Глава 16 Последняя фраза Маншармэна, ясно доказывающая, что он подозревает в краже своего сотрудника, вызвала между ними самое бурное объяснение, окончившееся договором, в силу которого Ришар должен был исполнять все требования Моншармэна, дабы во что бы то ни стало обнаружить глумившегося над ними негодяя. Между тем настал антракт перед третьим действием тот самый, во время которого поведение директоров обращает на себя, по словам секретаря Реми, всеобщее внимание. Теперь, зная руководившие ими соображения, можно с уверенностью сказать, что в их поведении не было ничего удивительного. Оно само собой вытекало из двух пунктов: 1) Ришар должен был делать то же самое, что он делал в тот вечер, когда исчезли деньги. 2) Мошармэн не должен был терять из виду ни на одну минуту карман Ришара, куда матушка Жири должна была своевременно положить 20тысяч франков. В силу этих соображений, Ришар, как и в тот роковой вечер, отправился за кулисы и останавился на том самом месте, где он в прошлый раз встретился с секретарем министерства изящных искусств. Сзади, в нескольких шагах от него, встал Моншармэн. В надлежащий момент мимо Ришара прошла матушка Жири, опустила в его карман 20 тысяч франков и исчезла. Исчезла бесследно, так как, согласно отданному ему заранее Ришаром приказанию, Мерсье должен был запереть испуганную, растерянную капельдинершу в свой кабинет. Таким образом, она будет лишена возможности предупредить призрака. Между тем Ришар отчаянно жестикулировал, отвешивал низкие поклоны и почтительно пятился к двери, как будто перед ним действительно находился всемогущий секретарь министерства изящных искусств. Но то, что казалось бы, вполне естественным, если бы перед ним действительно стояла какая-нибудь важная особа, производило теперь, когда он раскланивался в пустое пространство, самое двусмысленное впечатление. И в нескольких шагах от него Моншармэн проделывал то же самое. Мало того, он не подпускал никого к Ришару ни на шаг, начиная с секретаря Реми и заканчивая Бордерийским посланником. Это тоже не лишено было основания, так как, во-первых, он боялся, что в случае исчезновения денег, Ришар мог обвинить в этом кого-нибудь из тех, кто с ним здоровался, а во-вторых, воспроизводя все, что с ним случилось в прошлый раз, он не должен был, как и тогда, к кому-либо прикасаться. Наконец, переставь кланяться, Ришар, все еще продолжая пятиться назад, вышел из фойе и направился к канцелярии. Моншармэн неотступно следовал за ним. Дойдя до полутемного коридора, отделяющего сцену от служебной половины, Ришар шепотом сказал: — Я ручаюсь за то, что до меня никто не дотронулся… Теперь встань здесь и наблюдай за мной издали, пока я не дойду до двери. Посмотрим, что из этого выйдет. Но Моншармэн был не согласен. — Нет, Ришар, нет! Иди вперед, я пойду сейчас же за тобой, шаг за шагом! — Но в таком случае никто не сможет украсть деньги! — Надеюсь, — спокойно отвечает Моншармэн. — К чему же это нас приведет? — Мы повторяем в точности все, что делали прошлый раз… Я тогда встретился с тобой в этом коридоре и пошел сзади тебя… — Верно! — вздыхает Ришар, покачивая головой. Несколько минуть спустя, оба директора входят в кабинет и запирают дверь на ключ, который Моншармэн кладет себе в карман. — В тот вечер мы также сидели здесь запершись, — говорить он, — вплоть до того момента, когда ты ушел домой. — Помню! И сюда никто не входил? — Никто! — В таком случае, — говорит Ришар, напрягая память, — меня, вероятно, обокрали по дороге домой… — Нет! — как-то особенно сухо произнес Моншармэн: — нет… это невозможно… Я сам, в своей карете, довез тебя до дому. 20 тысяч исчезли у тебя дома, это для меня теперь вполне ясно. — Ни в каком случае, — запротестовал Ришар; — я ручаюсь за моих людей… наконец, если бы кто-нибудь из них украл эти деньги, он бы постарался скрыться. Моншармэн презрительно