– Тебя к новомауринскому вербовочному пункту? – Что, так заметно? – Да. Таких тут много прошло… Мы уселись в машину, чем-то напоминающую послевоенную «Победу», и после недолгого прогрева двигателя выехали со стоянки, влились в поток транспорта и поехали на окраину города, где шёл приём добровольцев в новомауринскую армию. Как ни странно, но таксист попался молчаливый, а мне нужна была информация, даже такая, где уровень достоверности был не очень высокий. А водилы – они всегда были в курсе многого, недаром любая служба безопасности – хоть как-то не потерявшая нюх – среди таксистов обязательно формирует систему информаторов. – Осуждаете? Таксист быстро глянул на меня и, снова переключив своё внимание на дорогу, ответил: – Нет. Это дело добровольное. Там действительно чёрные твари тысячами убивают светловерцев. Через вокзал столько беженцев прошло… Поголовно все оформляли вид на жительство в Империи и беспрекословно ехали на поселение туда, куда им указывали чиновники департамента народонаселения, главное – подальше от Маурины. Историй столько наслушался… Вот только организация у ополченцев и дисциплина хромают сильно. Сколько там народа зазря полегло от дурости, тупости и простого предательства… Одним словом – гражданская война. – Вы так говорите, как будто осуждаете… – протянул я. – Те люди, что красиво кричат с трибун о долге, о священной войне, о мобилизации и спасении сотен тысяч людей – предлагая всем идти в бой без подготовки – либо дураки, либо мерзавцы, потому что считают, что именно им, красиво умеющим говорить, как раз и не стоит воевать, лить свою кровь. Пусть это делают другие – менее «значимые» и менее «нужные». А они останутся в стороне и в случае победы получат награды и почёт, ну а в случае поражения – всегда найдут возможность выторговать себе прощение, и, как правило, ценой жизней тех самых добровольцев, которых они уговорили выступить на защиту чего-то там. А те, кто лезет в бой – если ещё выживут, – потом никому не будут нужны, кроме родных, особенно – если получат увечья. Ох, как мне было это знакомо, сам такого насмотрелся и на Земле, и уже в Большом Космосе – люди не меняются. – Что, был опыт? – спросил я. – Был. И он, остановившись на светофоре и задрав штанину, показал деревянный протез на правой ноге. Потом глянул мне в глаза с кривой улыбкой и сказал: – И у тебя – тоже, как мне кажется. Военная выправка чувствуется, да и глаза у тебя… В общем, видно, что приходилось и убивать, и быть убиваемым. – Так заметно? – Мне – да. Тут много всякого народа прошло… Профессиональные военные на общем фоне сильно выделяются. Сам-то откуда? – С островов, в береговой охране служил. – Ну-ну… – невесело и недоверчиво прокомментировал мой ответ таксист. На этом наш разговор закончился, и дальше всё пошло как-то просто и буднично… Вербовочный пункт представлял из себя отдельно стоящую заброшенную автобазу, которую наскоро подлатали, организовав несколько крупных помещений с лежаками и свёрнутыми матрасами для ночёвки будущих ополченцев. Тут же стояли штуки три потрёпанных автобуса и две грузовые машины, выкрашенных в защитный цвет. По большому и явно давно не убираемому двору расхаживали десятка два кандидатов, которые группировались по интересам, присматривались друг другу и, конечно, общались, обсуждая последние новости с фронта. Я не сомневался, что среди добровольцев в качестве подсадных работают сотрудники имперской госбезопасности на предмет выявления потенциальных провокаторов и агентов противника, которых – судя по материалам в сети – было немало выявлено в течение последнего года. Именно из-за таких агентов ополчение на первом этапе военного конфликта понесло значительные, чуть ли не катастрофические потери. В основном это было из-за мастерски наведённых ударов мауринской артиллерии по скоплениям живой силы и техники, и понадобилось много времени, чтобы научиться выявлять корректировщиков из местного населения и использовать их в своих целях. Часто в засады попадали целые колонны с пополнением, да и нередко добровольцы погибали от выстрелов в спину. Благодаря, можно так сказать, вполне профессиональным действиям Мауринского комитета государственности – так у них называлась местная госбезопасность, полностью попавшая в подчинение к Ароанским спецслужбам – ополчение на некоторое время было даже лишено единого командования, что чуть не привело к глобальной катастрофе. Но во встречных боях, когда ополчение и мауринская армия, развернувшись в боевые порядки, вступали в боевое соприкосновение, соотношение потерь и результаты боёв были совершенно иными. Мотивированность, а главное – желание воевать у добровольцев наталкивалось на нежелание погибать за интересы заокеанских банкиров и чёрных святош у попавших под мобилизацию простых мауринцев. Но – благодаря полностью подконтрольным средствам массовой информации и глобальной обработке со стороны буквально наводнивших страну слуг