– Это правда. Но в чем я уверена, так это в том, что когда-то я тоже была в твоем возрасте. И что где-то в этом свинарнике спрятан косячок. Или бутылка чего-нибудь. Или и то и другое. А еще сигареты. И если ты хочешь скрыть, что пила, напитка хуже «Бурбона» и не придумаешь. Любой учует по запаху за километр. Водка куда лучше. Она снова украдкой бросила на меня взгляд. – Я просто оставлю стакан здесь. Но поверь, будешь чувствовать себя гораздо лучше, если восстановишь баланс воды в организме. Закрыв дверь за собой, я услышала шорох. А потом легкий звон, когда стакан подняли с его места. Ура! Может, я все-таки смогу ей чем-то помочь. – Как думаешь, может, пойти проведать ее? – Да не. – Отис водрузил на стол супницу: чоппино[5] из свежих морепродуктов, ароматно пахнущий анисом и орегано. – Я понял, что лучше просто дать ей поспать. – Так это не первый раз? – Нет, пару раз уже случалось. Аннунциата любит ром и как-то оставила бутылку здесь, а Соф нашла. Ну и еще, может, после тенниса было. Но иногда она бывает очень милой. Я надеялся, что сначала ты увидишь эту сторону. Мы устроились в укромном уголке кухни с видом на океан. Все пять собак кружили вокруг, умоляюще заглядывая нам в глаза. Я наконец разобралась, кто есть кто: пудель по имени Пилот, потом Джулиус, толстый бульдог. Гермиона, помесь терьера с дворняжкой, потеряла лапку в лисьем капкане браконьера и теперь ходила с протезом. Еще была пара немецких овчарок, брат и сестра, Минни и Микки, и они до сих пор настороженно присматривались ко мне. – Кстати, – вспомнила я, – почему ты мне не сказал, что это машина Беатрис? – «Ауди»-то? И что? Отличная машина, разве нет? И стоит без дела. – Было как-то жутковато ее вести. – Не думай об этом. – Это непростая задачка. Пожалуйста, О, просто спрашивай, прежде чем принимать решения за меня, ладно? – Ладно, ладно. Буду. – Он положил нам по порции чоппино. Я неожиданно почувствовала сильный голод и быстро проглотила первые пару ложек. – А я и не знала, что София вообще была знакома с Беатрис. – Ага. Соф впервые приехала сюда месяц спустя после смерти матери. Из того, что я знаю, – это Беатрис захотела отправить ее в школу-пансион. – Та самая злая мачеха? – Та самая шизанутая мачеха. Эх, слишком много орегано, – попробовав суп, проворчал он. – Мне кажется, великолепно. Очень вкусно. – Я жадно проглотила еще пару ложек. – А что это за средневековая башня торчит вон там? Ее видно из коттеджа. – А, это. Старая мастерская Джаспера Маллоя. Мини-копия башни его предков из Ирландии. Там, кстати, его и нашли, мертвым. Когда он работал за столом над чертежами. Тело обнаружили только спустя несколько недель, к тому моменту до него уже добрались дикие звери и процессы гниения. Я отложила ложку, и Отис широко усмехнулся. – Сейчас это просто склад. Эван запрещает туда заходить, хотя на мой счет может не беспокоиться – у меня мурашки, даже если близко подойти. – Что, боишься привидения Маллоя? – Чьего-то привидения. – Слушай… Отис… – помедлив, начала я. – Ты уверен, ну, то есть совсем уверен, что твой кузен невиновен? – Эван-то? – Да. Как думаешь, он мог убить Беатрис? Отис отвел взгляд. – Нет. То есть хладнокровно – нет. Но он иногда выходит из себя. Становится просто безумен. Так что под влиянием момента, если она его довела… – Он покачал головой. – Но он не убивал, пойми. Это журналюги все нагнетают. Они так просто не отцепятся. Ему аж уехать пришлось на несколько месяцев. – Серьезно? И куда же он поехал? – В свой дом в Сан-Франциско – роскошный викторианский особняк на Русской горке. И вернулся только в мае. Теперь ему пришлось сдать особняк в аренду из-за проблем с деньгами. Но послушай, – изменившимся серьезным тоном продолжил Отис, – просто забудь, ладно? Вряд ли я могла просто так взять и забыть. Пришлось использовать другую тактику. – Сегодня у теннисного клуба случилось кое-что странное. Кто-то будто бы узнал «Ауди» и стал меня преследовать. Женщина за рулем «Рэндж-Ровера», цвет синий металлик. Может, подруга Беатрис? – У нее не было друзей. Есть брат. Полный придурок. Но, кажется, он ездит на спортивной тачке. – Это точно была женщина. Может, тот, кто работал здесь? – Постоянно здесь находятся только Сандовалы, но у них грузовичок, и в любом случае Аннунциата машину не водит. Тут побывало полным-полно людей, но я бы и не узнал – запоминать марки машин точно не мое. – Блондинка, волосы такого серебристого оттенка. – У меня вырвался нервный смешок. – Мне даже пришла в голову совсем сумасбродная мысль. Полная чушь. Но что, если это все-таки была сама Беатрис? – Восстала из мертвых? И проезжала на «Рэндж-Ровере» у теннисного клуба? – Знаю, знаю. Я, наверное, просто выдумываю истории в голове. Но скажи, странное дело, да? Я имею в виду всю ситуацию. – Да нет же, я ведь сказал, – горячо возразил он. – У нее совсем крыша поехала. И она покончила с собой. Конец. – Вот только в качестве доказательства – слово мужа. И ты говорил, что тело так и не нашли. Отис отложил ложку. – Слушай, Джени. Не лезь в дела Эвана, серьезно тебя предупреждаю. Это не шутка. – Что, я тогда тоже исчезну? – Ладно, ладно, не буду. Какое-то время мы молчали, но затем принялись вспоминать о тех деньках, когда мы жили в Нью-Йорке. Смеялись до упада над случаями в баре, в котором тогда вместе работали. Напряжение ушло. Запив чоппино охлажденным «Монтраше» («Допиваю бутылки за Эваном», – пояснил Отис), мы приступили к десерту – только что приготовленному тарту с маскарпоне и инжиром. Отис не дал мне помочь убраться: – Ну правда, мне нравится делать так, как я привык. Но если хочешь помочь, можешь выгулять Пилота. Он гиперактивен, даже для пуделя. – Его бы не помешало подстричь, – заметила я. – А Джулиус чихает. Когда его в последний раз возили к ветеринару? – Ни разу с тех пор, как я тут работаю. Почему бы тебе не заняться собаками? Этим ты меня очень выручишь. – Всеми сразу? – Я нерешительно взглянула на Минни. Овчарка смотрела так, что меня порывало дернуться в сторону. – И овчарками? – Ты же теперь своя. Они тебя примут. – Отис выглянул в окно. – Там уже туман, не забудь фонарик. У служебного выхода лежат какие-то. И возьми там же куртку, тут резко холодает. Свистнув Пилота, который подбежал вприпрыжку, я выбрала фонарик и подхватила с вешалки стеганую куртку, в которой тут же утонула, но другие меньше не казались. Туман надвигался, точно парламентер, размахивающий белым флагом, а на небе играла в прятки луна. Быстрым шагом я шла по асфальтовой дорожке, Пилот несся впереди, выписывая восьмерки. Мы прошли напрямик к шоссе, дорога пошла под уклон, и я сместилась к гравиевой обочине. В тумане мелькнули фары, затем пропали. Уклон все не кончался. Пилот ринулся вперед и исчез из виду за поворотом. – Пилот! – В ответ донесся лай, но его самого видно не было. Я пошла быстрее и оказалась в центре густого облака: туман собрался в ложбине. – Пилот! – снова крикнула я. – Где ты? Лишь восторженное повизгивание в ответ. Будто от собаки-призрака. С другой стороны донесся рев мотоцикла, эхом разносясь в тумане. Сквозь укрывшее меня облако я все же заметила бегущего прямо по дороге пуделя. – Пилот, ну-ка назад! – закричала я. Мотоцикл появился на повороте по ближнему радиусу, свет фары едва пробивался сквозь туман. Пилот вдруг залаял как безумный, и фара резко дернулась. Пудель бросился с дороги в кусты, и сразу же раздался ужасающий визг шин, гравий брызнул в разные стороны. Затем вскрик. С ужасом я увидела, как мотоцикл с водителем рухнул на обочину. Я подбежала к нему: мужчина в черной кожаной куртке и джинсах в нелепой позе лежал рядом с мотоциклом. По крайней мере, живой – он слегка шевельнулся, а потом со стоном приподнялся на локтях. – Как вы? – Я посветила на него фонариком. Он повернулся ко мне: – Вы кто, черт возьми, такая? – Просто человек, – быстро ответила я. Мужчина сдернул защитные очки. – Да ради бога, я имел в виду, кто вы? И что тут делаете? – Гуляю.