Благодаря помощи генца, спокойно и без стрельбы миновали два мауринских блокпоста. На них в основном сидели бородатые нацгвардейцы из карательных полицейских батальонов второго эшелона, зарабатывающие на жизнь тем, что терроризировали близлежащие поселения местных жителей и стригли шерсть со всех проезжающих. Каратели, увидев людей в форме контрразведки и знаки различия генского спецназа на бронетранспортёре, сразу теряли к нам интерес и, демонстрируя своё усердие перед иностранными хозяевами, без разговоров пропускали дальше. Я так и остался в форме мауринского старлея с реальными документами, которые у меня никто так и не спрашивал, хотя на мою спутницу исподтишка пялились и облизывались, но, боясь оскорбить своих хозяев, делали вид, что ничего не видят. Странные люди… У них патриотизмом считается умение максимально дёшево продать свою Родину кому попало, лишь бы не ненавистным роннийцам, которые – несмотря на постоянные провокации и непрекращающиеся локальные конфликты на границах – сумели сохранить свою государственность, национальную идентичность, а главное – веру, не поддавшись на искушения, посулы и угрозы адептов Святого Престола. Скорее всего, тут дело в какой-то затаённой зависти и скрытом чувстве собственной неполноценности… Но что тут делать? Меня фактически это не касается: для меня главное – выполнить задание, хотя эта ситуация реально задевает больше, чем нужно, ну уж слишком явные параллели с Землёй… И ведь как чётко аналитики Императора просчитали это всё, отправляя на другой конец галактики некоего капитана кентарийской флотской разведки. Н-да… Хотя, если честно, я на них не в обиде – я испытывал какое-то скрытое удовлетворение от моих нынешних действий. Наверное, будь у меня тогда на Земле – когда все гадости только начинались – больше знаний и умений, может быть, смог бы что-то сделать, чтобы не довести ситуацию до глобального ядерного конфликта. Это сейчас я уже умею и проводить чёткий анализ ситуации, и выявлять ключевые фигуры и скрытые мотивы, и разрабатывать план по точечному воздействию на ситуацию… Жаль, сколько бы жизней можно было спасти… Мои размышления о патриотизме и прочих «королях и капусте»[19] были прерваны коротким возгласом сидящего на переднем сиденье Драя, одетого в форму мауринского контр-разведчика. – Командир, патруль! Генцы! Сидящий за рулём Аалон Маркет подал голос: – Странно, в этом районе передвижных патрулей быть не должно. Наверное, в связи с чем-то ввели усиленный режим… – последние слова он сказал с ярко выраженным напряжением в голосе. Я тут же прокомментировал: – А так же… Увеличение количества блокпостов, как постоянных укреплённых, так и временных, ну и к тому же – густая сеть патрулей. На внешнем периметре они поставили нациков, ну а внутри – только сами. Появление патруля говорит о том, что мы зашли в зону повышенной степени безопасности, и сейчас нас могут ожидать неприятные сюрпризы… Что скажешь? – Вы правы… Рысь… – генец с некоторым трудом меня называл, используя позывной. Я чуть усмехнулся, глядя на него, но это длилось лишь мгновение – моё внимание снова обратилось на встречный патруль: два бронированных тяжёлых джипа, отдалённо напоминающих земные «Хаммеры»[20] с пулемётами на защищённых бронированных листами вращающихся турелях. Не доезжая до нас метров шестьдесят, они остановились, лихо перекрыв дорогу и взяв нас на прицел, несмотря на явно видимые генские знаки различия на бронетранспортёре и на джип с эмблемой мауринской контрразведки. Синхронно открыв двери, из машин тут же выскочило человек шесть в необычной, пятнистой чёрно-коричневой экипировке, и, быстро рассредоточившись, эти бойцы заняли оборону по обе стороны от дороги, взяв на прицел не только нас, но и близлежащие кусты, на случай засады. На фоне мауринских военных машин эти бронированные монстры на больших колёсах с мощным протектором производили особое впечатление, заставляя уважать тех бойцов, что сейчас лежали в кювете и целились в нас из гранатомётов и пулемётов. Двое из группы, явно офицеры, остановились перед машинами, давая понять, что готовы к разговору, но при этом показывая готовность немедленно открыть огонь при любой попытке агрессии с нашей стороны. – Аалон, ты их знаешь? Я не вижу знаков различия, да и экипировка явно не совсем дешёвая… Ребятки серьёзные… Генец пристально посмотрел на патруль и ответил: – Они – не из разведки, судя по снаряжению и технике – спецполк охраны особо важных персон. Только там есть такие джипы новой модификации. Хотя… – он на мгновение замер, осторожно вытащил из кармана разгрузки монокуляр и, приложив его к глазу, сказал: – Рысь, одного из них я знаю, вместе в военной Академии учились. Вон тот, стоящий вторым. – Уверен? – Да. – Ну, тогда договаривайся, иначе они тут нас всех положат. Мы – как на ладони. – Ну, тогда я пошёл. – Только… Не делай глупостей… Он повернулся ко мне и чуть усмехнулся. – Рысь, я свой выбор сделал: правильный или нет – время покажет. И ещё… Если пройдёт мой рассказ, то тебе и… – тут он кивнул в сторону Ланки. – Надо будет подойти и рассказать вашу легенду, иначе не пропустят. Такой порядок. Закинув карабин на плечо, он, подняв одну руку и что-то крикнув, пошёл навстречу двум патрульным офицерам, открыто стоящим возле бронированных джипов. Не успел генец пройти и десяти шагов, как общая атмосфера напряжённости вдруг исчезла, и офицеры спецохраны чуть расслабились – Аалона узнали, подтвердили его войсковую принадлежность и поняли, что он не под контролем. А Аалон уже что-то им рассказывал, улыбался и всем своим видом уже нам показывая, что всё в порядке. Минуты через три он махнул