Если Егор станет постоянно сопровождать меня на учебе, я завалю абсолютно все экзамены в конце семестра, потому что мысли будут заняты моим новым призрачным парнем, а не изучаемым предметом. После нашего поцелуя во сне и признания Егора я снова и снова представляла эти моменты, когда смотрела на него. При виде губ как будто опять чувствовала сладость мяты. Глядя на руки, вспоминала, как они скользили по моей спине. А когда мы встречались взглядами, всплывали мысли о солнечном затмении, и оно наступало в моей голове. — Я тоже не хочу расставаться, но… — выдохнула я. — Что значит «но»? — Егор выпрямился. — Что ты будешь меня отвлекать. У меня не получится… думать о лекции. Уголки его губ приподнялись, а в глазах появились озорные искорки. — Значит, вот в чем дело, — произнес он. — Моя компания так сильно на тебя влияет? — Угу. — Я слегка кивнула. Улыбка Егора стала шире. — Ладно. Я не пойду с тобой на пары, чтобы не смущать, но после занятий буду ждать у входа в универ. — Хорошо. Призрак на секунду посмотрел на рваные грозовые облака за окном. Мне показалось, что он может в любой момент исчезнуть, отчего сердце мучительно сжалось. — Егор! — окликнула его я. — Думаешь, все пройдет нормально? — Конечно. — Он вновь повернулся ко мне. — Рядом будем твой папа и я. Кроме того, ты ведь уже давала показания. — Да… — Я закусила губу. — Только у меня странное ощущение. Оно поднималось откуда-то изнутри, сковывало грудную клетку, не давая дышать в полную силу, а потом доходило до кончиков пальцев и заставляло их дрожать. Внимательно глядя на меня, Егор подошел практически вплотную и мягко произнес: — Наверное, это из-за твоего кошмарного сна, и погода сегодня так себе. Но давай настроимся на хорошее. — Ага, — кивнула я. — Не бойся. Если забудешь, что нужно говорить, я тебе подскажу, — сказал он, а потом обнял меня своими полупрозрачными руками. Когда после двух часов дня я вышла из университета, Егор встретил меня на крыльце, как и обещал. После небольшой передышки черные тучи, как и вчера, пролились дождем. Он ожесточенно стучал по листьям кленов, сбивая их на асфальт, а поднявшийся ветер помогал завершить работу, мучая несчастные деревья. — Наконец-то! — Егор поднялся с каменных ступеней, над которыми парил до моего прихода. Когда я подошла к нему ближе, то вновь почувствовала прикосновение его холодных губ к моей щеке. А может, мне стало холодно после выхода на улицу из теплого помещения. — Как же долго тянется время! — протянул призрак. — А я не заметила, как оно пролетело, — ответила я, раскрывая зонт. Мне действительно показалось, что сегодня минуты превратились в секунды, а часы – в минуты. Наверное, все из-за того, что я не могла перестать думать о предстоящей встрече со следователем. Хотелось максимально оттянуть ее, но пара проходила за парой, а мастер-класс за лекцией, неумолимо приближая меня к этому моменту. И вот он настал. Держа над головой зонт, я начала спускаться по ступеням. Егор предпочел идти под ним рядом со мной, хотя не промок бы, даже если бы захотел. — Время течет для нас по-разному, — он грустно улыбнулся. — И как оно течет для тебя? — Очень медленно. Я почти его не чувствую. Просто наблюдаю, как день сменяется ночью, а потом снова наступает день. Мне же не нужно спать, не нужно никуда спешить. У меня есть все время в мире. — Сложно представить, каково это. — Я перевела взгляд на Егора. — Если честно, не очень. — У него вырвался невеселый смешок. — Я не могу использовать время так, как хочется. Не могу заниматься музыкой. Не могу общаться с друзьями. И только в определенные часы встречаюсь с тобой. От печального тона Егора в груди защемило. Наверное, для него с момента аварии прошло не две с половиной недели, а целая вечность. Вечность, полная тоски и пустоты. — Когда тебе будет одиноко, обязательно приходи ко мне, — произнесла я и увидела на его губах улыбку благодарности. Мы пересекли сквер и отправились на парковку, где ждал белый внедорожник — папа прислал сообщение, что приехал за мной. Однако он не знал, что с нами поедет