Святого Престола – многие оболваненные люди считали, что воюют с подлыми и предавшими Истинную Веру нечистыми роннийцами. На каждом шагу им внушалось, что имперцы хотят снова захватить Великую Маурину и превратить таких честных и трудолюбивых её жителей в рабов. Люди верили и толпами шли на убой, уничтожать единоверцев, которые по указке из-за океана как-то мгновенно стали злейшими врагами. У меня однозначно не было сомнения, что фильтрация и проверка всех пришедших будет вполне серьёзная, поэтому моя многоуровневая легенда разрабатывалась лучшими аналитиками моих новых работодателей. Под заинтересованными и оценивающими взглядами я прошёл в канцелярию, где нос к носу столкнулся с Тианой. Она пару мгновений несколько удивлённо рассматривала меня – даже, как мне показалось, хотела улыбнуться, – но, вильнув плечом и опять обдав запахом дорогих духов, прошмыгнула мимо меня и выскочила в коридор, неся в руках пачку бумаг, судя по разлиновке – анкеты. Просидев в коридоре минут десять, я дождался своей очереди и оказался на собеседовании у седого дядьки с роскошными усами. Он стал задавать стандартные вопросы, внимательно выслушивать ответы ну и, конечно, наблюдал за моей реакцией. Видно было, что есть у него и боевой, и жизненный опыт, и даже есть чутьё, но не более того – просто полевой командир, не контрразведчик. Его очень интересовало, какую воинскую специальность я имею, могу ли быть танкистом, артиллеристом или зенитчиком. Как я понял, особенно ценились здесь связисты и специалисты по радиоэлектронной борьбе. В принципе, я мог бы потянуть все эти специальности, но это не входило в мои планы: сидеть под охраной, жёстко привязанным к железу – это не мой случай. Никакой возможности манёвра, что, соответственно, сильно скажется на возможностях в поиске объекта. А у меня на кону – время, значит, нужна мобильность, и самым лучшим вариантом было бы попасть в глубинную разведку. В углу кабинета, где меня расспрашивали, тихо сидел мужчина средних лет и, что-то набирая на персональном компьютере – или делал вид, что набирает – внимательно слушал наш разговор. «Вот это и есть главный экзаменатор и, вероятнее всего – представитель контрразведки…» – подумал я. В итоге пятиминутного разговора мне предложили должность стрелка в отряде ополчения полевого командира Вятко Смурного, у которого по вполне приличным результатам осенне-зимней кампании ощущался недокомплект личного состава в связи с расширением, а седоусый дядька был его представителем и набирал пополнение. Тут выяснилась интересная подробность: оказывается, в Новомауринскую Освободительную Армию – которая с недавних времён стала формироваться в основном по мобилизации – откомандировывали только технических специалистов, а остальных добровольцев направляли в ополчение, отряды которого существовали наряду с армией. Видимо, у многих новомауринцев армия ассоциировалась с какой-то официальностью, что ли, с какой-то казёнщиной, и поэтому руководство Новомаурины не стало вливать ополчение в армию, только переподчинив руководство таких отрядов армейскому начальству. По взгляду вербовщика я понял: всё, что я ему рассказал, его удовлетворило, и, несмотря на некоторые недоговорённости в моём рассказе, он почувствовал во мне военного с хорошим опытом, а вот контрик задёргался и сделал на меня стойку – тоже что-то унюхал. В итоге, получив небольшую стопку анкет, я пошёл в коридор их заполнять и ждать решения. Анкета была так себе, ничего серьёзного – уж про глубокие психологические методики тестирования тут явно пока ничего не знают. Заполнив бумаги, я вернулся в кабинет. Вербовщик просмотрел мои каракули, несколько раз хмыкнул, видимо, прочитав места, где была явная ложь, и только спросил: – Какой позывной себе возьмёшь? Я на мгновение задумался… Брать что-то громкое и вызывающее как-то не хотелось – не мой стиль, но вот на своих соотечественников всё равно выходить надо, поэтому, приняв решение, ответил: – Рысь. – Что? Это что такое? – Хищное животное. Редкое. – Хм… Ну ладно, Рысь так Рысь. Он быстро дописал в анкете нужные данные и отпустил меня, одарив напоследок немного озадаченным взглядом. Как любой нормальный вояка, я пошёл в импровизированную казарму, выбрал из стопки матрасов самый приличный, положил его на кровать, засунул в изголовье свой рюкзак и просто лёг, рассматривая потолок. Суетиться, бегать, курить, знакомиться, в принципе, было бы естественней, но моя легенда подразумевала, что я – бывалый воин, который по каким-то причинам скрывает своё прошлое, но будет честно воевать на стороне светловерцев. Реально, тут таких было немало, поэтому я сильно и не волновался – моя легенда была продумана достаточно тщательно. К вечеру привезли большие армейские термосы с ужином, и все собрались в столовой за одним общим длинным столом. Тиана, найдя ещё двух таких же девушек, уже сдружилась с ними и о чём-то всё время шепталась, при этом с интересом