– Я бы испугалась. – София плюхнулась прямо на незаправленную постель, а я задом наперед устроилась на одном из стульев. – С нетерпением жду наших уроков. Какой у тебя уровень французского? – Второй год обучения. Но у меня ничего не получается. С природоведением все просто, я не прошла только потому, что не сдала последний тест. Алгебру я никогда не учила, поэтому и завалила. – Алгебра? Ею мы что, тоже должны заниматься? – Ага, это один из предметов, которые мне нужно пересдать. – Как удобно Отис об этом умолчал. Придется быстренько вспоминать материал. – Что ж, по-французски я говорю свободно, – сообщила я. – На втором курсе год жила в Лионе, ходила там в университет. – То есть ты знаешь, как по-французски будет «лахудра»? – «Лахудра»? – Ага. На занятиях по теннису есть одна девчонка, и она всегда несет чушь о моем отце и Беатрис, даже не проверяя, правда это или нет. И делает вид, будто прекрасно разбирается во французском. Так что я хочу назвать ее «лахудрой» по-французски и проверить, поймет ли она. – Эм… ладно… в таком случае «putain»[7] подойдет. Или можешь сказать «salope», но это дословно означает «стерва». Можешь использовать оба, «putain de salope»[8]. Она повторила фразу за мной. – Хорошо, спасибо. – София на пробу произнесла фразу вслух, а затем оперлась на ладони и слегка покачалась на кровати. – Так о чем было твое ТВ-шоу? – Его можно найти на «Нетфликсе». Оно было такое… готическое, если тебе нравится что-то подобное. – В прошлом году по литературе нас заставили читать «Грозовой перевал». Это готический роман, да? – И по моему мнению – самый лучший. Тебе понравилось? – Ну так… Я много пролистывала из-за архаичного написания. – Тут она взглянула на меня, проверяя, знакомо ли мне это слово, но я невозмутимо посмотрела в ответ. – А еще некоторые места были немного… противными. Как когда тот парень, как его там?.. – Хитклифф? – Ага. Как когда он выкопал гроб Кэти, чтобы посмотреть на нее спустя столько лет после смерти. А потом он сломал гроб, чтобы его похоронили там же и они могли гнить вместе. Ну противно же? – Я бы назвала это ужасающим. Но, вспоминая этот роман, обычно говорят не об этом моменте, а о большой любви Кэти и Хитклиффа. Как даже после смерти возлюбленной он был одержим своей любовью. – Ну да, но… гниль и все такое? Не лучше бы было желать, чтобы соединились их души, а не остатки тел? – Ладно, ты права, – усмехнулась я. – Про гниль – отвратительно. Софи слегка улыбнулась в ответ. – Можно тебя кое о чем спросить? – Конечно, о чем хочешь. – Ты считаешь, мой отец убил Беатрис? – Я быстро взглянула на нее. – Так все говорят, да? – Не знаю, я только приехала. – Да, но это было повсюду в интернете. – София прикусила верхнюю губу. – Я так не считаю. Мне кажется, он все еще безумно ее любит и ждет, что она вернется. Прямо как возлюбленный Синары. – А почему ты так думаешь? – спросила я. – Он оставил ее вещи так, как было при ней. В ее спальне и гардеробной. – У Беатрис была собственная спальня? – не удержалась от вопроса я. – Ага. И все ее платья еще там. Раньше к ней приходила девушка по имени Кендра, приносила ей новые вещи на примерку. Но Беатрис орала на нее, ругалась, не стесняясь в выражениях, потому что, по ее словам, Кендра приносила ей большие размеры. Так что Кендра уволилась, а Беатрис начала ездить в Силиконовую долину, там полно модных бутиков. Возвращалась с охапкой дизайнерских нарядов крошечных размеров – даже на меня не налезет. Может, тебе подойдут. От этой идеи меня пробрала дрожь. – Сомневаюсь. Она была гораздо выше меня. – 178 сантиметров, на пару сантиметров выше меня. Но она покупала себе вещи на пару размеров меньше! А теперь они все просто висят там, даже с ценниками. А еще там остались ее украшения. Эти я одолжила. – Она откинула прядь волос с уха, показывая ослепительные бриллиантовые серьги-кольца. – О боже, София! Тебе разрешили их взять? – Никто не запрещал. А ей они были не нужны. Как-то вечером, когда я только приехала, она стояла у себя на террасе и бросала с нее украшения вниз, пока папа ее не остановил. Потом Гектор спустился вниз к утесам, что-то нашел и принес, а что-то осталось. Мое воображение моментально рисует изумруды, рубины и бриллианты, блестящие в серо-зеленых лианах подобно капелькам росы. – Ты должна вернуть серьги. И прежде чем брать что-то, спрашивать отца. – Я всегда кладу их на место. И он не возражает. Интересно, что еще она так одалживает. Мне вспомнилась моя пропавшая ночная рубашка. – София… ты, случайно, вчера вечером сюда не приходила? Может, тебе было нужно поговорить или что-то еще? – Нет. Зачем? А что, Отис так сказал? – Нет, мне просто показалось, что здесь кто-то был. – Может, я ходила во сне. Мама иногда ходила. Перед поездкой в Африку она принимала таблетки, чтобы не заразиться малярией, и от них начала ходить во сне. – Она была замечательным человеком. Как ее звали? – Беттани. Это и мое второе имя. – Красивое. У тебя есть фотографии? София достала телефон и, быстро пролистав, передала мне. На экране было видео с женщиной ненамного старше меня: очаровательное круглое лицо, каштаново-рыжие волосы, чуть темнее, чем у Софии. Возможно, она бы предпочла похудеть на несколько килограммов. Она стояла на пляже у озера, в цельном купальнике в горошек, и пыталась скрыть бедра, прикрывая их руками, при этом хохотала, взвизгивая, как и все мамы: «Что ты делаешь! Прекрати! Ты же обещала! Убери эту штуку! Вот я тебя сейчас догоню!» – а за камерой слышался такой же счастливый смех Софии. От этого видео просто разбивалось сердце. Затрубил слон – звук сообщения, и София тут же выхватила у меня телефон. – Это Отис, он уже в машине. Беспокоится, если я хотя бы на две секунды опаздываю. – Ладно, беги. Заберу тебя позже. – Не нужно, я поеду на ужин к Пейтон, моей подруге, а потом ее брат отвезет меня домой. – А как же наши занятия? – Ой, блин, точно. Я забыла. Давай завтра. – И она повернулась к двери. – Подожди, – с нажимом произнесла я. – С завтрашнего дня – никаких прогулов уроков. И никаких оправданий. София, я серьезно. – Ладно, ладно. Она вышла за дверь, и телефон запикал уже у меня. Три сообщения от Отиса со смайликами. Сложенные ручки – умоляющие, просящие прощения за ложь Эвану. Рыдающий котик. Обезьянка, закрывающая лапками рот. Потом целый набор рыдающих котиков, ребенка, трущего глазки медвежонка, петля висельника и (предложение взятки?) – шоколадное печенье. «Ладно, прощаю тебя, – написала я в ответ. – Но больше ничего не выдумывай». От Отиса тут же пришло: «Не буду! Клянусь!» А потом сразу же: «Не забудь про собак. Сейчас я жутко занят, но потом приеду и покажу тебе, где их еда и все такое».