— Как! Вы его никогда не видели, и все-таки верите всему, что он говорит? — Да, во-первых, потому, что благодаря ему, мою Мэг сделали корифейкой. Я ему как-то сказала: для того, чтобы она в 1885 году успела сделаться императрицей, нельзя терять времени даром, сделайте ее сначала корифейкой. Он сейчас же согласился, и стоило ему только шепнуть одно слово месье Полиньи, как мое желание тут же было исполнено. — Значит Полиньи его все-таки видел? — О, нет! Он только слышал его голос. Привидение сказало ему об этом на ухо, в тот вечер, когда он сидел один в ложе № 5. — Вот так история! — вздохнул Моншармэн. — Я всегда думала, — продолжает матушка Жири, — что между призраком и месье Полиньи существуют дружеские отношения, так как Полиньи никогда ему ни в чем не отказывал. — Слышишь, Ришар? Полиньи ни в чем ему не отказывал. — Слышу, слышу, — произнес Ришар. — Полиньи в дружбе с призраком, а так как мадам Жири в свою очередь в дружбе с Полиньи, вывод ясен. Но, однако, до Полиньи мне нет никакого дела. Меня больше интересует мадам Жири. Мадам Жири, вы знаете, что лежит в этом конверте? — Нет. — Посмотрите! Жири смущенно заглядывает в конверт. — Деньги! — восклицает она. — Да, мадам Жири, это деньги!.. И вы это хорошо знаете. — Я! Что Вы, господин директор!.. Я!.. Клянусь вам!.. — Не клянитесь напрасно! Ну, а теперь я вам скажу, зачем я вас собственно позвал… Я вас арестую! Грязновато-бурые перья на шляпе матушки Жири, обыкновенно напоминающие собой два вопросительных знака, сразу вытянулись в восклицательные, и вся шляпа заходила ходуном. Удивление, негодование и испуг, охватившие одновременно бедную капельдинершу, выразились в каком-то чисто балетном пируэте, благодаря которому она очутилась в двух шагах от господина директора, который поспешил отодвинуться от нее подальше. — Арестовать?! Меня?!.. Ришар не смутился. — Да! Вас, мадам Жири! Вы — воровка!.. — Повтори!.. И прежде чем оба директора успели опомниться, она окатила Ришару звонкую пощечину. От этого движения находившийся у нее в руке конверт раскрылся и деньги, как гигантские бабочки, разлетались во все стороны. У обоих директоров мелькнула одна и та же мысль, и они с громким криком бросились подбирать с пола драгоценные бумажки. — Не подменили ли их? — спрашивал себя Моншармэн. — Те ли это? — волновался Ришар. — Слава Богу! Настоящие! Между тем матушка Жири не переставала осыпать их самыми разными словами, постоянно возвращаясь к одному и тому же напеву. — Я — воровка!.. Воровка!.. а!.. Она задыхалась от негодования. И вдруг стремительно бросилась к Ришару. — Во всяком случае, — завизжала она, — месье Ришар должен знать лучше меня, куда девались 20 тысяч франков. — Я! — изумляется Ришар. — Каким образом? Моншармэн немедленно потребовал объяснений. — Что это значит? — возмутился он. — Почему вы думаете, Ришар должен знать лучше чем вы, куда девались деньги? Между тем Ришар, все более и более красный под пристальным взглядом Моншармэна, схватил матушку Жири за плечи и прорычал не своим голосом: — Почему я должен это знать? Почему, отвечайте! — Потому, что они у вас в кармане, — стараясь от него вырваться, выпалила старуха. Ришар был уничтожен, и не столько словами капельдинерши, сколько подозрительным взглядом, брошенным на него Моншармэном. Он сразу потерял присутствие духа, необходимое для того, чтобы выйти из этого неприятного положения, и как большая часть людей, на которых внезапно сваливается незаслуженное ими обвинение, он начал краснеть, бледнеть, смущаться, давая этим лишний повод к подозрению. Моншармэн, вовремя остановивший Ришара, который, как разъяренный зверь, готов был броситься на старуху, начал снова ее допрашивать: — Что вас заставляете думать, что месье Ришар положил к себе в карман эти 20 тысяч франков? — спросил он ее как-то особенно любезно. — Я этого не говорила, — спохватилась матушка Жири, — потому что не месье Ришар, а я сама положила ему в карман эти деньги. Тем хуже! — добавила она вполголоса: — Я не могла больше молчать. Да простит меня призрак! Ришар порывался что-то сказать в свое оправдание, но Моншармэн его остановил. — Виноват! Виноват! Позволь этой женщине высказаться до конца. Я хочу ее допросить. Вообще меня удивляет твое поведение. Мы так добивались раскрытия этой тайны, и вдруг теперь, когда от нас зависит ее узнать, ты выходишь из себя… И чего тут сердиться?.. Меня это только забавляет… Мадам Жири с лицом мученицы