пожимает плечами. Это окончательно выводит из себя Ришара. — Однако, довольно, Моншармэн! Как ты смеешь меня подозревать, и в чем? — В довольно неостроумной шутке! — С 20 тысячами франков не шутят! — И я того же мнения, — согласился Моншармэн и, взяв в руки газету, погрузился в чтение. — Что это? Ты намерен читать? — удивился Ришар. — Да, до тех пор, пока не настанет время отвезти тебя домой. — Как в прошлый раз? — Как в прошлый раз! Ришар вырвал из рук Моншармэна газету. Тот вскочил, вне себя от раздражения. Но Ришар не смутился и вызывающе глядя на него, заявил: — Знаешь, что мне сейчас пришло на ум? Что я должен подумать, если, как в прошлый раз, после проведенного с тобой наедине целого вечера, я по возвращению домой опять-таки в твоем обществе, обнаружу пропажу денег? — Что же ты можешь подумать? — вызывающе произнес Моншармэн. — Я могу подумать, что, так как ты ни на минуту не отходил от меня в течение всего вечера и, согласно твоему желанию, никто кроме тебя ко мне не подходил, то весьма возможно, что 20 тысяч франков из моего кармана перешли в твой! Моншармэн подскочил, как ужаленный. — Французскую булавку! — кричит он. — Дайте мне французскую булавку! — Что ты с нею хочешь делать? — Приколоть к тебе конверт! Таким образом, ты сразу почувствуешь, когда кто-нибудь потянет у тебя его из кармана… А!.. теперь ты меня подозреваешь! Ну, хорошо же, хорошо! Французскую булавку!.. И открыв дверь в коридор, он закричал: — Французскую булавку! Дайте мне французскую булавку! Как раз в эту минуту, как нам уже известно, у двери, оказался Реми, у которого, к сожалению, не было булавки и ее подал Моншармэну конторщик. Получив желаемую булавку, Моншармэн опустился перед Ришарем на колени. — Надеюсь, — сказал он, — что деньги еще тут? — Не сомневаюсь!.. — Настоящая? — спросил Моншармэн, твердо решив, что на этот раз его не проведут. — Посмотри! Я не хочу до них и дотрагиваться… Моншармэн, с сильно бьющимся сердцем, вытащил из кармана Ришара незапечатанный конверт и осмотрел лежавшие в нем кредитные билеты. Затем, убедившись в их подлинности, он опять положил конверт в карман и приколол его французской булавкой к фалдам фрака. Сделав это, он сел, не спуская глаз с злополучного кармана, на кресло и приказал Ришару неподвижно сидеть перед письменным столом. Еще немного терпения, Ришар! — сказал он. — Осталось всего несколько минут… Скоро наступит полночь. Мы вышли в прошлый раз, как только пробило 12 часов. — Я готов ждать сколько угодно! Часы медленно ползли. В комнате царила жуткая, таинственная тишина. Ришар попробовал пошутить. — Я, кажется, скоро уверую во всемогущество призрака, — сказал он. — У меня такое чувство, как будто здесь в комнате происходит что-то таинственное, неуловимое и вместе с тем страшное… — У меня тоже, — сознался смущенный Моншармэн. — Может быть, действительно, призрак существует, — уже шепотом продолжал Ришар, как будто боясь, что его кто-нибудь услышит. — Помнишь, мы слышали, как кто-то постучал по столу три раза? А что, если это в самом деле стучало привидение? И оно же доставляло конверты, говорило в ложе № 5, убило Жозефа Бюкэ и теперь крадет наши деньги… Потому что ведь, кроме нас с тобой, тут никого нет, и если деньги опять пропадут… В этот самый момент часы на камине стали бить полночь. Оба директора вздрогнули. Их охватил какой-то непреодолимый, панический страх. Холодный пот выступил на их лицах… Наконец, когда часы пробили двенадцатый раз, они встали с мест. — Я думаю, мы можем уходить, — сказал Моншармэн. — Конечно, — согласился Ришар. — Но прежде чем выйти отсюда, разреши мне заглянуть в твой карман. — Пожалуйста, даже настаиваю на этом. — Ну, что? — спросил через секунду Ришар. — Булавка на месте. — Очевидно. Ты сам сказал, что я сейчас же почувствую, если кто-нибудь дотронется до моего кармана. Вдруг Моншармэн громко вскрикнул: