– Любимая комната Беатрис. Она проводила здесь много времени, качалась в том шезлонге. – Мягкий шезлонг, обитый белой тканью, стоял немного по диагонали от стены. – Эван сюда больше не заходит. – А он не будет против, что мы ее займем? – Нет. Наоборот, порадуется, что вы не будете мешаться под ногами. Довольно бесчувственно. Даже если он сам убил Беатрис. Особенно если убил. Вернувшись к себе в коттедж, я переоделась из шлепанцев в босоножки и, подхватив сумку, направилась к гаражу – зданию на девять машин, соединенному с главным домом крытым переходом. Понажимав на разные кнопки на пульте, я наконец добилась того, чтобы открылась центральная секция. – Ого, – выдохнула я. «Ауди» – купе сапфирово-синего цвета с белым салоном – втиснулась между «Тойотой Лэнд-Крузер» и «Мерседесом Смарт». В пригороде Джерси, где я выросла, страсть к машинам впитывалась с воздухом, а здесь стояло восемь самых роскошных моделей, включая «Теслу S» на зарядке. Я восхищенно подошла к «Ауди» и скользнула за руль, с удовольствием устроившись на роскошной сливочной коже. Прикосновение к кнопке включения – и двигатель чувственно замурчал. Дорога вдоль побережья, где я накануне думала, что заблудилась, сегодня прекрасно ложилась под колеса. Океан мелькал сбоку, то появляясь, то исчезая из виду, а иногда ближе к востоку виднелись и покрытые снегом горные вершины. Стоило легонько нажать на педаль газа – и вот я уже без усилий влилась в поток машин на шоссе. Через двадцать две минуты показался поворот на Кармел-бай-зе-Си, очаровательный городок, словно с открытки. Выбеленная брусчатка на узких улочках, свисающие с подоконников герани самых разных цветов, пешеходы, высыпающие из переулков, фотографирующие все подряд одной рукой и размахивающие мороженым в другой. Мне повезло найти парковочное место и присоединиться к гуляющим – и потратить двадцать семь долларов за кобб-салат тут же в кафе. Все казалось каким-то нереальным. Герани. Мороженое. Солнце в дымке – все это лишь усиливало сказочность атмосферы. В четверть второго я вернулась к «Ауди», и GPS привел меня к теннисному клубу – низенькому зданию в тени платанов, с корой, похожей на форму морской пехоты. Парковка оказалась забита, и мне пришлось сделать круг, пока я наконец не заметила отъезжающий «Рэндж-Ровер» цвета синий металлик. Я остановилась, пропуская его. Но водитель, женщина, неожиданно ударила по тормозам. Как странно, подумала я. Достаточно же места. Но она продолжала ехать задом, а затем вывернула руль и снова затормозила, прямо рядом со мной. Слепящее солнце мешало разглядеть водителя, но я заметила светлые серебристые волосы и точеные черты лица. Глаза скрывали темные непрозрачные очки. В окно со стороны пассажирского сиденья постучали, и я подпрыгнула от неожиданности. Довольно высокая загорелая девочка плюхнулась на сиденье. – Привет, – поздоровалась она. «Рэндж-Ровер» неожиданно резко стартовал с места. Проводив его удивленным взглядом, я обернулась к своей пассажирке: – Привет… София? Я Джейн. – Да, я знаю, Отис сказал. – Она перегнулась через сиденье, бросив назад ракетку и ярко-оранжевую спортивную сумку. – Спасибо большое за цветы, такие красивые – очень мило с твоей стороны. – Да пожалуйста. – Она поерзала. – Как так вышло, что тебе дали ее машину? – Чью машину? – Беатрис. Она совсем с катушек слетала, стоило только посмотреть на нее. Машина Беатрис! От резкого пикающего звука я снова вздрогнула. – Пристегни ремень, – попросила я. С таким видом, будто делая мне одолжение, в котором она не видела