закатываете глаза к небу. — Вы говорите, что в конверте, который я положила в карман месье Ришара, было 20 тысяч франков, повторяю еще раз, я этого не знала… Также, впрочем, как и сам месье Ришар. — Ага! Вот как! — внезапно оживляясь, воскликнул Ришар. — Я, оказывается, тоже этого не знал! Вы мне клали в карман 20 тысяч франков, а я об этом и не подозревал. Благодарю вас, мадам Жири, благодарю вас! — Да, — ничуть не смущаясь, продолжала эта решительная особа. — Никто из нас этого не знал. Но что касается вас, то все-таки, в конце концов, вы должны были заметить! Если бы не присутствие Моншармэна, который взял капельдинершу под свою защиту, Ришар бы ее давно растерзал. — Какой же конверт вы положили в карман месье Ришара? — продолжал допрашивать Моншармэн. — Очевидно не тот, который вы получили от нас, так как его вы, на наших глазах, положили на барьер ложи № 5. — Виновата! Я положила в карман месье директора имени тот конверт, который я от него получила. Что касается конверта, который я оставила в ложе № 5, то он был получен мною от привидения и заранее приготовлен для подмена. При этих словах матушка Жири достала из рукава точно такой же конверт, с точно такою же надписью как тот, в который должны были быть вложены деньги. Директора выхватили его у нее из рук. Он был запечатан их служебною печатью. Они разорвали конверт и оттуда выпали 20 поддельных кредитных билетов, точно таких, как и в прошлый раз. — Как всё просто! — развел руками Ришар. — Как всё просто! — как-то особенно торжественно произнес Моншармэн и продолжил, не спуская глаз с матушки Жири, как будто желая ее загипнотизировать; — И этот конверт Вам действительно вручил призрак и действительно приказал, подменив конверт, положить деньги в карман Ришара? — Он самый! Конечно призрак! — В таком случае, сударыня, продемонстрируйте нам вашу ловкость! Вот конверт! Поступайте так, как будто мы ничего не знаем. — Хорошо. Она берет конверт с деньгами и направляется к выходу. Оба директора испуганно бросились за ней. — Нет! Нет! Нет! Вы нас больше не проведете. Довольно! Нам это надоело! — Извините, господа, — старуха остановилась. — Вы мне сказали, чтобы я поступала так, как будто вы ничего не знаете… Я в таком случае, прежде всего, вышла бы из кабинета… — Как же вы тогда положили бы ко мне в карман конверт? — поинтересовался Ришар, с которого Моншармэн не сводил левого глаза, в то время как его правый был устремлен на Жири. — Я должна его туда положить в тот момент, когда вы менее всего это ожидаете. Вам известно, что я иногда во время спектакля прихожу за кулисы, особенно в те дни, когда танцует моя дочь… Там всегда толпится много народу… на меня никто не обращает внимания… и вот, пользуясь теснотой и суматохой, я незаметно прохожу сзади вас и опускаю в карман конверт… Как видите, очень просто: — О! Да! Действительно всё очень просто, — сверкая глазами, повторил Ришар, — очень просто! Но я вас сейчас же уличу во лжи, старая колдунья! Почтенная дама гордо снесла оскорбление. — Каким образом? — невозмутимо спросила она. — А вот каким образом: я в этот вечер не выходил из зрительного зала, наблюдая за конвертом, который вы положили на барьер ложи. Я ни одной минуты не был за кулисами! — Совершенно верно, месье директор, поэтому я и положила конверт к вам в карман не в этот вечер, а в следующий. В тот самый вечер, когда секретарь министерства изящных искусств… — Да, да, да… — прервал ее Ришар. — Вы правы. Действительно, я припоминаю… Меня вызвал за кулисы секретарь министерства изящных искусств, я спустился в балетное фойе и остановился на минуту на площадке лестницы, у дверей… В этот момент я почувствовал, что меня кто-то задел, я обернулся и увидел вас… больше никого не было. Я это отлично помню!.. — Вы не ошиблись! Как раз в этот момент я опустила конверт. Ваш карман очень удобно расположен! — И желая это доказать, матушка Жири подошла сзади Ришара и на глазах изумленного Моншармэна, с неподражаемой ловкостью, опустила конверт в один из задних карманов директора. — Ловко придумано! — воскликнул немного побледневший Ришар. — Ваш подземный дух оказывается весьма расчетлив. Получать деньги без всяких посредников, прямо из моего кармана, совершенно спокойно… Это прямо гениально! — Гениально или нет, — процедил сквозь зубы Моншармэн, — но ты забываешь одно, что из этих 20 тысяч франков, 10 тысяч принадлежали мне, а между тем мне в карман никто ничего не положил.