были понятыми. Одна из стен имела окно со стеклом, через которое мы могли видеть соседнюю комнату. В ней в ряд стояли мужчины, каждый из которых держал лист бумаги с номером — один, два и три. — Гражданка Астафьева, вы приглашены для участия в следственном действии «Предъявление для опознания» в качестве опознающего, — монотонно произнес следователь. После этого он повторил мои права и обязанности, а затем сообщил, что мои показания станут доказательством по делу, даже если я потом от них откажусь. — Внимательно посмотрите на представленных вам лиц и скажите, узнаете ли вы кого-нибудь, — попросил капитан Кузьменко. — Они… не видят меня? — спросила его я. Следователь отрицательно покачал головой. Тогда я подошла к окну, чтобы по очереди рассмотреть каждого из мужчин. Все они были довольно низкого роста и чем-то похожи друг на друга. Худощавые, лысеющие, в пиджаках и очках. Людей под номерами один и два я не знала. А когда дошла до номера три, тихонько вскрикнула и закрыла рот ладонью. Пронзительный взгляд черных глаз и крючковатый нос я не могла бы стереть из памяти, даже если бы захотела. Прямо передо мной стоял Владимир Сергеевич Коновалов. Наш лектор. Пазл в голове сложился. Вот почему он не смог провести пару в понедельник! Его задержали! Но ответ на один вопрос вызвал десятки новых. Значит, Егор столкнулся с машиной Коновалова? Но почему он скрылся с места ДТП? — Вы опознаете номер три? — голос капитана Кузьменко остановил бурный поток моих мыслей. — Нет-нет! — я покачала головой, обернувшись к нему. — Вы не так поняли! Я действительно знаю этого человека. Он — мой преподаватель психологии в университете. Но… я не могу сказать, что именно он сидел за рулем. — Точно не можете? Пожалуйста, посмотрите еще раз. Я вновь взглянула на мужчин. Капитан по рации попросил их повернуться боком, а потом пройтись по комнате. Но их профили и силуэты все равно казались мне непохожими на тени, которые я видела в салоне «Хендай Солярис». К тому же они могли быть просто игрой воображения. А люди за стеклом, напротив, являлись совершенно реальными, и судьба моего преподавателя сейчас зависела от меня. — Нет. Я не думаю, что в машине сидел кто-то из них, — наконец сказала я. — Понятно. Следователь недовольно поджал губы, а потом объявил опознание оконченным. Глава 13 Из-за визита в отделение МВД я пропустила не две пары из четырех, как рассчитывала, а целых три. И хотя мне вручили бумагу, освобождающую от занятий на весь день, я все же решила поехать в университет, ведь поступила на психфак для того, чтобы учиться, а не просто ради «корочки». Английский язык, конечно, не относился к специальным предметам, которые интересовали меня больше всего, но он тоже стоял в расписании, и по нему в конце семестра нужно было получить зачет. Перспектива приобрести хвосты по общеобразовательным предметам меня совсем не радовала. К тому же в нашем мире английский требовался практически везде. Папа часто рассказывал, как знание иностранного языка помогало ему в путешествиях, поэтому я собиралась прийти на занятие и полностью его отсидеть. А чтобы не опоздать в очередной раз, требовалось поторопиться. Стараясь не терять времени, я взбежала по лестнице на второй этаж и при повороте в коридор почувствовала тупую боль, внезапно возникшую в левом плече. — Ай! Я потерла ушибленное место и подняла голову. Передо мной возвышалась тощая фигура Сашки. Кажется, я врезалась ему в спину. — Мелкая, смотри, куда идешь! — сказал он с упреком, когда обернулся. — А ты, оппа, мог бы и не стоять на проходе! — не осталась в долгу я. — Разве так разговаривают с девушками? — вмешался в наш обмен любезностями незнакомый голос. — Она — моя сестра.