Софья взяла его за локоть, он повернулся и стянул с головы капюшон. — Я здесь не нужна, наверное, — сказала она совершенно спокойно. — Вы его нашли, вы и объясняйтесь. Я ничего не видела. Меркурьев кивнул. — Я пойду, да? Он опять кивнул. — Как ты думаешь, — повеселев, спросила Софья, — лучше по променаду или по шоссе? Они же из посёлка приедут, значит, лучше по пляжу, да? Чтобы на них не наткнуться. — По пляжу лучше, — согласился Василий Васильевич. — Ну всё, тогда я побегу, — быстро сказала она и поцеловала его в щеку. — Как-то неудачно получилось, да? Завтра опять гулять пойдём, только в другую сторону! Софья кокетливо погрозила ему пальцем, обежала вокруг маяка и стала аккуратно спускаться по насыпи из валунов. Среди серых камней мелькала яркая куртка. — Зачем ты её отпустил? Меркурьев опять натянул капюшон. — Она всё равно не осталась бы, а шуму было бы много. Что ты искала у него в карманах? — Ничего, — фальшиво ответила Антипия. — Я просто посмотрела. — На месте происшествия ничего нельзя трогать. Тем более лезть в карманы трупа!.. — Я заглянула, — повторила она упрямо. — И всё!.. И они стали вместе смотреть на море. Ветер трепал и рвал её бирюзовые одежды. — Откуда ты узнала, что там мёртвое тело? — Меркурьев сбоку взглянул на Антипию. — Ты говорила — нам туда нельзя, не ходите!.. Ты что, уже видела его? — Я проводник между мирами, — заявила Антипия веско. — Я вижу то, чего не могут видеть остальные. За старым маяком я увидела смерть! — Что ты мне сказки рассказываешь! — Можешь не верить, но так и есть. — Ясно. И на всякий случай порыться у него в карманах тебе тоже велели духи, — заключил Василий Васильевич. — Который из них? Иммануила Канта или королевы Брунгильды? — Ты ничего не понимаешь, — отчеканила Антипия. — Как все люди, ты косный и ограниченный человек. — Это точно. И как косный и ограниченный, я обязательно скажу эмвэдэшникам, что ты рылась у него в карманах и заранее знала, что мы найдём труп. — Ты волен говорить им всё, что угодно. — И скажу, — мстительно пообещал Василий Васильевич. Они стояли довольно долго и совершенно замёрзли, Антипия принялась сморкаться и утирать мокрый холодный нос бирюзовым носовым платком, а у Меркурьева на глаза наворачивались слёзы, когда за спиной коротко взвыла сирена. Они синхронно вздрогнули и оглянулись. Антипия уронила бирюзовый платок. Позади них, утопая покрышками в песке, стоял белый «фордик» с синими полосами и надписями на бортах. Двери открылись, из них выходили люди. — Пойдём поговорим, — сказал Василий Васильевич хмуро. И — он впереди, она за ним — они двинулись к машине. Было почти темно, когда «форд», прошуршав колёсами по липовой аллее, высадил Меркурьева и Антипию под чугунным козырьком крыльца. Меркурьев, у которого зуб не попадал на зуб, вылез первым, позабыв о том, что должен быть галантным, и, нагнувшись к окну, сказал водителю в форме: — Подожди, парень, не уезжай, я только за кошельком сбегаю!.. Антипия тоже выбралась и торчала рядом, держа себя за локти. Она так сильно тряслась, что все её одежды колыхались. — Иди внутрь, — велел ей Меркурьев. — Не суетись, мужик, — весело ответил парень. — Давай водки накати и спать ложись! Не нужно мне никаких денег!.. — Ты ж нас довёз! Мы бы автобуса до завтра ждали! — Я вас по дружбе довёз, — засмеялся парень. — Главное что? Главное — «глухаря» не поимели! Я бы тебя за такое до Москвы довёз! Всё ясно — набрался крендель в зюзю, залез на башню и навернулся! Дело открыто, дело закрыто! Одно удовольствие, когда такие показания дают! Всё, бывай, мужик, мне тоже домой охота!.. В два приёма он развернулся на брусчатке и покатил по гравию. Перед поворотом красным светом полыхнули тормозные огни его машины, и «Форд» свернул на шоссе. — Набрался в зюзю, — повторил Василий Васильевич задумчиво, — навернулся, дело закрыто. — Так и есть, — простучала зубами Антипия. — Иди в дом. Ты в этих лохмотьях, наверное, все места себе отморозила. — С-сари, — вся трясясь, выговорила Антипия. — С-с-с-самая удобная одежда во Вс-с-селенной. — Не только самая удобная, — согласился Василий Васильевич, — но и самая подходящая для нашего климата!.. Он взял прорицательницу за ледяную руку, потащил за собой и втолкнул в дом. В вестибюле горел свет — теплилась жёлтым светом неяркая люстра, — и полыхал камин. Василий Васильевич весь, с головы до ног, моментально покрылся «гусиной кожей». Антипия, как сомнамбула, подошла к камину, стала перед ним и вытянула руки ладонями вперёд. — Нужно переодеться и поесть. Пошли! — скомандовал Василий Васильевич. — Я пока постою, — проблеяла Антипия. — Я что-то немного… устала. Погреюсь тут. Меркурьев подошёл и вновь потянул её за руку. — Нужно одеться, — сказал он ей в лицо. — И обязательно поесть! Лучше всего горячего мяса. И водки выпить. — Я вегетарианка. И водку не пью. — Кто не курит и не пьёт, — продекламировал Василий Васильевич, — тот здоровеньким помрёт. Пошли. Ты же по соседству со мной живёшь? Она кивнула. Из гостиной доносились голоса, и Меркурьеву показалось, что среди них он различает голос утреннего гостя, но заходить не стал. Когда они уже были на лестнице, двери распахнулись, и показалась Нинель Фёдоровна с подносом, уставленным стаканами. — Василий Васильевич! Мура! — Домоправительница поискала глазами, куда пристроить поднос, приткнула на овальный столик с цветочной вазой и всплеснула руками. — Господи, почему так долго?! Что там с вами делали, в отделении?! — Всё в порядке, — мужественным голосом сказал Меркурьев. — Они от нас в два часа дня уехали, всех опросили, да и ладно! А вас всё нет и нет! Я вся извелась!.. — Нинель Фёдоровна, нам бы поесть и выпить. — Ну, конечно! Господи, сейчас всё, всё будет! Я утку специально никому не давала, для вас берегла!.. Мурочка, может, чайку горяченького в комнату подать? Я сейчас организую, моментально! Антипия, крепко держась за перила, продолжила восхождение. — Почему вы называете её Мурой? — ни к селу ни к городу поинтересовался Меркурьев. Нинель Фёдоровна секунду соображала. — Как — почему?! Её имя Марьяна, значит, Маша, но не до конца Маша! Мара, Мура!.. Она и не возражает. Мура! — прокричала Нинель Фёдоровна, задрав голову вверх. — Ты не возражаешь?! В ответ только хлопнула дверь. — В общем, она не против. Скорей одевайтесь и спускайтесь, Василий Васильевич! К утке что подать? Рис? Овощи? Может, поленту? Меркурьеву показалось, что Нинель Фёдоровна пребывает в прекрасном расположении духа, не то что вчера или сегодня утром. Что-то изменилось? Дом больше не продаётся, потому что один из покупателей свалился с маяка и убился до смерти? Или хозяин передумал продавать? Или ему просто показалось?…