еще один пассажир. Когда я забралась на заднее сиденье, он прошел сквозь соседнюю дверь и воспарил над сиденьем рядом со мной. И если минуту назад мы разговаривали, то сейчас я могла отвечать только папе. — У тебя было время передумать, но ты все равно решила пойти в полицию, — сказал он, поворачивая с парковки на улицу. — Пап, я уже говорила, это действительно важно, — твердо произнесла я. — Ты точно уверена, что арестовали не того человека? Пока на светофоре горел красный, отец обернулся через плечо. Я на секунду растерялась из-за его вопроса, но потом бросила быстрый взгляд на Егора. Он ободряюще мне улыбнулся, и я вновь обрела контроль над собой. — Нет, но мне правда кажется, человек, которого показали на опознании, не совершал того, в чем его подозревают. Я навела справки. Папа вновь перевел взгляд на дорогу и нажал на газ, потому что загорелся зеленый. — Чувствую, ты так и не поняла, о чем я говорил вчера. Для тебя встречаться со следователем не слишком-то безопасно — можешь сделать хуже и себе, и делу. — Но я же пытаюсь помочь! Хочу докопаться до правды, как и полиция. И не хочу, чтобы невиновный человек отвечал за чужие преступления. В зеркале заднего вида я заметила на родном лице невеселую улыбку. — Как знакомо! Видимо, обостренное чувство справедливости у нас семейное, — произнес отец, маневрируя в потоке машин. — Хотя мыслишь ты очень наивно. Правоохранительным органам нужно не просто докопаться до правды. Им нужно поскорее раскрыть дело, чтобы не было висяка, потому что на предварительное следствие дается два месяца, и первый скоро подойдет к концу. Для капитана Кузьменко очень удобно, что ты сама идешь к нему, ведь ты не только стала свидетелем ДТП, но и знакома с подозреваемым. Можно попытаться выбить нужные показания. А если скажешь что-то не то, на тебя тоже заведут дело. Я сглотнула, почувствовав в горле ком. Следователь показался мне довольно вежливым во время допроса и телефонного разговора. Хотя я робела перед новой встречей с капитаном Кузьменко, но все же думала, что мы на одной стороне — стороне справедливости. А теперь оказывалось, что у него имелся дополнительный интерес. — Но что если он не станет меня подозревать? — пробормотала я. — Может, и не станет. Однако ничего нельзя исключать, поэтому я иду с тобой, — ответил отец. — Пока я рядом, следователь не посмеет давить. Но и сама будь аккуратна, не говори лишнего. Обдумывай каждое слово. — Хорошо, пап. Я отвернулась и уставилась в окно, глядя на проносящиеся мимо здания, деревья и прохожих. Еще не поздно было повернуть назад. Извиниться и отменить встречу. Но мысль о том, как важно для Егора узнать номер дела, останавливала, не давая поддаться страху. Я на секунду закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в коленях. — Так ты не передумала? — Нет. — Я посмотрела на отца в зеркало. — Ты точно не ошиблась с выбором факультета? — неожиданно спросил он. — А причем тут мой факультет? — Могла бы прекрасно учиться на юридическом вместе с Сашей. — Нет, пап. Мне больше нравится психология. — Хороший юрист — это хороший психолог, — привел новый аргумент папа, остановившись на очередном светофоре. — В нашей работе необходимо уметь разбираться в людях, чтобы им помогать. — Я понимаю… И я тоже хочу помогать людям, только по-другому. — Хорошо, — кивнул отец. — Больше не буду настаивать. Хотя, если что, существует второе высшее. — Мне вряд ли пригодится. — Но ты подумай. — Подумаю, — я перевела взгляд на дворники на лобовом стекле. — Горжусь тобой, — вклинился в нашу с папой беседу Егор, раньше наблюдавший за ней со стороны. Повернувшись к нему, я одними губами прошептала: — Почему? — Ты знаешь, чего хочешь, и не боишься это отстаивать. Моя храбрая девочка. Я со смущенной улыбкой опустила взгляд на свои кроссовки. Все еще непривычно было слышать от Егора нежные слова и видеть в глазах тепло, даже в такую промозглую погоду согревающее каждую частичку тела и души. Благодаря ему тревожное ощущение, преследовавшее меня с самого утра, на мгновение ослабило свою хватку.