смысла, София протянула ремень через плечо, поправила короткие шортики и выудила упаковку жвачки из заднего кармана. Забросив две пластинки в рот и пожевав, она произнесла: – Я тебя по-другому представляла. – Да? Как? – выруливая с парковки, поинтересовалась я. – Не знаю. Просто по-другому. – Как-то она странно говорит. Нечеткая речь. Над верхней губой, красивой формы, точно лук, блестели капельки пота. Она тоже явно не похожа на брошенного ребенка, какой я ее представляла. Лицо в форме сердечка, пурпурные тени для глаз, фиолетовая тушь для ресниц, лилово-коричневый блеск для губ. Шапка рыжих волос, которые не мешало бы помыть. Оранжевый облегающий топик и шорты, по размеру больше напоминающие нижнее белье. Девочка выдула пузырь из жвачки и лопнула его. – Отис сказал, ты раньше работала на ТВ-шоу. – Да, верно. Шоу называлось «Темная Карлотта». – Никогда не слышала. – Оно шло по каналу AXL целых шесть лет – пока его не сняли с эфира. – Фигово. – Выплюнув жвачку обратно в обертку, она скатала в шарик и бросила под ноги, а потом рыгнула. Я уловила явный тошнотворный запашок «Бурбона». – Ты что, пила? – Нет. – Врать ни к чему. Я чувствую запах. Она только дернула плечом в ответ. – Ты вообще ходила на теннис? – Да. – И? – Мы закончили рано, потому что у тренера, Марианны, что-то вроде фибромиомы и у нее бывают сильные спазмы. Так что ей пришлось поехать к гинекологу. А я пошла поболтать с Джошем, барменом. – И он наливает тебе выпить? – Я выпила всего-то пол-«Манхэттена». Ничего особенного. – Еще дерганье плечом. – Похоже, очень даже чего, – заметила я. Вдруг в зеркале заднего вида что-то мелькнуло. За нами следовала машина: внедорожник цвета синий металлик. Возможно, «Рэндж-Ровер». Я сбросила скорость, проверить, обгонит он или нет. Он тоже сбросил скорость, вися на хвосте. У меня мелькнула дикая мысль: за мной гналась Беатрис Мак-Адамс. София неожиданно издала булькающий звук, как закипающая овсянка. Свернув на обочину, я остановилась. – Открой окно. Дыши. София высунулась наружу, глотая свежий воздух, и снова скрючилась на сиденье. – Лучше? Она слегка кивнула. Я вернулась на шоссе, непроизвольно поглядывая в зеркало в поисках внедорожника, но он исчез. Неужели я правда подумала, что это была Беатрис? Мое детское желание, чтобы мертвецы возвращались. Просто смешно. Обратно я ехала так быстро, как только осмелилась, осторожно свернув на закрытую дорогу к Торн Блаффсу, проходя повороты по возможности аккуратно. Я остановилась перед главным входом и помогла Софии выбраться, поддерживая ее за плечи. – Где твоя комната? – уточнила я, заводя ее внутрь. – Дальше по коридору. Я провела ее дальше, мимо лестницы в центре холла. Девочка, покачнувшись, дотянулась до ручки и зашла. Кое-как доплелась до кровати и рухнула. Я вошла следом. Ну и беспорядок: пришлось пробираться через архипелаги нижнего белья, валяющегося вперемешку со спортивными носками, лужи какой-то ароматизированной массы, пакеты бренда Tokidoki и рассыпавшиеся по полу женские тампоны для спорта. Еще я заметила старомодную золотую зажигалку «Зиппо» и пустой аквариум. Ванная оказалась комнате под стать. Найдя стакан, который не выглядел как рассадник норовируса, я налила в него воды и принесла ей. – Держи, выпей. Хотя бы несколько глотков. Тебе станет лучше. Она отвернулась к стене. – Ты расскажешь папе? – Нет. София вдруг повернулась ко мне, взглянула прищурившись, оценивающе. – Но если ты не остановишься, он сам узнает. – Откуда тебе знать? Его тут вообще не бывает. Ты его даже не видела.