рукой, и я с Ланкой пошли к патрульным генцам. Это было странное чувство… Мы шли по открытой местности, под прицелом нескольких стрелков, прекрасно понимая, что в случае любой ошибки нас сразу же нашпигуют металлом… Генцы с интересом рассматривали нас, оценивая и красоту моей спутницы, и мой походняк натруженного и уставшего вояки. Эта роль давалась мне проще всего, но, видимо, я немного переиграл в достоверность – бойцы противника, почуяв хищника, не менее опасного, чем они сами, сразу подобрались, но пока никакой агрессии не проявляли. Когда мы подошли, Ланка тут же защебетала на своём безупречном генском, расточая улыбки и очаровывая бравых вояк, которые в обществе воспитанной и образованной девушки хоть и немного расслабились, но всё равно косились на меня с опаской. Рассказ Аалона о наших «приключениях в тылу сепаратистов» был воспринят с некоторой долей недоверия, но всё же принят как рабочая версия. Командир группы – звание которого я оценил не ниже капитана – достал… Нет, не карту! Он достал самый настоящий – правда, достаточно большой и примитивный – планшетник, развернул на нём карту нашего примерного маршрута и, говоря с сильным акцентом, начал гонять меня по оперативной обстановке, очень профессионально расспрашивая, что я и где видел. А то мне не понятно, что будут ловить на мелочах! Хорошо, что и у них, и у нас был жуткий дефицит времени… Я открыто и нагло врать не стал: давал вполне достоверный расклад и по силам отряда Вятко Смурного, и по системе обороны, и по возможным путям выдвижения разведывательно-диверсионных групп, от одной из которых нам с Ланкой «с боем удалось оторваться». Офицер явно был неплохо проинформирован, а судя по вопросам, у них точно был кто-то в отряде Вятко – ну уж слишком много он знал такого, что никакими инструментальными средствами не узнаешь. Не словив меня на лжи и узнав кое-что новое, он потребовал мои документы. Я показал абсолютно настоящее удостоверение личности офицера Мауринских вооружённых сил. Но на этом всё и закончилось – мужик просто записал мои данные, пояснив, что я очень интересный собеседник – которого не часто встретишь в этих местах – и хороший солдат, и он не против ещё раз встретиться и более подробно расспросить меня об оперативной обстановке на той стороне фронта. Аалону рекомендовали дорогу, по которой можно ехать, не нарываясь на неприятности, и пообещали известить другие патрули о нашей группе, чтобы в дороге было меньше проблем. Вполне доброжелательно попрощавшись с офицерами спецохраны, мы вернулись к нашим машинам, где все бойцы нашей группы с нетерпением нас ожидали, с трудом сдерживая себя, чтобы не открыть огонь. Но и я, и девушка прекрасно понимали, что для полноты картины – и, конечно, для её высокой достоверности – необходимо терпеть и создавать видимость неспешности и даже некоторой вальяжности, которые не предполагают нервозности, по которой нас могут вычислить как врага. Заревели двигатели, джипы генцев отъехали в сторону, давая возможность нам проехать… Откатившись на километр и наконец-то ощутив, что очередная опасность осталась позади, все облегчённо вздохнули, хотя и понимали, каких трудов, нервов и крови будет стоить нам наше дальнейшее путешествие. – Аалон, что ещё тебе рассказал твой знакомый относительно ситуации в районе? Генец, автоматически поглаживая правой рукой приклад карабина – водилась за ним такая привычка, когда он нервничал – поднял голову и ответил: – Он мне посоветовал не лезть в лесной массив Таронги. Теперь я задумался, вспоминая карту интересующего нас района – этот район ничего интересного из себя не представлял. – Лес, река и несколько разрушенных зданий. Никаких предприятий, шахт или аграрных комплексов… Чего же там есть такого интересного? – выдал я свои мысли вслух. А вот про то, что интересующее меня заброшенное поселение, где по идее жили, работали и обучали местных мои земляки лет шестьдесят назад, находится всего в пятидесяти километрах оттуда, я, разумеется, промолчал. Слова Маркета не только подтвердили мои предположения, что мне именно туда и надо наведаться, но и укрепили мою уверенность в том, что и генцы, и их запроливные хозяева знают о болярах и о миссии принцессы гораздо больше, чем думал я с аналитиками на нашем крейсере. Глянув на Маркета, я насторожился: генец как-то странно смотрел на меня, видимо, не решаясь сказать что-то важное при свидетелях. Понятно… – Отдых десять минут. Ситуация сложная была, надо прийти в себя, – приказал я и кивнул генцу. – Аалон, пойдём, поговорим. – И мы отошли в сторону под заинтересованными взглядами бойцов моей группы. Народ понимал, что наши трудности далеко не закончились, но у их командира опять есть какой-то нестандартный план, который позволит отряду выкрутиться с минимальными потерями. А так как дисциплина в отряде была железной, то лишние вопросы никто мне не задавал. Раз командир решил – значит, так оно и нужно, ему виднее… Мы с Маркетом присели на травку, и я, чтоб не терять времени, сразу обратился к генцу: – Ты что-то хотел сказать, но не решился при моих людях? – Да. Я не уверен, что твои люди посвящены – ну, скажем так – в несколько более полную версию появления христиан на нашей планете. Поэтому не стал раньше времени без консультации озвучивать свои предположения. – Разумно. Теперь говори. – Нантор, мой однокашник, конечно, ничего открыто не сказал, но кое о чём намекнул. – И? Он немного замялся и, чуть скривившись, стал объяснять: – Я его давно знаю, его карьера была ещё в Академии пред-определена – парень из высшей аристократии с длиннющей родословной и кучей родственников на всякого рода тёплых местах…