рассматривая добровольцев. Я тоже получил возможность понаблюдать за людьми, с которыми, скорее всего, скоро придётся идти в бой. Основной контингент – были мужчины среднего возраста и, если можно так сказать, состоявшиеся. Которые чётко знали: куда и зачем они едут, прекрасно понимая все возможные последствия. Судя по поведению, они шли группами не менее двух-трёх человек и, как правило, отличались некими общими полувоенными элементами одежды, по которым могли быстро опознать друг друга. Держались вместе, обязательно был свой лидер, чётко контролирующий ситуацию. Сильные люди, с такими в бой можно идти спокойно, не предадут. Но если попадёшь к ним в качестве врага – снимут шкуру и нарежут лоскутами, спокойно так, без истерик и лирики, только потому, что так надо. Также в группе было много романтиков типа Тианы, которые приехали по велению души, не представляя, в какую кровавую кашу лезут, не имея ни опыта, ни знаний, ни навыков, которые помогут им выжить в первые два месяца. Я такого насмотрелся и прекрасно знал, сколько их остаётся в живых после первых боёв. Образно говоря: обычный добровольческий отряд, без чётко определённой задачи, под которую он формируется, скорее всего – что-то вроде обычного пехотного взвода. Уже после ужина добровольцы стали вести себя раскованнее, но я старался не лезть в разговоры, только смотрел и видел, что меня тут рассматривают с не меньшим интересом: одиночка, да с островов, да ещё и не молится Светлобогу… Это вызывало, видимо, некую настороженность. Я тут был фактически белой вороной, но обстановка была такая, что в ополчение к новомауринцам шло много разного народа, и у каждого бойца была своя история. Лезть в душу не старались, главное – чтоб не предал, и за этим очень тщательно следили. Ну, точнее, следили как могли, учитывая уровень развития местной контрразведки и методик контроля за лояльностью личного состава. На этой базе мы просидели ещё два дня, пока полностью не была сформирована команда в три десятка человек. В первом приближении люди уже познакомились, и по законам психологии началось новое деление на группы. Тиана на почве молодости сдружилась с чернявой подвижной девчонкой Алженой, которая уж как-то слишком настырно рассказывала всем свою грустную и явно отрепетированную историю. Мне это было заметно, а вот люди, выслушав про гибель её родителей и маленькой сестрёнки, изнасилованной перед смертью торкскими карателями из какого-то добровольческого батальона, реагировали вполне ожидаемо: сжимали кулаки и тихо скрипели зубами. Командир группы с позывным «Валнак» – тот самый седоусый воин, что нас принимал и опрашивал – тоже слушал, но держал себя в руках и старался не встревать в разговоры: видно было, что насмотрелся и наслушался такого. Он ходил, наблюдал и делал какие-то свои выводы относительного нового пополнения. Тогда же у меня состоялся весьма интересный и неоднозначный разговор со своей недавней попутчицей, взявшей позывной Ланка, что обозначало маленького, но очень шустрого лесного зверька. Она подошла ко мне после обеда и предложила выйти проветриться. На улице, когда убедилась, что рядом нет лишних ушей, жёстко и даже с вызовов спросила, глядя на меня разъярёнными, но такими притягательными глазами: – Рысь, тебя послал мой отец? Передай ему, что мне не нужны ни охранники, ни няньки, я уже – взрослая, и сама могу за себя постоять. Девушка уже на полном серьёзе вошла в ритм, где все, даже в бытовой обстановке, обращались друг к другу позывными. – Ланка, мне плевать на тебя, на твоего отца и на твои выбрыки, – грубо ответил я на такой «наезд». – Если хочешь знать, то я купил билет, сел в поезд намного раньше, чем ты решилась ехать. Поэтому – никто и никуда меня не посылал! Она на мгновение задумалась, понимая, что в моих словах есть резон. – Но ведь ты – не доброволец, ты едешь по какому-то своему делу, а не воевать с торкскими карателями и защищать нашу веру, – выдала она, как ей казалось, убойный аргумент. Ох, видимо, кто-то вложил в её прелестную головку эти мысли… – Да, так оно и есть: у меня есть своё дело, ради которого я пошёл в армию Новомаурины. Но при этом я давал подписку, что буду подчиняться приказам командиров и соблюдать воинскую дисциплину. И если начнётся стрельба, то так же, как и остальные добровольцы, буду уничтожать противника. Устраивает ответ? – И всё же – зачем? «Говорить? Не говорить? Хотя надо же с чего-то начинать поиски…» – мелькнула мысль. – Хм… У меня там пропала двоюродная сестра. Я – как человек с опытом – пообещал, что сделаю всё, чтобы её найти. Тебе фото показать? Или, может, ещё есть вопросы? – Я тебе не верю. Даже если ты действительно ищешь пропавшую девушку, то ты больше похож на наёмника, который это делает за деньги! – выдала она свою версию, в принципе, не такую уж и далёкую от правды. – Твоё право. Война всё расставит на свои места, – устало ответил я, уклонившись от прямого ответа.