— Булавка на месте, но денег нет! — Что за глупые шутки?! Им теперь не время и не место! — Посмотри сам! Ришар поспешно сбросил с себя фрак и вывернул карман. Он был пуст! И что удивительнее всего, булавка осталась на своем месте. Ришар и Моншармэн побледнели, как полотно. Это было какое-то колдовство. — Призрак… — чуть слышно шепчет Моншармэн. Вдруг Ришар с кулаками набросился своего коллегу: — Кроме тебя, никто не дотрагивался до моего кармана. Отдай мне мои 20 тысяч франков! Отдай! — Клянусь тебе всем, что мне дорого, — почти теряя сознание, прошептал Моншармэн, — что у меня их нет. И услыхав, что кто-то стучит в дверь, он медленно, как во сне, поднялся с места, открыл дверь и, не слушая того, что ему говорит взволнованный Мерсье, положил ему в руку ненужную теперь французскую булавку. — Кристины Даэ тут случайно нет? — Первым делом спросил комиссар, войдя в кабинет дирекции. Моншермэн был не в силах произнести ни слова… Он был потрясен гораздо больше Ришара, так как тот все-таки мог подозревать в исчезновении денег Моншармэна, между тем, как перед ним самим возникло вдруг что-то такое непостижимое, страшное и полное тайны, перед чем содрогнулся бы каждый смертный. — Почему вы спрашиваете, месье комиссар, нет ли тут Кристины Даэ? — произнес, наконец, Ришар. — Потому, что ее необходимо найти, господа директора Парижской Оперы! — торжественно произнёс комиссар. — Как найти? Разве она исчезла? — Да. И заметьте, на сцене, во время действия. — На сцене? Непостижимо! — Вы находите? Но что, по-моему, еще удивительнее, так это то, что вы узнаете об этом происшествии от меня. — Действительно! — согласился Ришар, хватаясь за голову. — Это что еще за история? Только одно и остается: бежать, бежать без оглядки! — шептал он сам себе. — Итак, — сказал он как сквозь сон, — она исчезла во время представления? — Да, во время сцены в тюрьме, когда Маргарита взывает к ангелам. Но я сильно сомневаюсь, чтобы ее похитили ангелы. — А я в этом уверен. Все оборачиваются. Передними возник бледный, дрожащий от волнения молодой человек. — В чем вы уверены? — спрашивает Мифруа. — В том, что Кристину Даэ похитил ангел, господин комиссар, я вам даже могу сказать его имя… — Ага. Вот как! Виконт де Шаньи утверждает, что мадмуазель Кристину Даэ похитил ангел, очевидно, тот самый ангел Оперы? Рауль оглянулся по сторонам. В эту минуту, когда ему так необходимо было призвать на помощь полицию, чтобы спасти свою невесту, ему вдруг больше всего захотелось увидеть того воинственного незнакомца, который приказал ему молчать. Но его не видно. Все равно! Он будет говорить. Но только не здесь, среди всей этой любопытной толпы зевак. — Да, сударь, — ответил он Мифруа, — именно ангел Оперы и я вам даже могу сказать, где она находится, если вы будете добры выслушать меня наедине. — С удовольствием! Комиссар выпроводил всех, за исключением директоров, за дверь и усадил Рауля около себя. — Месье комиссар, — решительно начал он, — этого человека зовут Эрик. Он живет в здании Оперы, и называет себя «Ангелом музыки». — «Ангелом музыки»!!! Господи, вы что-нибудь слышали о таком квартиранте? — обратился комиссар к директорам. Ришар и Моншармэн в ответ даже не улыбнулись. — О, что касается господ директоров, — уточнил Рауль, — то они, очевидно, слышали о существовании привидения Большой Оперы, которое и есть «Ангел музыки». Его настоящее имя Эрик. Мифруа встал. — Извините, сударь, — сказал он, пристально глядя на Рауля. — Мне кажется, что вы издеваетесь над правосудием. — Я?!.. — возмутился Рауль, испуганный мыслью, что и этот последний человек, на которого он возлагал все свои надежды, не захочет отнестись к нему серьезно. — Что же вы в таком случай болтаете о каком-то призраке!.. — Господа директора могут подтвердить мои слова. — Господа, вы, оказывается, знакомы с призраком Оперы? Ришар вскочил с места. — Нет, месье комиссар, мы с ним незнакомы. Но нам было бы очень приятно с ним познакомиться, так как не далее, как сегодня вечером, он украл у нас 20 тысяч франков. И взгляд его, устремленный на Моншармэна, как будто говорил: «Отдай мне 20 тысяч франков или я все скажу»! Моншармэн его понял и безнадежно махнул рукой, как бы желая сказать: «Говори, что хочешь»! Что касается Мифруа, то он с удивлением переводил глаза с директоров на Рауля и обратно, спрашивая себя, не попал ли он по ошибке в сумасшедший дом. — Однако! — заметил он, наконец, — Какой ловкий призрак! В один и тот же вечер похитить певицу и украсть 20 тысяч франков! Удивительно! Но, давайте, поговорим серьезно! Итак, месье де Шаньи, вы предполагаете, что мадмуазель Кристина Даэ была похищена неким Эриком. Вы знаете этого субъекта? Видели его когда-нибудь? — Да, месье комиссар. — Где же именно? — На кладбище! Мифруа опять пристально посмотрел на Рауля. — На кладбище? Ага! Да, действительно их там чаще всего и видно. Но зачем же вы были на кладбище? — Месье комиссар, — сказал Рауль, — я отлично понимаю, что мои ответы могут вам показаться странными, но умоляю вас, не думайте, что я сошел с ума. От этого зависит спасение самой дорогой для меня на свете особы. Время бежит, дорога каждая минута и, несмотря на это, я все-таки вынужден рассказать вам все сначала, иначе вы ничего не поймете… я и сам знаю так мало!.. — Говорите, говорите! — в один голос воскликнули Ришар и Моншармэн, в надежде, что им удастся почерпнуть в этом рассказе какие-нибудь данные для разгадки мучившей их тайны. Увы! Их ждало разочарование. Вся эта история с кладбищем, мертвой головой, волшебной скрипкой только навела их на мысль, что виконт де Шаньи действительно помешался. Мифруа также, по-видимому, разделял это мнение и готов был уже прервать рассказ молодого человека, как вдруг это случилось само собой. Дверь кабинета отворилась, и в кабинет вошел какой-то странный субъект, одетый в длинный черный сюртук и высокую, надвинутую на уши, шляпу. Он быстро подошел к комиссару и зашептал ему что-то на ухо. Очевидно, это был один из агентов сыскной полиции. Слушая его, Мифруа не сводил глаз с Рауля. — Милостивый государь, — обратился он, наконец, к виконту, — бросим говорить о призраке. Поговорим лучше о вас; вы, если не ошибаюсь, должны были увезти сегодня вечером Кристину Даэ? — Да, месье комиссар. — По окончании спектакля? — Да. — И все было уже приготовлено? — Да. — Вас ждала карета. Маршрут был выработан. Мало того, в назначенных пунктах вас должны были ожидать свежие лошади… — Совершенно верно. — И эта карета до сих пор стоит на театральной площади? — Да, месье комиссар. — Известно вам, что около нее стояли еще три кареты? — Я на это не обратил вниманья… — Это были кареты, мадмуазель Сорелли, Карлотты и вашего брата графа де Шаньи. — Возможно. — Прошу обратить внимание на то, что в данное время как ваша карета, как и две, принадлежащие Сорелли и Карлотт, стоят на том же месте, между тем как карета графа де Шаньи исчезла. — Это не относится к делу, месье комиссар. — Виноват! Насколько мне известно, граф был против вашей женитьбы на мадмуазель Даэ? — Это дело семейное. Я прошу вас не касаться…